ООО «Шахматы», Санкт-Петербург,
тел: +7-905-223-03-53

Великий отшельник.

Когда одного из руководителей американских шахмат Джорджа Колтановского спросили в 1974 году, чем сейчас занимается Фишер, он ответил: «Активно участвует в деятельности своей религиозной секты, ведет три судебных процесса и готовится к матчу на первенство мира». Именно в такой последовательности .

Правда, к тому времени Фишер уже охладел к секте «Всемирная церковь Господня» (одно из ответвлений адвентизма). Он примкнул к ней в качестве «сочувствующего» еще в начале 60-х, вероятно, пытаясь обрести душевное равновесие после тяжелых ударов судьбы, постигших его на Кюрасао и в Варне. «Религия помогает мне лучше играть в шахматы — и это всё, что меня в ней интересует», — признался он в 1964 году одному журналисту. Петросян вспоминал, как во время олимпиады в Гаване (1966) они с Фишером однажды прогуливались по набережной. Внезапно американец прервал разговор, включил транзистор и начал ловить какую- то передачу. Это была радиопропо- ведь, и Бобби стал ее с интересом слушать...

Фишер исправно не играл по субботам (когда запрещалось заниматься «греховными делами», к коим руководство секты причисляло и шахматы) и в дни религиозных праздников, но, похоже, особой набожностью не отличался. Вот свидетельство Васюкова, относящееся к межзональному турниру в Сусе (1967): «Хотя дни религиозных отправлений у Решевского и Фишера совпадают, оба шахматиста исповедуют разные религии: первый — иудейскую, второй — адвентистов седьмого дня. Но если Решевский в «дни молений» действительно отсутствовал и уезжал в Тунисскую синагогу, то Фишер занимался всем, чем угодно, кроме непосредственных турнирных обязанностей. Я не хочу подвергать сомнению искренность религиозных воззрений Фишера, но было странно наблюдать, как он приходил в турнирный зал, анализировал закончившиеся партии, а однажды подошел к нашим гроссмейстерам и попросил их научить его игре в домино. После этого он с удовольствием «забивал козла» в течение всего вечера».

Увлечение адвентизмом дорого обошлось тогда Фишеру. У него накопилось четыре пропущенные партии, что сначала послужило поводом для конфликтов, а в итоге привело к выбытию из турнира и пропуску целого претендентского цикла (см. главу «Харакири»),

Фишер отдавал секте десятую часть своих доходов. Особенно солидную сумму это составило в 1972 году, после Рейкьявика. Впереди маячили отчисления от миллионных рекламных контрактов, и глава секты Г.Армстронг решил ковать железо, пока горячо. Пообещав Фишеру второе пришествие Христа в 1975 году, он предложил ему поселиться в Пасадене (фешенебельный пригород Лос-Анджелеса). Чемпион согласился: штаб-квартира секты показалась ему идеальным местом, где можно укрыться от посторонних глаз и успокоить нервы после трудного матча. Вдобавок ему в виде исключения были созданы условия, которые являлись привилегией лишь самых именитых гостей.

Идиллия длилась недолго. Уже в 1974 году в прессе промелькнуло сообщение, что Фишер «полностью отошел от религиозной деятельности и занялся подготовкой к матчу на первенство мира». Вскоре выяснилась и причина: духовные отцы потребовали увеличения взноса с 10 до 20 процентов его доходов. Фишер возмутился и заявил, что рассматривает вопрос о возможности своего дальнейшего пребывания во «Всемирной церкви Господней». Но до поры до времени, несмотря на все размолвки, он удовлетворял все требования Армстронга и даже предоставил в распоряжение секты дом, купленный в Пасадене.

Чаша терпения Фишера переполнилась в 1976 году. «Руководители секты — страшные лицемеры. Я им верил процентов на десять, не больше. Но когда они возвестили о скором пришествии Христа и обманули, они даже не извинились! После Рейкьявика я им выплачивал уже пятую часть своих доходов. А всего это стоило мне 94 тысячи долларов! Я выдвинул обвинение в мошенничестве и предъявил иск на три миллиона долларов, но прокурор Пасадены отказался рассмотреть его! Конечно, я вышел из секты...»

Утверждали, что одной из причин разрыва Фишера с единоверцами стал его экс-секундант Ломбарди. Пресса писала: «Этот католический священник действует на адвентистов секты, как красный цвет на разъяренного быка, так как, с точки зрения их вероучения, римская церковь — орудие сатаны»...

Впрочем, гораздо больше сил и времени отнимали у Фишера судебные процессы с владельцем кинокомпании «Честер Фокс» и журналистом Брэдом Даррахом: в первом он выступал в качестве ответчика, во втором — истца.

Честер Фокс предъявил ему иск на 1 750 000 долларов за срыв киносъемок матча в Рейкьявике (напомню, что вопреки подписанному контракту были сняты только 1-я и 8-я партии). Судебная тяжба тянулась много лет. Во всяком случае, еще в 1977 году английский журнал «Чесс» сообщал; что Фишер периодически наезжает в Нью- Йорк по вызову суда, а чтобы не быть узнанным репортерами, отрастил бороду и усы и выкрасил их в рыжий цвет. Чем всё закончилось, неясно. Первое время интересы Фишера защищал Пол Маршалл. Но потом не выдержал, объяснив, что «никогда еще не встречал такого некоммуникабельного, недоступного и неотзывчивого клиента». Напоследок адвокат сам подал в суд на Фишера, потребовав возмещения понесенных затрат в сумме 2967 долларов 96 центов...

Еще больше неприятностей доставил чемпиону мира трехлетний процесс с Брэдом Даррахом, автором книги «Бобби Фишер против остального мира» (1974). Именно ее выход, по мнению Глигорича, сыграл роковую роль в решении Фишера отказаться от матча 1975 года: «Книга нанесла серьезный удар его болезненно чувствительной психике. Даррах одно время был близок к Фишеру, но затем использовал доверчивость Бобби в коммерческих целях. Книга унижала достоинство Фишера, выставляла его в смешном виде. Даже само название противопоставляло талантливого шахматиста всему миру. Если учесть, что в книге содержались значительные неточности, можно себе представить, как это отразилось на душевном состоянии американского гроссмейстера».

Об этом можно судить по словам самого Фишера: «Эта книга нанесла мне моральный ущерб. Она оскорбила меня! Вмешательство в личную жизнь недопустимо, а Шахматная федерация США даже рекламировала ее. Я подал в суд и потребовал компенсации — 20 миллионов долларов. Это не так уж и много. Даррах оскорбил и предал меня. В беседах с ним я высказывал взгляды и мнения, не подлежащие широкой огласке. Он обещал молчать, но, как только представилась возможность хорошо заработать, наплевал на всё! Не остановился даже перед ложью!

Дело рассматривалось дважды: сначала в Нью-Йорке, затем в Лос- Анджелесе. И, представьте, иск отклонили! Жулик оказался честным человеком! Непостижимо! В знак протеста я отказался платить подоходный налог... Я презираю вас, журналистов! Вы разносите свои бредни по всему миру, совершенно не заботясь о тех последствиях, к которым это может привести. Вы превращаете в предмет сплетен и спекуляций всё, к чему прикасаетесь!»

Настоящий крик души. Понятно, что вызвало столь бурную реакцию: Фишер доверял «парню из “Лайфа”», как он называл Дарраха, был с ним откровенен, а тот его попросту предал. Они подружились в октябре 1971 года, когда по окончании матча с Петросяном провели вместе несколько дней. «Аргентинские воспоминания» Дарраха, опубликованные затем в «Лайфе», стали откровением — таким Фишера еще никто не видел:

«...Незадолго до рассвета он стал говорить, как ужасна для людей жизнь в городах, как он любит природу и деревню. Я рассказал ему о ранчо, которое знаю, и предложил полететь туда на небольшом самолете. Сначала он был в восторге от этой идеи, но затем уставился на меня, краска сошла с его щек, а челюсть немного отвисла, как будто его только что ударили.

- Я ничего не знаю об этом самолете, — сказал он тихо. — Вдруг русские что-нибудь сделают с мотором или еще с чем-либо. Я имею в виду, что люди не представляют, какое огромное значение имеют шахматы. Они просто хотят сейчас отделаться от меня...

Менее чем через час после вылета из Буэнос-Айреса самолет приземлился на ровной полосе пастбищ! Проведя безвыездно почти год в гостиницах, Фишер, идя по траве, чувствовал себя, как заключенный, увидевший солнечный свет. «О!» — было всё, что он мог сказать.

Помещичий дом стоял в парке среди тропических сосен и высоких платанов. Сытая, приветливая колли, переваливаясь, шла к нам через лужайку. Ее звали Руби, и они с Фишером полюбили друг друга с первого взгляда.

В течение двух часов они возились и гуляли по всему ранчо. Руби напала на броненосца, но Фишер отогнал ее, минут десять он стоял потрясенный. Интересно, не увидел ли он чего-либо общего между собой и этим маленьким испуганным существом?

Вернувшись в дом, мы сели за стол, хозяйка приготовила очень вкусную тушеную говядину с овощами по-аргентински. Находясь в состоянии эйфории, Фишер залпом выпил два стакана красного вина. Я знаю, никто никогда не видел, чтобы он пил.

После обеда Фишер вместе с Руби, которая преданно бежала рядом, поехал кататься верхом. Он прыгал в седле, обматывал поводья вокруг собственной шеи и т.п. Вдруг его начало сильно трясти, вид был испуганный — он смертельно испугался. После прогулки он уснул в кресле. Руби спала на полу у его ног. “Здесь действительно прекрасные люди, - бормотал он с удивлением, когда мы уезжали. — Знаете, им можно верить”».

Вся эта история с Даррахом дает понять, почему Фишер с такой подозрительностью относился к журналистам. Он им не доверял! На какие только ухищрения не шли, чтобы взять у него интервью. Однажды журналистка Холли Руис сумела записать на пленку беседу с ним. Возмущенный Фишер явился к ней домой и ударил ее. Чтобы избежать тюрьмы, ему пришлось заплатить штраф в 5000 долларов...

«Безнаказанно» проникнуть в частную жизнь Фишера удавалось немногим. Один из счастливчиков — швейцарец Ив Краусхаар, сумевший в 1978 году добиться встречи с «пасаденским затворником». Его книга «Бобби Фишер сегодня. Гений между чудом и безумием» — просто кладезь информации. Недаром ее раздергали на цитаты. Узнаёте? «Внешне Бобби сильно изменился за годы своего отшельничества, но отнюдь не в худшую сторону. Он отпустил бороду, которую, чувствовалось, заботливо холил и лелеял, еще больше раздался в плечах и со своей копной слегка вьющихся темно-каштановых волос, свежим цветом лица и могучим телосложением напоминал крестьянского парня, только что вернувшегося с покоса. На нем был элегантный трикотажный костюм темно-синего цвета, явно сшитый на заказ, светлая полосатая рубашка и галстук того же цвета, что костюм».

В той беседе Фишер вспоминал о многом: о Леониде Штейне, чья внезапная смерть потрясла его, о встрече в Токио с Карповым, о том, как удивил Петросяна, сказав ему во время блица по-русски: «Вам шах, гроссмейстер!», о недавнем посещении дома Морфи в Новом Орлеане... Признался, что главное его увлечение сейчас — шахматные компьютеры: «Изучаю различные программы для них и хочу составить свою собственную! Не исключено, что через несколько десятилетий может появиться компьютер, способный победить гроссмейстера. Я считаю это вполне возможным». Он и сам любит играть с машинами: «Это имеет свои преимущества. По крайней мере, когда компьютер тебе проигрывает партию, он не обвиняет тебя в том, что ты выиграл у него с помощью гипноза или телепатии».

Поражает ясность мышления Фишера. «На мой взгляд, шахматное искусство в последние годы деградировало, и вину за это несет ФИДЕ. Слишком много стало турниров с гроссмейстерской нормой. Каждый стремится как можно скорее стать гроссмейстером, и многие становятся, не имея ни малейших оснований для этого. Видимо, их мало заботит то обстоятельство, что этим они не столько возвышают себя, сколько обесценивают звание». Сказано как будто сегодня!

А как вам такой пассаж? В ответ на рискованную реплику гостя, что Морфи и Стейниц к концу жизни впали в умопомешательство, Фишер невозмутимо произнес: «Все люди немного помешанные, просто одним удается скрывать это успешнее, чем другим. Меня тоже многие считают тронутым лишь потому, что я не укладываюсь в прокрустово ложе их жизненной схемы». Может, с нервами у него в тот момент и были нелады, но вот с психикой — вряд ли...

И еще одно удивительное свидетельство. Общеизвестна фраза Фишера: «Судебные процессы поглотили все мои средства». Между тем, по словам Краусхаара, до него к Бобби хотели прорваться два мексиканских нефтяных магната, выражавшие готовность выложить за встречу полтора миллиона долларов, но безуспешно. Принципы выше денег! И даже попав с годами в нужду, «первый миллионер профессионального шахматного спорта», как когда-то называли Фишера, не изменил себе. В прессе писали, что он живет только на случайные гонорары от переизданий книги «Мои 60 памятных партий» да на небольшое пособие, ежемесячно выплачиваемое ему женой одного калифорнийского бизнесмена. «Однако до сих пор Фишер отвергает любые предложения, не соблазняясь даже семизначными суммами, которые они могли бы ему принести».

В мае 1981 года Фишер угодил за решетку. В печати не раз появлялись сообщения о его необычном образе жизни: днем спит, встает под вечер и, дождавшись глубокой ночи, когда его никто не может узнать, выходит на прогулку. Во время одной из таких прогулок экс-чемпиона мира и задержала полиция — по подозрению в ограблении (!) банка. Поскольку вместо удостоверения личности у него оказались лишь просроченные водительские права, Фишера отвезли в тюрьму, где продержали два дня. Случившееся там стало для него шоком:

«Меня морили голодом и не давали пить. Раздели донага. Бросили в таком виде в холодный карцер, где гулял сквозняк и нечем было укрыться. Чтобы не замерзнуть, я распотрошил пластиковый матрац и залез внутрь. Тогда мне «пришили» еще одно дело — порчу тюремного имущества! Я просто не мог поверить, что здесь, в цивилизованных Соединенных Штатах, американские граждане могут так обращаться с другим американским гражданином. И всё это вершилось без судьи, без предъявления мне обвинений. Мое преступление состояло лишь в том, что мне было нечего сказать этим гангстерам — полицейским Пасадены!!! Невероятно, но факт... Я не мог молчать. Я написал книгу “Как меня пытали в тюрьме Пасадены”».

Книга вызвала сенсацию и была переведена на ряд языков. Все недоумевали: как такое могло произойти с человеком, который еще недавно был кумиром всей Америки!

О том периоде американской жизни Фишера достоверных сведений мало. Поэтому лучше послушать его самого: «Я живу в Калифорнии — то в Пасадене, то в Сан- Франциско, то в Лос-Анджелесе — и хочу только одного: чтобы меня оставили наконец в покое! Какое вам дело, чем я занимаюсь и вернусь ли к шахматам? Чтобы избавиться от непрошенных визитеров и их глупых вопросов, я сменил фамилию, но меня продолжают преследовать! Меня уже не интересуют ни слава, ни деньги. А ваша информация из газет похожа на приключенческий роман с продолжением, читать который ежедневно у меня нет никакого желания».

Начиная с апреля 1975 года в печати регулярно появлялись сообщения о том, что Фишер собирается сыграть матч с тем или иным гроссмейстером (разумеется, вне рамок ФИДЕ, поскольку он продолжал считать себя полноправным чемпионом мира и отказался от участия в четвертьфинальных матчах 1977 года). Но всякий раз надежды на возвращение Фишера не сбывались. Ни к чему не привели переговоры с Мекингом о «матче на звание чемпиона мира 1976 года». Слухи о предстоящем поединке с Корчным тоже оказались «сильно преувеличены». Не состоялись и «коммерческие» матчи с Любоевичем (1976), Глиго- ричем (1979) и Тимманом (1983). За матч с последним он запросил полтора миллиона долларов, что дало повод предположить: «Фишер не хочет больше играть, но эксплуатирует в финансовом плане ту слабую надежду, которую еще питают миллионы его поклонников».

Фишер готов был играть, только если не сомневался в своем полном превосходстве. В 1977 году он легко одолел компьютер Массачусетского технологического института (3:0), разгромил в тренировочном матче своего учителя Коллинза (+16-1 =3). Но вот что касается встреч с гроссмейстерами, то никаких партий в доказательство ни разу не приводилось. «Секретный матч» с Бай- асасом (1981) на поверку оказался обычным блицем, которым Фишер «баловался» во время двухмесячного пребывания в доме канадца. «Мы сыграли сто блицпартий, и я не победил ни в одной!» — заявил потрясенный Байасас. Спустя несколько лет уже аргентинец Кинтерос утверждал, что «Бобби в полном порядке и нисколько не растерял своих былых игровых качеств». Но можно ли его слова принимать на веру? Ведь Кинтерос был другом Фишера и не хотел пополнить собой «клуб болтунов», куда входили уже гроссмейстеры Роберт Бирн, Ларри Эванс, биограф Фрэнк Брэди и даже секундант Уильям Ломбарди, имевшие неосторожность быть излишне откровенными с прессой.

Шахматный мир мечтал о возвращении «пасаденского отшельника», но с каждым годом надежд на чудо оставалось всё меньше. Признаться, я тоже не верил в это. И когда летом 1992 года появилось сообщение о том, что 2 сентября — ровно через 20 лет после окончания матча в Рейкьявике — стартует «матч-реванш 20- го века» между Фишером и Спасским, это стало сенсацией! Хотя слухи об их постоянных контактах просачивались в прессу, казалось, что и на этот раз дальше разговоров дело не пойдет. По словам Спасского, всё вышло спонтанно: «Я часто встречаюсь с Фишером. Недавно я был у него и спросил, согласится ли он сыграть со мной матч после такой паузы. Фишер ответил: “Несмотря на то что все вы постоянно играете, а я двадцать лет не выступаю, я всё еще сильнее вас”». Прошло время. «Как-то мне позвонил Фишер и предложил сыграть матч. Объяснил подробно - когда и где, какие условия. Речь сразу же шла о Югославии. И спросил: «Нормально?» Я ответил: “Отлично, Бобби!”»

Еще бы не отлично: призовой фонд матча составил пять миллионов долларов! Конечно же это были не рекламные деньги. Такую сумму выложил за «второе пришествие Фишера» югославский банкир с сомнительной репутацией Ездимир Василевич, дотоле не известный в шахматных кругах (он был хозяином крупнейшей в Югославии «финансовой пирамиды» и вскоре после матча сбежал с деньгами вкладчиков).

Судя по сообщениям прессы, весомую лепту внес и президент ФИДЕ Флоренсио Кампоманес: он якобы выполнил главное требование американца, подписав документ о том, что Роберт Фишер продолжает быть чемпионом мира. Парадокс этих сообщений заключался в том, что в 1985 году, после моей победы над Карповый, тот же Кампоманес официально провозгласил чемпионом мира меня — а затем делал это еще три раза: в 1986, 1987 и 1990 годах! Впрочем, все прекрасно понимали: за возможность вновь увидеть Фишера за шахматной доской можно подписать любую бумагу...

Правда, сам Кампоманес категорически утверждает, что ФИДЕ никогда после 1972—75 годов не признавала Фишера чемпионом мира. Кампо был приглашен в Югославию и побывал на острове Свети- Сгефан, где проходила первая часть «матча-реванша», но общался лишь с Торре и Глигоричем — и ни разу с Фишером (а до этого они не виделись с 1981 года).

Матч игрался по фишеровской формуле 1975 года: до 10 побед, при 9:9 чемпион сохраняет свой титул.

Но были и новшества: регламент не предусматривал доигрывания и впервые использовались электронные «антицейтнотные» часы с добавлением времени (революционное нововведение Фишера!). Контроль был 1 час 51 минута на 40 ходов, но после каждого сделанного хода игроку автоматически добавлялась минута. В качестве секундантов Спасский пригласил бывших соотечественников Никитина и Балашова, Фишер — филиппинского гроссмейстера Торре.

И вот наступил день, которого все ждали. «Большой кряжистый человек с бородой и бакенбардами, на которые ушла та часть шевелюры, что исчезла с головы, знакомой походкой подошел к шахматному столику и неторопливо сел в просторное кресло. Он слегка откинулся назад и, вытянув ноги, стал внимательно рассматривать застывшие в ожидании боя две шахматные армии. Пронзительный взгляд его глубоко посаженных глаз скользнул по седому, тоже погрузневшему, но такому же крепкому, как гриб-боровик, человеку, сидевшему в кресле напротив. Лицо на мгновение потеряло суровость - соперник был старым другом, но длинные цепкие пальцы рук, словно притянутые маленькими фигурками, уже совершали привычный и быстрый ритуал, выравнивая строй белой армии и с каждым движением стремительно сужая мир ощущений шахматного полководца до размера 64-клеточного пространства, раскинувшегося прямо перед ним» (Никитин).

 

№ 489. Испанская партия С95

ФИШЕР - СПАССКИЙ

«Матч-реванш 20-го века», Свети-Стефан (м/1) 1992

1.е4 е5 2.Kf3 Kс6 3.Cb5 а6 4.Cа4Kf6  5.0-0 Cе7 6.Kе1 b5 7.Cb3 d6 8.с3 0-0 9.h3 Kb8 10.d4 Kbd7 11 .Kbd2 (11.с4 - № 244) 11...Cb7 1 2.Cc2 Ле8 13. Кf1. За 20 лет, минувших после Рейкьявика, Бобби посолиднел и резкому 13.b4 (№ 486) предпочел неторопливое развитие событий.

13...Cf8 14.Kg3 g6 15.Cg5!? Интересно, что Фишер никогда не применял ни основного продолжения 15.а4 с5 16.d5, ни модного с 90-х годов 15.b3 (№ 379).

15...h6 (в случае 15...Cg7 16.Фd2 у белых неприятное давление) 16.Сd2 Сg7. Традиционный ход. Но куда оживленнее контригра черных при 16...ed! 17.cd с5: в 3-й партии далее было 18.Cf4 cd 19.Kd4 Ke5=, а в 5-й после 18.d5!Kb6!? 19.Cа5 (19.Фc1!?) 19...Кfd7 20.b3 Сg7 21.Лc1 Фf6!? возникла обоюдоострая позиция, и белые, сделав несколько слабых, импульсивных ходов, в конце концов проиграли.

17.а4! Классический испанский мотив — игра против пешки b5. Безобидно как 17.Лс1 с5 (17...d5!?) 18.d5 КЬ6 19.Сd3 Фс7 20.Кh2 Ка4 21.Лb1 c4 22.Сс2 Кc5= (Спасский — Унцикер, Санта-Моника 1966), так и 17.Фс1 Крh7 18.h4 (18..Сb3 Лe7 19.de de= Каплан — Спасский, Сан- Хуан 1969) 18...d5! 19.ed ed 20.К:d4 (Спасский - Берриос, Сан-Хуан 1969) 20...Кe5! (Смирин — Белявский, СССР(ч) 1989) или 19.h5?! de 20.hg+ fg 21.К:e4 (Геллер — Рубинетти, Зиген(ол) 1970) 21 ...ed! 22. К:f6+Фf6    23.К:d4 с5 с отличной игрой у черных.

17...с5. Солидная оборонительная схема — понятный выбор для первой встречи с опасным, несмотря на годы затворничества, соперником. Возможно и 17...Кb6, как было в тренировочной партии Карпов — Корчной (Ленинград 1971). А 17... ed?! 18.cd с5 (Кучинский — Квейнис, Варшава 1989) уже не так хорошо ввиду 19.Сf4! Фe7 20.Фd2 Крh7 21.dc dc 22.Cd6 Фd8(е6) 23.е5!, и белые захватывают инициативу.

18.d5 с4. С надеждой обосноваться конем на с5. Менее логичным выглядит теперь 18...Кb6 (А.Соколов — Портиш, Мадрид(бш) 1988).

530 

19.b4! Новинка: раньше встречалось лишь 19.Кh2 или 19.Се3. Можно было не дать черным выбора, сыграв 19.b3, но Фишер, хорошо зная соперника, заставил его решать мучительный вопрос: бить или не бить?

19...Кh7? Ход, справедливо осужденный многими комментаторами. Однако гроссмейстер Разуваев писал: «А на мой взгляд, и после 19...cb у черных трудная позиция: 20.Сb3 Кс5 21.с4! Столкнувшись за доской с новым планом, Спасский должен был сделать трудный выбор — и, видимо, не угадал».

Действительно, не угадал. В варианте 19...cb! 20..С:b3 Кc5 21.с4 к выгоде белых 21...Кd3 22.Лf1 bc 23. Сс4 Кb2 24.Фb3 К:с4 25.Ф:с4 - «плохой» слон на b7 при открытых линиях «b» и «с». Но лучше 21...bа 22.C:а4 Фf8!? 23.Се3 Фс7 с дальнейшим Лfb8, Кfd7 и, в удобный момент, Сc8. Кроме того, вместо 20... Кс5 возможно 20...Фс7, например: 21.ab ab 22.Фе2 Кc5 23.Сс2 Сa6 24. Cе3 Kfd7 с видами на уравнение.

Теперь же черные остаются без форпоста на с5 и получают на редкость пассивную позицию.

20.Cе3 h5 21.Фd2 Лf8 22. Ла3! (начиная готовить вторжение по линии «а») 22...Кdf6. Попытка сконцентрировать свои силы на королевском фланге, пока белые занимаются ферзевым. С виду активное 22...h4 23.Кf1 f5?! резко ослабляло укрытие короля и позволяло белым путем 24..Сh6! (с угрозой e4:f5) перейти в решающую атаку по всей доске: 24..fе 25.С:е4 Кhf6 26.С:g6 К:d5 27.С:g7 Кр:g7 28.Сe4 К7f6 29.Фg5+ или 24...f4 25.С:g7 Кр:g7 26.ab ab 27.Л:a8 С:a8 28.Лa1 Лh8 (28...Кg5 29.К1h2) 29. Фd1! (29...Сb7 30.Лa5) 30. Лa7! Фb8 3l.Фal b7 32.Кg5+-.

23.Лea1 Фd7. Ha 23...h4?! Чандлер советует 24.К:h4 К:e4 25.К:e4 Ф:h4 26.Кd6+-, но после 24..С:d5! 25.ed Ф:h4 черные освобождаются. Поэтому верно 24.Кf1!, оставляя противника с новой слабостью.

 24.Л1а2 Лfc8 25.Фc1 Сf8 26.Фa1 Фе8. Черные подготовились к вскрытию линии «а», и их позиция кажется вполне защитимой. Но тут начинается замечательное путешествие белого коня: 27.Кf1! По маршруту d2-b1, а затем, после тотальных разменов по линии «а», — Ka3, и пешка b5 незащитима. По-моему, с этой же идеей хорошо было и 27.Kd2!

27...Се7 28.К1d2 (28.К3d2!? с идеей 29.f3 Солтис) 28... Крg7 29. Кb1! Практически вынуждая черных жертвовать фигуру.

531

29...К:е4! Иного нет: при 29... Кd7? 30.ab ab 31.Л:a8 Л:а8 32.Л:a8 Ф:а8 33.Ф:a8 С:a8 34.Кa3! борьба по сути заканчивалась. Между прочим, жертва коня за две центральные пешки ради активизации слона b7 была фирменным (хотя и не всегда успешным) приемом Спасского в типовой структуре системы Брейера.

30.С:е4 f5? Кажущаяся активность, а на деле — непоправимое ослабление короля. Увы, поздний Спасский, при всей глубине своего понимания позиции, в напряженных партиях иногда принимал импульсивные решения, которые сам потом не мог объяснить. Вот и в данном случае он удивлялся, почему не сыграл 30...Кf6, вводя в бой последний резерв. Хотя после 31. Кbd2 К:е4 32.К:е4 С:d5 33.Кed2 (Солтис) или 31.Кc2 К:d5 32.Кd2 Кс7 33.Кd1 у белых лучше, исход борьбы еще не столь очевиден. Правда, жадный до материала компьютер и здесь, особенно поначалу, отдает явное предпочтение белым.

Замечу кстати, что тщательный анализ с помощью современных компьютерных программ позволяет существенно уточнять, а то и полностью пересматривать многие устоявшиеся оценки не только отдельных ходов и вариантов, но и целых систем, находить новые, четкие планы, которые раньше, примерно до середины 90-х, гроссмейстеры вырабатывали лишь на основе своего опыта, понимания и интуиции. В наш век вариантные доказательства становятся всё более убедительными (вопреки старому правилу, гласящему, что «в любом длинном варианте есть ошибки»), и во многом на их основе оценивается перспективность того или иного плана или целого построения.

31.Сс2 С:d5 (31...К6!?) 32.аЬ ab 33.Ла7 Крf6? Вводя в игру совсем не ту фигуру: еще не эндшпиль! Упорнее было 33...Л:а7 34.Л:а7 Ла8, и если 35.Кbd2, то 35...Кf6

34.Кbd2 Л:а7. При короле на f6 продвижение 34...f4 губительно ввиду 35.Ке4+ С:e4 36.С:e4 Л:а7 37.С:a7 (Чандлер) 37... Крg7 38. Cb6Кf6 39.Сb7! или 35... Кре6 36.Cb6 Л:а7 (36...Лсb8 37.Л2а6) 37.С:а7 Ла8 38.Ла6 и т.д.

35.Л:а7 Ла8. Может быть, черные все-таки защитятся?!

532 

36.g4! Мощный удар, оживляющий слона с2 и открывающий второй фронт — последствия неосторожного хода 30...f5?

36...hg 37.hg Л:а7. Плохо 37... fg? 38.Кh2 (Чандлер) 38...Л:а7 39. К:g4+ Креб 40.Ф:а7+-.

Матанович советовал 37...f4 38. Л:а8 Ф:а8 39.Ф:а8 С:а8 40.Сb6, и у белых лишь лучший эндшпиль, однако сильнее 38..C:a8! 39.C.a7 Фс8 с контригрой. Поэтому верно 38. Сb6!, и нельзя 38...Фс8 39.Сe4! Ф:g4+ 40. Крf1 или 38...Л:а7 39.Фa7 Фа8 40.g5+ Крf7 41.C:g6+! Крg6 42. Ф:е7 С:f3 43.Ф:d6+ с решающей атакой, а если 38..Фс6, то уже 39.Л:а8 Фа8 40.Ф:а8 С:a8 41. Крf1, приступая к спокойной реализации.

З8.Ф:а7 f4. Выбор у черных невелик: либо медленно задохнуться в окончании — 38..Фа8 39.Ф:а8 С:a8 40.gf gf 41.Кh4! е4 42.Кf1 Кре6 43.Кg2 Сf6 (43...Кg5 44.Кf4+ Крd7 45.Сd1) 44.Кf4+ Крf7 45.Кe2 и т.д., либо сгореть в огне атаки - 38...Се6 (38...fg? 39.Ch2) 39.Ch4! Фd7 40.Фа8 Сd8 (40...Фс8 41.Фh1! Фg8 42.Фb7!) 41.gf (41.f4!?) 41...gf 42.Фg2 Фf7 43.f4! Фh5 (43...e4 44.С:f5!) 44.Фa8!

Спасскому остается надеяться разве что на чудо, и... оно едва не свершается!

39.С:f4?! Все комментаторы поставили к этому ходу восклицательный знак, но проще выигрывало 39. Cb6!, например: 39...Фа8 40.g5+ Крf7 41.С:g6+! (как в примечании к 37-му ходу), 39... Крс6 (Разуваев) 40. g5+ Кре6 (40... Крf7 41.Сd8) 41.С:g6 42.Сf5+! или 39...Фс8 (Чандлер) 40.Се4! (40.Kе4+!?) 40...С:е4 (40...Ф:g4+ 41. Крf1 Cе6 42.Фb8) 41. Ке4+ Кре6 42.К:d6! Фс6 43.К:е5! Ф:d6 44.Cd4! Kf6 45.Фb7 и т.д.

39...ef?! Только размен одного из грозных белых коней — 39...C:f3! оставлял шансы на защиту: при 40. C:е5+ de 41 .Кf3 Кg5 42.Сg5 Крg5 43.Фе3+ Крf6 44.Фb6+ Крg7 45.Фе6 (Солтис) 45...Фf7 46.Ф:е5+ Ф(C)f6 или 44.Фh6 Сf8 45.g5+ Кре6 черных мог спасти «разноцвет», поэтому белым стоило сохранить все легкие фигуры - 40. Cf3!? ef 41.Фd4+ Крf7 42. Фf4+ Крg7 43.g5 Кf8 44.Фd4+ Крb7 45.Фh4+ Крg7 46.Се4 f7 41.Фd4 d5 48.Сg2 Фh7 49.f4 Сd8! 50.Фe1 Крg8, балансируя на краю пропасти.

40.Ch4! Теперь ферзь белых поддержан двумя мобильными конями, и их атакующий потенциал резко возрастает. Решало и 40.Фd4+ Кре6 41.Фf4 Крd7 42.Фd4! Фа8 (42... Кре6 43.Сf5+!) 43.С:g6 и т.д.

40...Сf7. Чуть упорнее было 40…Сf8 41.Фd4+ Кре6 42.Сg6 Сg6 43.Сf5+ (Матанович) 43... Крf7 44. Ф:d5! (вариант Чандлера 44.С:g6+
Крg6 45.Ф:d5 неясен ввиду 45... Крg7) 44... Крg7 45.Ке4 Ке5 46.Кс5! Кf3+ 47.Ф:f3 dc 48.bc С:с5 49.Ф:f4 или 45...Кh4 46.Фd4+ Крh6 47.g5+! С:g5 48.Ф:d6+ Крg7 49.Фd4+! Крg8 (49... Крh6 50.Фd7!) 50.Сg4 Сd8 51. Крf1 Крh7 52.Фd5 и Сd7, выигрывая пешку Ь5 и партию.

41.Фd4+ Кре6. Конечно, не 41…Крg5? 42.Фg7! Кр:h4 43.Фh6+ Крg4 44.f3+ Крg3 45.Фh2#.

533

42.Кf5! (изящный прыжок!) 42... Cf8 (если 42...Фс6, то 43.Се4 d5 44.Кf3! Сf6 45.Фа7!) 43.Ф:f4 Крd7. На 43...gf вернее всего 44.С:f5+ Кре7 45.С:h7 и Ке4

44.Cd4 Фе1+?! (несколько упорнее 44...Фе7 45.С:b5 Кg5(f6) 46.Крf1+- Солтис) 45. Крg2 Cd5 + 46.Cе4 C:е4+ 47.K:е4 (теперь черный ферзь отрезан от остальной армии и всё заканчивается) 47... Cе7 48.K:Ь5 Kf8 49.Kb:d6 Ke6 50.Фе5. Черные сдались.

Эта красивая партия произвела большое впечатление на шахматный мир. Но не на меня. Да, Фишер играл хорошо, однако игра черных была слишком беспомощной: таких «подарков», как 19...Кh7?, 30...f5? и 33... Крf6?, ведущие гроссмейстеры наших дней уже не делают.

«Первая партия, по-моему, не дает достаточных оснований, чтобы связывать со всем поединком большие шахматные надежды, — заявил я по горячим следам. — Да, наверное, и не стоило ожидать чего-то сверхъестественного. При всем уважении к соперникам должен сказать, что 20-летняя отстраненность от серьезных шахмат одного из них, а также весьма невысокий на сегодня рейтинг у другого — слишком весомые факторы, чтобы ими могли пренебречь даже наиболее пылкие комментаторы, поспешившие объявить, что Фишер и сегодня играет как Бог. В шахматах в одиночку не создают шедевров. Нужен соперник высшего уровня... В 1-й партии Фишер показал все же шахматы образца 1972 года. Но тогда ему было легче — то, что знал он один, теперь знают многие».

Дальнейший ход матча подтвердил мои предположения. Когда Спасскому удавалось создать реальные угрозы или опасную контригру, Фишер терялся! И вскоре Спасский даже повел в счете, победив в 4-й и 5-й партиях. «После двух поражений, — писала пресса, — Фишер впервые не вышел к обеду в общий зал ресторана отеля «Свети-Сте- фан» (где они со Спасским занимали соседние столы), а сделал заказ в свой номер. Первые раскаты грома раздались позже. Перед началом 6-й партии директор матча подошел к секундантам Спасского и извиняющимся тоном сообщил: Фишер просит их не входить в зал. В качестве «компенсации» не будет и его секундантов...»

В 6-й партии американец получил абсолютно безнадежный эндшпиль и спасся только благодаря очевидным техническим ошибкам соперника. Страшно подумать, что могло бы случиться с Бобби, проиграй он третью партию кряду! Видимо, Спасский испугался «потерять партнера»: он не раз говорил, что играет этот матч ради возвращения Фишера. И здесь проявил истинное «великодушие»: вслед за этой ничьей проиграл три партии подряд. На пресс-конференции после 9-й партии (крах в 21 ход в разменном варианте «испанки»!) он выглядел неважно и сетовал на плохое самочувствие, тогда как его воспрявший соперник излучал уверенность...

В итоге Фишер одержал победу со счетом 10:5 (при 15 ничьих), но стало ясно, что время его ушло. «Скажу одно — это не Фишер, которого мы знали и который нас всех поражал своей игрой. Того Фишера больше нет и не может быть», — констатировал Ботвинник. Прав оказался Поль Валери, предсказавший когда- то: «Если Фишер вернется — это будет смертельный удар для легенды».

Матч показал, что соперники остались в романтической эпохе 1972 года. Хотя сама борьба была интересной и в ряде партий Фишер проявил огромную практическую силу, в целом его игра уже была вчерашним днем. Я думаю, что, несмотря на сдвинутую психику, Фишер прекрасно понял, что с такой игрой ему ничего не светит. С любым молодым шахматистом, имеющим рейтинг за 2600 (на 1992 год!), ему пришлось бы туго. Поэтому «матч-реванш», по большому счету, к творчеству Фишера отношения не имеет. Это была просто попытка заработать деньги и заодно проверить себя. Проверка убедила Фишера, что лучше ему больше не играть.

Кроме того, на проходивших в ходе матча пресс-конференциях все увидели, в каком душевном состоянии пребывает Фишер. О его антисемитизме ходили слухи уже давно. Признаться, верить в это не хотелось: мало ли чего напридумывают журналисты. Но высказывания Фишера в Югославии развеяли последние сомнения. Кратко его взгляды можно выразить так. Есть евреи — сионисты, а есть евреи — коммунисты. Америкой правят сионисты, Россией — коммунисты, и все они заодно, особенно против Фишера... По- моему, комментарии тут излишни.

«Матч-реванш» дорого обошелся Фишеру: он заработал на нем три миллиона долларов, но потерял гораздо больше — родину. Ведь Фишер согласился играть в Югославии вопреки запрету госдепартамента США (против Югославии тогда действовали санкции ООН, введенные в качестве наказания за войну на Балканах), и по возвращении ему грозил штраф в 250 тысяч долларов да еще 10 лет тюрьмы! Кстати, из- за невозможности вернуться домой Фишер лишился своих многочисленных наград: все его призы и памятные подарки были распроданы с торгов после того, как он перестал вносить арендную плату за помещение, где они хранились.

После матча Фишер обосновался в Будапеште. Там живет Андрэ Лилиенталь — один из немногих, кто всегда относился к Бобби по-отечески. А может, Фишер просто захотел быть поближе к венгерской шахматистке Зите Райчаньи, с которой познакомился в начале 90-х годов и которая сопровождала его на матч со Спасским. Казалось, дело идет к свадьбе: отец девушки заявил, что уже готов смириться с тем, что зять будет на три года старше него. Но Фишер по обыкновению слишком долго колебался. Когда он наконец решился сделать предложение, то в ответ услыхал: «Поздно, я уже вышла замуж». Впоследствии Фишер, уехав в Юго-Восточную Азию, все- таки женился на совсем юной филиппинке, и у него родилась дочь...

Очередную попытку вернуть в шахматы теперь уже «будапештского отшельника» предпринял в конце 1995 года новый президент ФИДЕ Кирсан Илюмжинов. Дабы расположить к себе Фишера, он придумал «ход конем»: взял и выплатил 100 тысяч долларов, которые, как считал американец, ему «задолжало» московское издательство «Физкультура и спорт» за выпуск в 1972 году книги «Мои 60 памятных партий» (напомню, тогда в СССР не действовало международное авторское право). Илюмжинов прилетел в Будапешт и несколько часов беседовал с Фишером. Тот был весел и общителен, но об игре в «старые» шахматы и слышать не хотел. Фишер вовсю расписывал гостю достоинства новых правил, которые он придумал. Идея в том, что положение фигур в начальной позиции определяет компьютер (слоны обязательно разнопольные, фигуры белых и черных стоят симметрично), а потом игра протекает, как в обычные шахматы.

Легко заметить, что «шахматы Фишера» очень напоминают те, что предложил еще в 70-х годах Бронштейн. Разница в одном: в «шахматах Бронштейна» игроки перед партией сами поочередно выставляют фигуры на любые клетки 1-й и 8-й горизонталей, при этом вовсе не стремясь к симметрии. Наоборот, они внимательно следят за действиями друг друга и стараются уже на этой стадии игры добиться преимущества. Но цель и тех, и других шахмат одинакова: избежать дебютной теории.

Как известно, идею своих оригинальных часов, покоривших шахматный мир, Фишер тоже почерпнул у Бронштейна. Почему же тогда и его часы, и его шахматы оказались гораздо популярнее? Раньше я считал, причина только в том, что Фишер был чемпионом мира, а Бронштейн — нет. Но сейчас думаю, что причина и в ином: его изобретения проще. Как и во многом другом, Фишер проявил себя здесь не столько творцом, сколько гениальным интерпретатором!

Многие считают Роберта Фишера лучшим шахматистом 20-го века. Возможно, так оно и есть. «За тот короткий период жизни, который он безраздельно отдал шахматам, Фишер произвел форменный переворот в общественном восприятии этого удивительного искусства, —
пишет Тайманов, и я с ним согласен. - Он не только возбудил интерес своей блистательной игрой и каскадом успехов, но и, приняв на себя миссию своеобразного «профсоюзного шахматного лидера», изменил само отношение к шахматам, добился их высокого признания, общественного авторитета и, что самое главное, профессионального статуса».

536

Уход Фишера со сцены — это большая трагедия и для шахмат, и для него самого. Он победил лучших гроссмейстеров мира. Он достиг цели всей своей жизни. Он при жизни стал легендой. Но свое последнее, главное сражение — против самих шахмат — он проиграл. Нужно любить что-то за пределами своей профессии, а у Фишера, кроме шахмат, ничего не было. Клетчатая доска и деревянные фигурки целиком завоевали его! Став чемпионом мира, Фишер не мог больше играть. В этом и заключалась опасность: он достиг совершенства, и всё остальное после этого уже меньше, чем совершенство...

Завершим рассказ традиционной подборкой высказываний шахматных королей, начав с творческого кредо 11-го чемпиона мира.

Фишер: «Шахматы, несомненно, искусство, но над этим я не задумывался. Красивой же может быть только точная, сильная игра... Точность, пожалуй, прежде всего. В конце концов всё решает класс игры. И тогда получается красивая партия. Но чтобы играть красиво и точно, надо многое знать и уметь».

Эйве: «У Фишера много человеческих недостатков, с ним трудно иметь дело, он часто меняет свою точку зрения. Но Фишер импонирует мне своей фанатичной любовью к шахматам, он невероятно трудолюбив, разнообразен в каждой стадии шахматной партии. Настоящий боец, он всегда играет только на выигрыш».

Ботвинник: «Трагедия Фишера, вероятно, была в том, что он боролся не только с партнерами за шахматной доской, но и со своим нереальным представлением внешнего мира. Но до того как Фишер закончил последнюю партию матча в Рейкьявике, он в этой борьбе выходил победителем. Шахматный же талант был огромный. Уже в юные его годы можно было предвидеть — бьггь Фишеру чемпионом мира... Он сыграл много блестящих партий. Характерно для них — сначала идет малоинтересная борьба, но как только появляется возможность, Фишер переходит в молниеносное наступление. Это сближает его с Морфи: тот так действовал в открытых позициях, Фишер — в современных полузакрытых!»

Смыслов: «Трудно припомнить пример столь же фанатичного стремления к победе в каждой партии. Даже когда спортивная цель обеспечена, в игре Фишера не появляются миролюбивые тенденции, как у большинства гроссмейстеров, а наоборот, лидер делается еще более воинственным и настойчивым. В такой момент, особенно в матчах, Фишер отлично использует психологические факторы борьбы... Что же касается объективной оценки шахматной силы Фишера, то она должна быть весьма высокой, но все же нет оснований считать его “сверхшахматистом”».

Таль: «Наиболее характерной для Фишера мне кажется его техничность, доведенная до автоматизма. Ни в коем случае нельзя давать Фишеру позиции, в которых он имеет «бесплатный» перевес. Такие позиции он играет, как никто другой, почти со стопроцентной гарантией доводя этот перевес до победы».

Петросян: «Фишер — совершенно необыкновенный шахматист. Он быстро схватывает все проблемы позиции и немедленно их разрешает, вооружен всеми новыми идеями в шахматах. Его ничем не удивишь.

Как только Фишер добивается хотя бы малейшего преимущества, он начинает играть, как машина».

Спасский: «Фишер всегда производил на меня особое впечатление цельностью своей натуры. И в шахматах, и в жизни. Никаких компромиссов. Сила Бобби, помимо всего прочего, состояла в том, что после дебюта он очень тщательно вырабатывал план. Вместе с тем он игрок компьютерного типа. Есть в нем какая-то компьютерная монументальность... Я ставлю его очень высоко. Фишер был, если можно так выразиться, верующим шахматистом.

Он всегда искал правду на доске и никогда не играл на дешевый эффект».

Карпов: «Фишер вернул шахматам остроту, еще более ужесточил их, довел спортивную сторону до предела: борьба до «голых» королей. Он еще выше поднял универсализм, демонстрируя удивительную технику реализации преимущества, прекрасную комбинационную и позиционную игру. Но наиболее характерна для него была именно спортивная закваска: использование в борьбе всех шансов до последнего».

     читать следующую главу 

ООО «Шахматы»

Санкт-Петербург

время работы с 10-00 до 19-00

тел. 983-03-53 или 8-905-223-03-53

 SKYPE - Piterchess

 ICQ - 229-861-097

 VIBER: +79052230353

 info@64ab.ru