ПРЕДИСЛОВИЕ.
Второй том автобиографической трилогии «Мой шахматный путь» содержит сто наиболее памятных партий и окончаний, сыгранных за восемь лет чемпионства в рамках ФИДЕ (1985—1993). Этот период стал вершиной моей карьеры и творчества, что подтверждают и спортивные результаты, и качество партий.
Описываемый этап был для меня крайне напряженным и совсем неоднородным. В первые четыре года, от момента завоевания титула чемпиона мира (ноябрь 1985-го) до покорения космического по тем временам рейтинга 2805 (ноябрь 1989-го), я закрепил свою домина- цию на мировой шахматной арене: дважды защитил чемпионский титул в драматичных матчах с Анатолием Карповым (1986 и 1987), занял или как минимум разделил 1-е место во всех турнирах, в которых участвовал, и убедительно выиграл турнирный чемпионат планеты — Кубок мира (1988—1989).
Но 1990 год начался с трагических, экстраординарных событий. Вернувшись в Баку из долгих зарубежных странствий, я попал в самое пекло «межнационального конфликта» — армянских погромов. Мне с мамой и нашими близкими пришлось спасаться бегством. Так в год очередного матча на первенство мира я внезапно лишился и родного дома, и своей многолетней тренировочной базы в Загульбе. Это был тяжелый психологический удар, крах всего привычного уклада жизни.
Неудивительно, что как раз в ту пору моя борьба с ФИДЕ за права шахматистов и с Госкомспортом СССР за профессионализацию спорта переросла в борьбу за перемены в стране. Поселившись в Москве, я активно занялся политической деятельностью, вдохновляемый идеями Андрея Дмитриевича Сахарова (наше знакомство было, к сожалению, очень кратковременным).
Существенно изменился и состав тренерской команды, с которой я готовился к пятому матчу с Карповым. Ушел Никитин, и, за исключением Шакарова, уже не осталось никого из тех, кто был когда-то рядом со мной на пути к мировой короне. И в этом смысле матч-1990 тоже стал исторической вехой. Несмотря на все потрясения, мне удалось-таки его выиграть, но история легендарной команды 80-х закончилась: отныне в ней появляются совершенно новые люди.
С начала 90-х на первые роли в шахматах стала выдвигаться талантливая молодежь (Ананд, Иванчук, Гельфанд, Шорт, Камский, Широв, Крамник, Топалов...), и нам с Карповым уже не удавалось доминировать, как прежде. Парадокс, но в 1991 году на супертурнирах в Линаресе, Амстердаме и Реджо-Эмилии ни один из нас не занял 1-го места! Однако усилием воли я сумел переломить негативную тенденцию, с помощью Сергея Макарычева обновил дебютный репертуар — и выиграл не только Тилбург-1991, но и два Линареса подряд (1992 и 1993).
На сей раз моя доминация на шахматной арене длилась менее двух лет, но зато это время было, пожалуй, самым насыщенным в творческом отношении. В столкновении с молодыми, изобретательными и упорными соперниками рождались яркие, незабываемые партии.
В феврале 1993-го победитель очередного отборочного цикла Найджел Шорт неожиданно предложил мне сыграть матч за мировое первенство вне рамок ФИДЕ. Подумав, что это удобный случай наконец- то поставить шахматы на профессиональную основу, я согласился. Очевидно, из-за быстрого восстановления после кризиса 1991 года у меня притупилось чувство опасности. Момент для объявления войны ФИДЕ был выбран неудачно, и принятое решение оказалось ошибкой с далеко идущими последствиями.
В ответ президент ФИДЕ Кампоманес пошел на беспрецедентный шаг: лишив нас с Шортом прав чемпиона и претендента, устроил матч «на первенство мира» между двумя запасными кандидатами, проигравшими Шорту в отборочном цикле, — Тимманом и Карповым. Начался новый виток шахматной истории...
Выражаю благодарность моим бывшим тренерам Александру Никитину и Александру Шакарову, а также шахматным коллекционерам Владиславу Новикову и Якову Зусмановичу за помощь, оказанную при подготовке рукописи к изданию.