глава 10
Главное - человек, шаxматы потом.
В программе, выпущенной к матчу Гаприндашвили — Чибурданидзе, был помещен любопытный снимок, сделанный тбилисским фоторепортером В. Генгиури 28 января 1973 года во время сеанса одновременной игры Ноны Гаприндашвили против восьми сильнейших юных шахматисток Тбилиси. Сеанс транслировался по телевидению в рамках шахматного тележурнала «Саморино». Его итог—пять побед, две ничьи и одно поражение.
Победила чемпионку мира двенадцатилетняя Майя Чибурданидзе. На снимке и запечатлен момент, когда Нона Гаприндашвили стоит напротив Майи и, протянув к одной из фигур руку, готовится сделать ход. Девочка в школьной форме с белым бантом в волосах внимательно смотрит на доску, и в глазах ее читается нетерпеливое любопытство: как же все-таки сыграет чемпионка? Кто мог подумать, что спустя всего пять лет Майя, едва успев закончить школу, встретится с чемпионкой мира как претендентка на шахматный трон и нанесет своей непобедимой дотоле сопернице поражение?
— Спортивный путь Майи уникален. В тринадцать лет стать международным мастером, в семнадцать лет играть матч на первенство мира. Такого еще не было в истории шахмат! У Майи блестящие данные, от нее можно многого ждать.
Так сказал президент Международной шахматной федерации Макс Эйве в августе 1978 года, приехав в Пицунду на открытие матча. Давая эту лестную характеристику, Эйве, как мне кажется, все же не ожидал, что Майя так быстро подтвердит правоту его слов.
Майя очень рано обнаружила удивительные способности. И не только шахматные. В три года она научилась читать, а когда девочке исполнилось пять лет, ей в виде исключения разрешили посещать уроки в первом классе.
Шахматам обучил Майю старший брат Реваз. Она стала делать настолько быстрые успехи, что уже в восемь лет была принята в шахматный кружок Кутаисского Дворца пионеров. Она получила первые уроки от тренеров Давида Чирадзе и Георгия Кантария. Когда девочке было девять лет, ее показали гроссмейстеру Эдуарду Гуфельду, и он дал в печати восхищенный отзыв о девочке, не назвав «по педагогическим соображениям» ее имени.
Предосторожность оказалась напрасной: всего три года спустя Майя заставила говорить о себе весь шахматный мир. В десять лет Майя стала чемпионкой Грузии среди девочек и в том же 1971 году заняла пятое место в чемпионате республики среди женщин. А через год мама Майи Нелли Павловна решила переехать с младшей дочерью в Тбилиси. Всячески способствовал этому ученик Вахтанга Ильича Гурам Мачавариани, в ту пору старший тренер сборной школьников Грузии. В 1970 году он познакомился в Кутаиси с игрой Майи и поверил в ее большое будущее. Так
Майя сделала такой же важный жизненный шаг, какой в свое время сделала Нона Гаприндашвили.
Вот как пишут об этом гроссмейстер Э. Гуфельд и журналист А. Еремян в книге «Все еще впереди»:
«Идея этого важного шага преследовала Майю на соревнованиях. Она догадывалась (смутно на первых порах), как много сможет приобрести, оказавшись в столице республики, за которой утвердилась слава одного из мировых шахматных центров.
Перед ее глазами был пример заслуженного тренера СССР В. Карселадзе. Детство и юность выдающегося грузинского шахматного педагога прошли в ее родном Кутаиси. На улицах города Майю узнавали однокашники Вахтанга Ильича по железнодорожной школе, они сохранили в памяти его бесконечную доброту и бескорыстие, щедрость в отношении к воспитанникам, друзьям и беспощадность к самому себе. Все, к чему ни прикасался этот человек, носило отпечаток незаурядной личности: занятия музыкой, увлечение математикой, которое он пронесет через всю жизнь, душевная деликатность и непримиримость к злу во всех его проявлениях...
Майя стала задумываться: не настала ли пора перебраться поближе к республиканскому Дворцу пионеров, из которого вышли питомцы ее знаменитого земляка...»
Любопытно, что в Тбилиси ее наставником стал на первых порах мастер Юрий Чиковани, как мы знаем, один из любимых учеников Вахтанга Ильича. Так пути «кутаисского таланта» неожиданно, но вполне закономерно пересеклись с путями тех, кто продолжал дело знаменитого шахматного педагога. В дальнейшем шахматным образованием девочки занялся опытнейший наставник мастер Михаил Васильевич Шишов. Но больше всего сделал для Майи гроссмейстер Эдуард Гуфельд. За два года занятий с Гуфельдом Майя возмужала в шахматах, ее игра приобрела удивительную в таком возрасте зрелость, стала разностороннее, глубже и... проще. Да, та самая простота, о которой с такой похвалой отозвался Ботвинник, говоря о Нане Иоселиани, появилась и в игре Майи и, кстати, очень помогла ей в матче с Ноной Гаприндашвили.
— Понимаете, Майя сейчас — это уже совершенно зрелая шахматистка, — сказал мне в конце 1976 года Гуфельд. — Как все дети, она очень любит атаковать, но вот, например, окончание ее партии с мастером Юрием Чиковашт из чемпионата Грузин вошло в югославский «Информатор» (бюллетень, в котором публикуются лучшие партии за полугодие. — В. В.). У Майи сильный характер, она не признает авторитетов, хотя, между прочим, портрет Ноны Гаприндашвили стоит у нее на книжной полке. Если бы девочка к своей исключительной одаренности прибавила чуть больше трудолюбия, я был бы полностью удовлетворен...
С октября 1978 года, на следующее утро после того как Майя Чибурданидзе завершила вничью последнюю, пятнадцатую, партию матча с Ноной Гаприндашвили, я встретился с новой чемпионкой мира и взял у нее интервью. На вопрос о том, кому она, прежде всего, обязана тем, что стала чемпионкой, последовал ответ:
— Эдуарду Ефимовичу Гуфельду и маме. До Гуфельда играла в детские шахматы — давать мат — и все!
— Но ведь «до Гуфельда» были и финал Кубка СССР, и победы в международных турнирах в Румынии и Тбилиси, и другие успехи?
— Все равно это были детские шахматы! Только после двух лет занятий с Гуфельдом — в 1976— 1977 годах — я стала понимать, что такое шахматы. Знаете, я не любила заниматься, любила только играть. Гуфельд заставлял меня работать, не давал лениться. Он поставил мне игру, научил стратегии. Я очень благодарна ему...
Отдавая должное самокритичности юной чемпионки мира и отнюдь не умаляя заслуг Гуфельда, думаю все же, что с «детскими шахматами» что-то не так. В двенадцать лет Маня выиграла Кубок Тбилиси и Грузии среди женщин, разделила первое-второе места в полуфинале чемпионата страны, а затем, победив в матчах нескольких сильных соперниц, в том числе будущую чемпионку страны Людмилу Белавенец, стала финалисткой розыгрыша Кубка СССР.
Финал Кубка был перенесен на февраль 1974 года, а в конце 1973 года состоялось нашумевшее выступление девочки в матче СССР—Югославия. Соревнование проходило в Тбилиси, в замечательном Дворце шахмат, который в день открытия матча впервые распахнул свои двери.
Почему «нашумевшее»? Дело в том, что Майя играла на доске девушек, а гости по ошибке привезли взрослую шахматистку, чемпионку Югославии Власту Калхбренер и приносили в связи с этим искренние извинения.
Имя Майи Чибурданидзе в ту пору мало что говорило югославским шахматистам, и само собой предполагалось, что команда гостей на этом участке сражения добьется перевеса. Каково же было всеобщее изумление, когда девочка закончила свои встречи с Калхбренер со счетом 4:0. Причем во всех партиях результат был логичен и закономерен: Майя переигрывала Калхбренер и в маневренной, и в тактической борьбе.
Особенно эффектно закончила девочка четвертую встречу. Получив активную позицию, Майя задумалась. «Я наблюдал за этой партией, — вспоминает гроссмейстер Марк Тайманов, — когда подошел Милан Матулович и с сомнением .заявил: «Все-таки женщины плохо разбираются в тактике. Вряд ли увидит ваша девочка, что она выигрывает путем размена на Ш с дальнейшей жертвой слона на Ь7...» Майя не только уловила мотив комбинации, но и осуществила ее остроумнее, чем это виделось гроссмейстеру... Браво, маленькая Майя!»
Можно твердо сказать, что именно после матча СССР—Югославия Майя Чибурданидзе завоевала международное признание как шахматный вундеркинд, как очередное «грузинское чудо». Гроссмейстер Борислав Ивков назвал Майю «женским Фишером».
Дальше успехи девочки стали расти с такой стремительностью, какой не смели ожидать самые оптимистичные почитатели ее дарования. Выступление двенадцатилетней девочки в финале чемпионата СССР само по себе было сенсацией, так что семнадцатое место (при двадцати участницах) никто не расценивал как неудачу. А через несколько недель Майя в полуфинальном матче розыгрыша Кубка СССР нанесла поражение со счетом 372 • 7г такому опытнейшему мастеру, как Кира Зворыкина. В финале девочка встретилась с экс-чемпионкой страны Майей Раннику. И хотя потерпела поражение — 1,5 : 2,5, ей еще в ходе матча было присвоено звание мастера.
Мастер в тринадцать лет — такого история шахмат еще не знала. А в июне того же 1974 года Международная шахматная федерация присвоила Майе звание международного мастера. Основания были более чем веские. На международном турнире в Брашове Майя за три тура до конца обеспечила себе первый приз, причем в итоге опередила ближайших преследовательниц на три очка. А ведь это было первое выступление юной шахматистки за рубежом!
Вот как оценивал игру Майи Чибурданидзе в беседе с одним из журналистов помогавший ей тогда тренер Шишов:
«За сорок лет преподавательской работы через мои руки прошли тысячи юных шахматистов. Но такой одаренной девочки, как Майя, я не встречал. Бывают люди с абсолютным слухом или особым видением окружающего мира. Их музыкальные или изобразительные способности могут раскрыться уже в раннем детстве. Но с шахматистами это случается крайне редко, поскольку шахматы не отражение реальной действительности, а абстрактная игра ума. Способность же к абстрагированию появляется, как правило, в более позднем возрасте.
Майя Чибурданидзе — явление исключительное. У нее, если можно так сказать, абсолютный шахматный слух, великолепное комбинационное зрение и способность к максимальной концентрации мышления во время игры. Это позволяет ей быстро и точно рассчитывать сложнейшие варианты.
Конечно, было бы нелепо утверждать, — продолжал Шишов, — что игра Майи свободна от недостатков. Она еще слаба в оценке позиции, не владеет многими техническими приемами, плохо знает дебютную теорию. Но это, как говорится, дело наживное. Девочка безумно любит шахматы и, несмотря па свою подвижность и жизнерадостность, легко выдерживает трехчасовые занятия».
Здесь можно не вполне согласиться с тем, что шахматы, которые представляют собой в известном смысле миниатюрную модель жизни, являются лишь абстрактной игрой ума, но в целом опытный педагог дал верную оценку силы и особенностей игры тринадцатилетней шахматистки.
В том же году Майя разделила в финале 35-го чемпионата страны пятое-седьмое места, а затем добилась самого, с моей точки зрения, примечательного успеха: заняла первое место в чемпионате Тбилисского Дворца шахмат среди мужчин!
Уже став чемпионкой мира, Майя в газете «Советский спорт» заявит: «А вообще я мечтаю доказать мужчинам, что женщины могут сражаться с ними на равных. Нона Гаприндашвили уже не раз их побеждала. Я тоже постараюсь».
Как видите, чемпионка мира явно скромничает — мужчин она уже побеждала. И тут я не могу не заметить, что преодолением робости перед шахматистами женщины во многом обязаны Вахтангу Ильичу Карселадзе. Это он сделал обычными смешанные турниры, это его ученицы стали сплошь да рядом садиться за столики напротив мужчин. И Майя Чибурданидзе, попав в ту же атмосферу, сумела очень быстро заставить шахматистов уважать силу слабого пола. В мужском чемпионате Грузии 1976 года, например, юная шахматистка разделила шестое место, причем победила тренера Наны Иоселиани, экс-чемпиона республики Элизбара Убилава и сильного молодого мастера Геннадия Зайчика.
Думаю, что недалеко то время, когда Майя Чибурданидзе, а вслед за нею и другие сильнейшие шахматистки станут, как и Нона Гаприндашвили, гроссмейстерами «мужского образца», и, таким образом, девиз Международной шахматной федерации «Мы — одна семья» приобретает несколько новый, так сказать эмансипированный, смысл...
Перечислять дальнейшие успехи Майи можно очень долго. Я ограничусь важнейшими вехами ее еще короткой, но уже столь богатой интересными событиями шахматной жизни. С 1973 по 1977 год Майя не пропустила ни одного чемпионата страны, что уже само по себе, учитывая острейшую конкуренцию в полуфиналах, является великолепным достижением. А в 1977 году Майя сравнительно легко завоевала, наконец, титул чемпионки СССР, став самой юной победительницей первенства страны в истории наших шахмат.
В пятнадцать лет Майя была включена в тбилисский межзональный турнир и, таким образом, вступила в борьбу за первенство мира. Ее турнирная судьба заставила изрядно поволноваться любителей шахмат. В первой партии — с экс-чемпионкой страны Литинской — Майя, добившись преимущества, разнервничалась и потерпела поражение. После того как Майя существенно поправила свои дела, из турнира выбыла заболевшая канадская шахматистка Вуяшевич, и очко, которое Майя заработала во встрече с пей, было аннулировано. И все-таки ‘решительный финиш помог девочке разделить с Козловской второе-третье места и стать, таким образом, одной из претенденток на мировое первенство.
В матчах претенденток Майя встречалась, пожалуй, с самыми сильными соперницами. Первой ее противницей была Нана Александрия, участница предыдущего матча на первенство мира. В драматичной борьбе Майя победила с минимальным преимуществом — 5,5 на 4,5. В полуфинале девушке предстояло доказать свое превосходство над одной из самых одаренных советских шахматисток — Еленой Ахмыловской, отличающейся необычайным упорством и выдержкой. И здесь борьба носила крайне волнующий характер, причем, как и в предыдущем поединке, были моменты, когда казалось, что Майя не выдерживает напряжения. И все же победа, правда с тем же перевесом в одно очко — 6,5 : 5,5.
Самым нервным был финал соревнования претенденток, где Майя встретилась с Аллой Кушнир. Поначалу судьба матча, казалось, была предопределена: после пяти встреч Майя имела подавляющее преимущество — 4:1. Однако как трудно в такой комфортной ситуации вести сражение с полной отдачей сил, тем более что девушке противостояла волевая шахматистка, имевшая огромный опыт матчевой борьбы. Словом, после двенадцати партий перевес Майи был зыбким — 6,5 : 5,5. В тринадцатой партии инициативой владела Кушнир. Она выиграла пешку, и в отложенной позиции Майе предстояла очень трудная борьба за ничью. Тем не менее окончание было сложным, настолько сложным, что Кушнир взяла даже перерыв, чтобы, как выразился один мастер, наизусть выучить пути к победе. И все же Майе удалось снасти пол-очка. А ничья в последней партии принесла ей победу в матче — 7,5: 6,5.
Итак, выиграв три матча, а попутно еще и первенство СССР, Майя Чибурданидзе добилась права вступить в борьбу с Ноной Гаприндашвили. А в октябре 1978 года Майя Чибурданидзе, вторая грузинская шахматистка, была увенчана лавровым венком чемпионки мира.
На протяжении всего матча с Ноной Гаприндашвили Майя Чибурданидзе, к удивлению многих специалистов, владела инициативой в партиях. Чибурданидзе играла удивительно быстро (лишь в одной встрече она испытывала недостаток времени), уверенно, спокойно. Чемпионка же едва ли не в каждой партии попадала в цейтноты, действовала без присущего ей хладнокровия.
Впервые в своей матчевой практике Нона позволила сопернице оторваться на два очка. Случилось это после того, как Майя одержала победу в четвертой и пятой партиях. Седьмая партия сократила разрыв, но после девятой — вновь дистанция в два очка. В одиннадцатой партии чемпионка добилась успеха, а двенадцатую отложила с шансами на выигрыш.
Казалось, в ходе соревнования наступил перелом. По-видимому, так считала и сама чемпионка. В тринадцатой партии (которая состоялась до вторичного доигрывания двенадцатой) Нона Гаприндашвили действовала остро, смело, пожертвовала ладью за коня и была очень близка к удаче. Однако она потратила слишком много времени и в цейтноте не только упустила преимущество, но и допустила несколько серьезных ошибок. В результате — поражение, значение которого усугубилось тем, что и выиграть предыдущую, двенадцатую, партию чемпионка не сумела. Две последние партии завершились ничейным исходом, и, таким образом, претендентка одержала неожиданную для многих, но убедительную победу — 8,5 : 6,5.
— Мы находились с Ноной в неравных условиях, — так сказала мне на следующий день после доигрывания заключительной партии Майя Чибурданидзе. — Чемпионке мира не хотелось, конечно, проигрывать, и она, как мне кажется, немного нервничала. Мне же уступить Ноне было совсем не стыдно. Я была счастлива уже тем, что стала претенденткой. И, готовясь к матчу, я поставила перед собой только одну цель — хорошо играть в шахматы...
Я позволю себе выразить убежденность в том, что Вахтанг Ильич Карселадзе был бы среди тех, кто испытывает особенную гордость за успехи Майи Чибурданидзе. Его привлекало бы в юной шахматистке очень и очень многое.
В первую очередь, конечно же, талант. Тут двух мнений быть не может: столь талантливой шахматистки история шахмат до сих пор не знала. Не мог бы не оценить Вахтанг Ильич и другого качества Майи, которым он особенно дорожил в своих учениках, в Ноне Гаприндашвили и Нане Александрия: одержимость, беспредельную преданность шахматам. Майя фанатично любит шахматы, сам процесс шахматного мышления, единоборства. На вопрос, что она больше всего любит в шахматах, Майя не задумываясь, ответила:
— Игру! Люблю играть! Не сочтите за нескромность, но, подобно Анатолию Карпову, я хочу быть играющей чемпионкой.
Что значит это заявление в устах Майи Чибурданидзе, можно понять, вспомнив, что, например, в 1973 году, когда юной шахматистке было всего двенадцать лет, она приняла участие в двенадцати различных соревнованиях. Конечно, девочке не стоило давать такую серьезную физическую и психическую нагрузку, но сама Майя с детской увлеченностью была готова играть еще и еще.
Незадолго до начала матча с Ноной Гаприндашвили Майя приняла участие в очень сильном по составу чемпионате Центрального шахматного клуба СССР, проходившем в Вильнюсе. С представительницами слабого иола шахматисты, как это уже испытала на себе Нона Гаприндашвили, играют особенно старательно и упорно.
Для Майи исключения сделано не было. Все ее партии длились, как минимум пять часов, многие откладывались. Некоторые участники, в частности ветеран Решевский, не желали примиряться с ничейным исходом и тогда, когда дальнейшая игра не имела смысла.
Майя, если иметь в виду чисто спортивную сторону, выступила неудачно — одну партию выиграла, семь закончила вничью и семь проиграла. Но хотя она и заняла последнее место, все обозреватели единодушно отметили, что в творческом отношении девушка показала очень хорошую игру.
Само собой разумелось, что шахматистка, оказавшись впервые в жизни участницей столь сильного турнира, где выступали, в частности, гроссмейстеры Петросян, Дорфман, Тукмаков, должна была по меньшей мере испытывать утомление. Но когда на закрытии турнира Майю спросили о ее самочувствии, девушка с милой непосредственностью ответила, что хорошо отдохнула и вот только не знает, чем заняться до начала матча...
Не знаю, устала ли Майя после окончания матча, так как внешне она совсем не производила впечатления утомленной, но то, что отношение ее к шахматам становится несколько иным, это бесспорно. Спустя три недели после того, как новая чемпионка мира вступила в свои права, она сделала в печати несколько любопытных признаний, среди которых самым важным, наверное, было такое:
— Если раньше шахматы были для меня просто игрой, то теперь это — сама жизнь, и она захватывает целиком.
Захватывает целиком... Это именно то, что всегда хотел видеть в своих учениках Карселадзе. Безусловно, понравились бы ему и скромность, деликатность Майи. Заместитель главного судьи матча мастер Лев Абрамов рассказывал, что Майя, сделав ход, старалась как можно тише переводить часы, чтобы не помешать чемпионке. При этом она нажимала на кнопку часов так мягко, что часы соперницы порой не включались и всю процедуру приходилось не раз повторять, что заставляло молодую шахматистку краснеть от невольного смущения.
Помните, как тихо, на цыпочках подходила Нана Александрия к столику, за которым сидела, погрузившись в раздумье, Лариса Вольперт? Есть тут нечто схожее, не правда ли? И эта схожесть не случайна, потому что — и это известно всем — грузинским шахматисткам свойственна подчеркнутая спортивная корректность, которую так любил и воспитывал в своих учениках Вахтанг Карселадзе.
Когда я спросил шестнадцатилетнюю Нану Иоселиани, кто из шахматисток ей нравится больше всех, девушка ответила:
— Нона Гаприндашвили, — и добавила: — Люблю и уважаю ее и как человека — за честность, принципиальность.
Можно не сомневаться в том, что Вахтангу Ильичу очень понравился бы этот ответ. Честность, принципиальность — это те черты, которые он всегда старался воспитывать в своих питомцах.
Между прочим, и Майя после довольно ожесточенной борьбы с Ноной продолжала считать ее своим кумиром, образцом истинно чемпионского отношения к шахматам, к соперницам. И никогда Майя не испытывала к сопернице никакой злости — ни спортивной, ни какой-либо иной...
Как мне известно, Майя Чибурданидзе просто не может слушать, когда ее хвалят. Тем не менее, после завоевания титула чемпионки девушке пришлось выслушать немало весьма лестных отзывов. Да и автор этих строк тоже воздает должное достоинствам юной шахматистки.
Признаюсь, что делаю это без всяких угрызений совести. И не потому только, что из песни слова не выкинешь — что Майя заслужила, то заслужила. Дело в том, что девушка по-настоящему интеллигентна, диапазон ее интересов широк, и это, несомненно, явится достаточно сильным профилактическим средством против так называемой звездной болезни.
И здесь я опять должен заметить, что духовная разносторонность девушки, широта ее вне шахматных увлечений наверняка доставила бы Вахтангу Ильичу особенную радость. Будучи человеком многогранных интересов, Вахтанг Ильич стремился и в своих учениках пробуждать интерес к самым разным сферам культуры и познания.
В его любимой формуле: «главное — человек,
шахматы — потом» в понятие «человек» вкладывались не только мотивы нравственного характера, хотя благородство, широта души, верность долгу ценились Вахтангом Ильичом особенно высоко. «Человек» в понимании Карселадзе — и его ученики это очень хорошо знали — обязательно высокообразованная личность с широким спектром культурных запросов.
Майя Чибурданидзе, всецело преданная шахматам, вместе с тем проявляет живой интерес к филологии, что, быть может, частично объясняется влиянием ее мамы. Нелли Павловна — преподавательница русского языка и литературы.
Девушка изучает историю Грузии, читает памятники грузинской письменности древних веков. Во время матча на первенство мира ее неожиданно заинтересовал старославянский язык, и она всерьез стала им заниматься. Майя любит читать энциклопедии, перелистывать словари. Поступив в год матча в медицинский институт, девушка хочет специализироваться в психиатрии.
Вахтанг Ильич необычайно ценил в своих учениках умение самостоятельно, критически мыслить в шахматах. Он гордился, когда его питомцы вступали с ним в спор. И в этом смысле Майя Чибурданидзе была бы объектом его тренерского восхищения.
Между прочим, став тренером Майи, Гуфельд публично поблагодарил ее прежних тренеров, в том числе Юрия Чиковани, за то, что они «приучили Майю думать самостоятельно, а не копировать чужую игру».
Весьма характерно, что, когда я попросил Майю назвать ее любимых шахматных героев, имея в виду тех, кто оказал влияние на ее творческое развитие, чемпионка мира неожиданно для себя оказалась в затруднении.
— Знаете,— сказала она после некоторой паузы,— конечно, Нона Гаприндашвили сыграла в моем шахматном развитии большую роль. Мне всегда нравилась ее смелая, мужская игра. Но из мужчин-гроссмейстеров я никого не могу выделить. Раньше, правда, моим шахматным героем был Михаил Таль, но потом это увлечение прошло. Я, конечно, и сейчас восхищаюсь
170 иногда игрой Тал я, но так же восхищаюсь и игрой некоторых других гроссмейстеров...
Удивительное, однако, признание! Вбирая в себя все лучшее, что есть в игре сильнейших шахматистов мира, Майя вместе с тем идет своим путем, умея критически осмыслить даже шахматное творчество гроссмейстеров экстра-класса.
Был бы доволен Вахтанг Ильич и тем, в какой достойной атмосфере, отвечающей духу и традициям грузинской шахматной школы, происходил заключительный акт драмы, именуемой матчем на первенство мира.
«Я полностью отдаю себе отчет в том, — заявляла в книге «Предпочитаю риск» Нона Гаприндашвили, — что с каждым годом, с каждым новым турниром и матчем мне все труднее будет сохранять тот образ чемпионки мира, который я создала в своем воображении и которому стараюсь соответствовать. Таков закон природы, закон спорта. Но какие бы испытания ни ждали меня в будущем на тернистом шахматном пути, в одном я убеждена твердо: никогда я не унижу свое чемпионское достоинство, никогда не вступлю в противоречие с моими понятиями о справедливости, скромности, чести, никогда больше не нарушу тех правил игры, борьбы, состязания, в которые на всю жизнь поверила зугдидская девчонка...»
Эти испытания наступили скорее, чем, вероятно, предполагала выдающаяся шахматистка. Когда в пятнадцатой партии, которой суждено было оказаться последней, Нона поняла, что ее надежды на победу в этой встрече не сбылись, она обняла и поцеловала Майю, первой поздравив новую чемпионку мира. И хотя каждый, кто знал спортивный характер Ноны, не сомневался в том, что она поступит именно так, все же нелегко было в тот момент гордой и самолюбивой шахматистке. Нелегко не только потому, что она не
привыкла к поражениям. Нона уступила свой титул, находясь в расцвете творческих и спортивных сил. Вскоре после окончания матча она стала первой в истории шахмат женщиной, получившей титул гроссмейстера мужского образца.
— По моему глубокому убеждению, Нона Гаприндашвили значительно превосходит знаменитую Веру Менчик, — заявил М. Эйве в Пицунде перед началом матча Ноны с Майей. Менчик хорошо разбиралась в позиционной борьбе, но терялась в тактических осложнениях, побаивалась их, допускала просчеты. Игра Гаприндашвили значительно разносторонней, ярче. Это шахматистка широкого плана, больших творческих возможностей.
...Нет, Майя Чибурданидзе, несомненно, была бы любимицей Вахтанга Ильича Карселадзе. Так же, как Нана Иоселиани, Нино Гуриели и другие, еще более юные грузинские шахматистки. Он гордился бы ими, гордился их тренерами — и теми, кто «только» нашел эти таланты, и теми, кто помогал их развитию. Он с его скромностью не видел бы своей заслуги в их появлении и их свершениях, но мы можем с полным основанием сказать, что начало «грузинскому феномену» положил именно он. «Если бы не ты, не было бы у нас ни Ноны, ни других...»