Битва богов: матч со Спасским
Очевидно, что в ряду четырех матчей Фишера на пути к шахматной короне поединок с Борисом Спасским (Рейкьявик, июль-сентябрь 1972 года стоит особняком. Все-таки Спасский был действующим чемпионом мира, кроме того, его особая сила, в отличие от Тайманова, Ларсена и даже Петросяна, заключалась именно в матчах. В них он играл намного сильнее, чем в турнирах, мог собраться на конкретного соперника. К тому же он имел с Фишером счет 3:0 (при двух ничьих), что придавало ему дополнительной уверенности в себе.
Борис Васильевич и так никогда не боялся американца, а уж выигрыш принципиальной схватки на олимпиаде в Зигене (№ 376), похоже, и вовсе расхолодил его, отбив всякую охоту серьезно работать над шахматами. Он не сомневался в своей победе, хвастливые заявления соперника принимал за браваду, а самого Бобби называл «стеклянным парнем» — так говорят о боксере, который плохо держит удары, раскалывается, как стекло...
Между тем Петросян не скрывал своего беспокойства: «Я должен предостеречь Спасского, что Фишер вооружен всеми новыми идеями в шахматах. Как только Фишер добивается хотя бы малейшего преимущества, он начинает играть, как машина. Невозможно даже надеяться на какую-либо ошибку. Фишер — совершенно необыкновенный шахматист. Его матч со Спасским будет жестоким».
Поубавилось оптимизма и у Ботвинника. Еще не так давно он успокаивал советскую общественность: «Бояться Спасскому Фишера нечего... В 1972 и 1975 годах он, наверное, защитит свой титул». После матчей претендентов тон его высказываний заметно изменился: «Фишер замечательно считает варианты. Думаю, что в этом он сильнее всех, в том числе и Спасского. Он быстро принимает решения, хорошо ориентируется в сложной борьбе. Фишера отличает высокая техника. У него есть правило: он — сознательно или подсознательно — действует за доской всегда рационально. Фишер идет на рискованное продолжение тогда и только тогда, когда хорошо знает варианты. Поиск нового в шахматах не является сильной стороной Фишера, может быть, в этом и сказывается недостаточность общей подготовки. Но он знает всё, что опубликовано, проверяет за доской и берет на вооружение». Не правда ли, очень точная и объективная характеристика?
Фишер самым серьезным образом готовился к предстоящему сражению, а когда ему напоминали о плохом счете, лишь небрежно отмахивался: «Да, Спасский бил меня раньше, но эти партии не важны». Еще во время матча с Петросяном он в интервью американскому журналу «Ньюсуик» заявил: «Каждый человек, мало-мальски разбирающийся в шахматах, знает, что именно я могу считаться чемпионом мира, по крайней мере, уже лет десять. Это не значит, что победа все время будет за мной: советские шахматисты предпримут всё возможное и невозможное, чтобы сокрушить меня. Однако я знаю, что сегодня могу победить Спасского, — конечно, если к моменту матча я буду играть так, как теперь».
Говоря это, Фишер вряд ли кривил душой. Он чувствовал, что находится на подъеме, а вот Спасский, надо признать, объективно уже шел вниз. Достигнув вершины, он, видимо, потерял мотивацию, стал мало играть, утратил былую целеустремленность, напор. И тем не менее Спасский оставался Спасским. Турниры турнирами (там он мог играть немного расслабленно), но матч — это матч: надеялись, что здесь-то чемпион свою силу покажет! Как я уже говорил, для Фишера он был самым неудобным соперником. Во многом потому, что Спасский — шахматист универсальный, тонко чувствующий нюансы борьбы и все время подлавливавший американца на его слишком прямолинейном желании постоянно идти вперед.
Кроме того, за Спасским, как потом выяснилось, стояла вся советская шахматная школа: в преддверии матча Спорткомитет СССР объявил всеобщую мобилизацию! Фишера наши гроссмейстеры хорошо знали, и их опыт было решено использовать на всю катушку. Задачу сформулировал Ботвинник: «Если мы хотим успешно бороться с Фишером, мы должны признать, что он не гений, и изучить его сильные и слабые стороны так, как сделал это в 1927 году Алехин перед матчем с Капабланкой, которого тоже считали гением. И, на мой взгляд, с большим основанием».
Подготовка Спасского разительно отличалась от подготовки Тайманова и Петросяна, не говоря уже о Ларсене. Почти год велась обширная работа по всем направлениям, партии и личность Фишера рассматривались буквально под микроскопом. Были задействованы опытные тренеры, различные спортивные, медицинские и научные организации, а пятимесячный (!) тренировочный сбор чемпиона мира проходил на правительственных дачах и в санаториях; например, в Архызе (на Северном Кавказе) Спасскому и его тренерам отвели дачу Совета Министров СССР, где летом любили отдыхать советский премьер-министр Косыгин и финский президент Кекконен. Курировал подготовку секретарь ЦК КПСС П.Демичев!
Еще летом 1971 года был проведен специальный сбор с участием Болеславского, Полугаевского, Шамковича и Васюкова по изучению творчества Фишера, включая матчи с Таймановым и Ларсеном. Итоговый 26-страничный документ вручили Петросяну, а также Спасскому — на случай, если «железному Тиграну» не удастся остановить американца. После катастрофы в Буэнос-Айресе настал черед «тяжелой артиллерии». Как доложил в ЦК КПСС глава Спорткомитета С.Павлов, «образован консультативный совет в составе экс-чемпионов мира Ботвинника, Смыслова, Петросяна, Таля, гроссмейстеров Авербаха, Корчного, Кереса, Котова для оказания помощи чемпиону мира».
Но консультациями дело не ограничилось. Ведущих шахматистов страны обязали — небывалый случай! — представить в Спорткомитет письменные отчеты с их оценкой стиля и игры Фишера, а заодно и Спасского (к слову, в дальнейшем так же пытались действовать перед матчами Карпова с Фишером и Корчным). Разумеется, всё делалось в глубокой тайне. Речь шла о закрытых письмах, не предназначенных для печати, и впервые они были обнародованы только два десятилетия спустя в книге «Русские против Фишера». Думаю, для Бобби не было секретом, что к подготовке Спасского привлекут лучших специалистов. Еще Решевский заметил: «Русские всегда играют как одна команда». Однако знай Фишер, что на борьбу с ним бросят трех экс-чемпионов мира и двух претендентов — Смыслова, Таля, Петросяна, Кереса и Корчного, — это ему наверняка бы польстило!
Выбор был не случаен: все пятеро не раз встречались за доской и с Фишером и со Спасским, и им было чем поделиться. Все отчеты по-своему уникальны и представляют большой интерес. Особенно содержательными, на мой взгляд, были исследования Михаила Таля и Виктора Корчного. Оба, кстати, довольно критичные по отношению к чемпиону. Но если Таль лишь намекнул на тревожность ситуации: «Я бы посоветовал Спасскому в период подготовки к матчу для тренировки решать задачи (может быть, даже и не шахматные) повышенной трудности, с тем чтобы некоторая ленца, подчас встречающаяся у чемпиона мира, была к поединку полностью изжита», — то Корчной высказался со всей прямотой: «Сейчас, на мой взгляд, Спасский переживает кризис. Крупнейший пробел в игре Спасского в нынешнее время — его дебютная отсталость. Его дебютные познания сейчас ниже уровня среднего гроссмейстера. Нигилизм — отрицание необходимости изучать теорию, отказ бороться за инициативу новейшими методами, преувеличенное доверие к собственной технике защиты — продолжительная болезнь».
К тому же только Корчной указал на вероятность того, что к матчу Фишер вполне может расширить свой дебютный репертуар и даже освоить 1.d4. «К сожалению, на это предупреждение, — вспоминает Николай Крогиус, — а также на аналогичные предположения тренеров Спасский должного внимания не обратил».
Завершающим аккордом подготовки должны были стать несколько тренировочных партий с молодым Карповым, «стиль игры которого, по мнению тренеров, сходен со стилем Фишера» (Батуринский). Однако, как пишет Карпов, была сыграна всего одна партия: «В первой он заказал «испанку», я играл белыми и вскоре получил выигранную позицию, но... зарвался и проиграл. Спасскому партия понравилась. Он решил, что его форма превосходна и нет смысла продолжать проверку».
Как бы то ни было, я думаю, что потенциал Спасского был более чем достаточен для матча и он мог бы сыграть гораздо лучше, учитывая ту колоссальную помощь, которую ему оказали, и тот запас идей, который был в него впрыснут. Поэтому корни поражения надо искать прежде всего в недооценке соперника и в серьезных психологических ошибках.
Тяжелым ударом для Спасского (хотя сам он, похоже, осознал это только после Рейкьявика) стал и уход Игоря Бондаревского с поста главного тренера: «фатер» был единственным, кто мог заставить Бориса работать с полной отдачей. О причинах такого шага поведал Батуринский: «Игорь Захарович мне откровенно объяснил свое решение: Спасский несерьезно готовится к матчу, и он, Бондаревский, не желает нести ответственность за исход борьбы». Иными словами, тренер не верил в победу своего ученика... В итоге команду чемпиона составили гроссмейстеры Геллер и Крогиус, а также международный мастер Ней, хороший партнер по теннису.
Вопрос о месте проведения матча, как обычно, вызвал большие дебаты из-за жесткой позиции Фишера: или в Белграде, или на американском континенте. Спасский настаивал на Рейкьявике, тем более что и финансовые условия там были беспрецедентными для шахмат: 125 тысяч долларов. Узнав об этом, Ке- рес воскликнул: «На таких условиях можно играть и на Северном полюсе!» Однако Фишер требовал увеличения призового фонда. Неизвестно, куда бы зашли многомесячные переговоры, если бы не твердость, проявленная в критический момент президентом ФИДЕ: в начале мая Эйве своей властью выбрал Рейкьявик, объявив, что матч начнется 2 июля, и пригрозив претенденту дисквалификацией в случае отказа.
Всё это время Фишер интенсивно готовился на курорте Гроссинд- жер — излюбленном месте тренировок сильнейших боксеров-про- фессионалов. Наряду с шахматами он занимался спортом, плавал и даже боксировал. Вел затворнический образ жизни, исключение делал только для коллег — гроссмейстеров Эванса, Ломбарди, Бирна, Кавалека... Когда же в дверь его белого деревянного коттеджа однажды постучали журналисты, в ответ прозвучало: «Убирайтесь! Не нарушайте моего уединения!»
«Почти везде, где появляется в Гроссинджере Роберт Фишер, - сообщала пресса, — в руках у него можно увидеть толстую книгу в красном бархатном переплете — сборник партий чемпиона мира Бориса Спасского. Тренировка 29-летнего претендента состоит в изучении этой книги, которую он берет с собой даже в столовую. Обычно он ест в полном одиночестве, читая книгу или разыгрывая ту или иную партию на карманных шахматах. Несколько раз в неделю примерно в 11 часов утра Фишер берет свою красную книгу и пешком идет в Ферн- дейл. Там он обедает в ресторане, обычно заказывая китайские или итальянские блюда, стакан молока и стакан пива».
О своем сопернике Фишер отзывался не очень тактично, при каждом удобном случае обещая «сокрушить Спасского». Кроме того, продолжал твердить о «заговоре» на Кюрасао, о «кознях Советов» и т.п. «Я опасаюсь русских, — заявил Бобби в начале мая президенту Исландской шахматной федерации Г.То- раринссону. — Поэтому в Рейкьявике меня будут охранять четыре солдата морской пехоты с американской базы в Кефлавике» (разумеется, такого Фишеру никто не позволил, и в качестве телохранителя к нему был приставлен всего один исландский полицейский в штатском). Неудивительно, что перед вылетом в Рейкьявик Спасский на пресс-конференции сказал, что все эти подозрения производят впечатление какой-то «мании преследования». Правда, закончил выступление он так: «Я высоко ценю Фишера, это замечательный шахматист. Без него в шахматном мире было бы скучнее... Если бы я выбирал сам партнера для матча, то выбрал бы именно его, как объективно самого сильного соперника... Я не знаю, как кончится матч, но он будет очень интересным с точки зрения шахматного искусства».
Но чтобы кончиться, матч должен был начаться. Между тем создавалось впечатление, что Фишер хочет его сорвать. Он не прилетел вовремя в Рейкьявик, и официальное открытие прошло... без претендента. Представляете? В зале президент Исландии, министры, послы, множество гостей, журналистов — а Фишера нет! Пытаясь спасти ситуацию, Эйве перенес жеребьевку на завтра. Но американец снова не прилетел! Жеребьевку пришлось отменить. Растерянный Эйве отложил начало матча еще на два дня, но это вызвало резкий протест советской делегации: «Подобные действия Р.Фишера заслуживают лишь осуждения и безусловной его дисквалификации. Однако вместо этого президент ФИДЕ М.Эйве взял на себя более чем неприглядную роль защитника Фишера...» Судьба матча повисла на волоске.
Два дня прошли в напряженном ожидании: прилетит или не прилетит? Прилетел. Но только после того, как английский меценат Слейтер вдвое увеличил призовой фонд (и тот достиг четверти миллиона долларов), а в личном послании Фишеру написал: «А ну-ка, петушок, теперь выходи на арену и докажи всем, что ты не трусишка!» Есть и более патриотическая версия, согласно которой решающую роль сыграл личный звонок госсекретаря США Генри Киссинджера: «Мы хотим, что вы победили русских! Мы хотим, чтобы вы сразились за Америку!» Но сам Бобби, видимо, так не считал: «Позднее писалось, что меня уговорил Киссинджер. Но ведь он не предлагал 130 тысяч...»
Рано утром 4 июля Фишер в сопровождении секунданта Уильяма Ломбарди, адвоката Пола Маршалла и своего первого шахматного учителя Джека Коллинза наконец сошел с трапа самолета. Вместе с ним в Рейкьявик прилетело знаменитое вращающееся кресло, на котором он играл с Петросяном. На полдень назначена жеребьевка. Все с нетерпением ждут Фишера... Но он не явился! Ломбарди объясняет, что его подопечный «очень устал и сейчас спит», хотя по регламенту участники должны лично присутствовать на жеребьевке. Тут уже не выдерживает Спасский и подает протест:
«Фишер нарушил правила проведения соревнования, отказавшись приехать на торжественное открытие матча. Тем самым Фишер оскорбил меня лично и Шахматную федерацию СССР, которую я представляю. Общественное мнение в СССР и лично я возмущены поведением Фишера. По общечеловеческим понятиям он полностью себя дискредитировал... Теперь, для того чтобы существовала надежда провести матч, Фишер должен понести справедливое наказание».
Судьба матча снова повисает на волоске. На следующий день Эйве, который до этого делал всё возможное, чтобы поединок состоялся, официально осудил поведение Фишера и признал, что нарушил правила ФИДЕ, отсрочив начало матча. Поняв, что приперт к стенке, претендент наутро принес письменные извинения Спасскому, и конфликт был улажен. В итоге матч начался на девять дней позже намеченного срока...
Что всё это было? Таль полагал, что «поведение Фишера в матче 1972 года было продумано и спланировано психологом высшей квалификации, хотя и было на редкость рискованным». На мой взгляд, ближе к истине Эванс: «С тех пор как Бобби вплотную приблизился к шахматному Олимпу, вето душу вселился ранее не свойственный ему страх перед поражением. В Рейкьявике он сумел преодолеть этот страх, только после того как почувствовал, что вывел Спасского из душевного равновесия». Действительно, Фишер как бы объявил сопернику психологическую войну. И тот дрогнул! Вне всякого сомнения, уехав в тот момент из Рейкьявика, Спасский сохранил бы чемпионский титул. Потому что всё было на его стороне. Но Борис Васильевич считал: матч должен состояться! И, вопреки мнению Ботвинника, деньги играли тут не самую важную роль. Главное заключалось в том, что Спасский не считал себя сильнейшим шахматистом мира! Поэто- му-то он считал себя обязанным играть с Фишером, чтобы точно установить, кто же из них сильнейший. Но своей уступчивостью он дал сопернику психологическую фору.
А она была крайне необходима Фишеру: ведь до матча он ни разу не выигрывал у Спасского. Могут возразить, что и Алехин до матча на первенство мира не побеждал Капабланку. Да, это так. Но в отличие от Фишера русский чемпион в свои лучшие годы обладал завидной психологической устойчивостью и уже на старте сумел одолеть кубинца.
Фишер же начал матч с поражения. Да какого! В мертво-ничейном слоновом эндшпиле он вдруг побил слоном «отравленную» пешку — видимо, хотел показать Спасскому, что может играть с ним «как угодно», но... просчитался. Потом это удивительное окончание много лет изучали шахматисты всего мира, и особенно ценными оказались аналитические находки гроссмейстеров Яна Тиммана и Фридрика Олафссона.
№484
СПАССКИЙ - ФИШЕР
Матч на первенство мира, Рейкьявик (м/1) 1972
29...Сh2? 30.g3 h5 (на выручку слону) 31. Кре2 h4 32. Крf3 Кре7.
Вероятно, Бобби планировал 32...h3 33.Крg4! Сg1 34. Кр:h3 C:f2, не заметив 35.Cd2! с поимкой слона. Теперь главный вопрос в том, могут ли черные добиться ничьей без фигуры. Скажем, при 32...а6 (Меднис) 33. Крg2 hg 34.ba ba 35.fg C.:g3 36.Крg3 их задача не легче, чем в партии.
Интереснее 32...g5!? 33.Крg2 (33. е4? h3=) 33...g4 34. Кр:h2 h3 - этот этюдный шанс изучали Керес с Неем и многие другие комментаторы. Но и здесь после 35.f3 (или сначала 35.е4) 35...f5 36.е4 Кре7 37.е5 (37.Ce3+- Тимман) 37...а6 38.а4 белые побеждали, продолжая Ce3, Крg1-f1 и Cg1.
33.Крg2 hg 34.fg C:g3 35. Кр:g3 Крd6 36.а4? Малозаметная, но существенная неточность. Реализация перевеса весьма сложна, и к цели вело лишь указанное Олаф- ссоном неочевидное 36.Крg4!, например:
1)36...g6 37.а4! а6 38.Cа3+ Крd5 39.b6 Крc6 40.Cе7 Кр:b6 41.C:f6 Кра5 42. Крf4! Кр:а4 43. Кре5 b5 44. Кр:е6 b4 45.е4 b3 46.Cd4 Кра3 47. Крd5 b2 48.C.:b2+ Кр:b2 49.е5, и белая пешка первой превращается в ферзя, который затем матует черного короля;
2)36... Кре5 37. Крh5 Крf5 38.а4 е5 39.Cа3 g6+ 40. Крh6 g5 41. Крh5 Кре4 42.Cс5 а6 43.b6 Крd5 44.Cе7 Кре6 45.Cd8 Крf5 46.е4+ Кр:е4 47.C:f6 Крd5 48. Крg5 Крс5 49.Крf5 Крb6 50. Cd8+ Крc6 51.а5 с теоретически выигранной позицией.
36... Крd5 (36... Крс5? 37.Cа3+ Крс4 38.Cf8 g6 39.Cе7+-) 37.Cа3 Кре4. Ничью приносило и 37...а6 (Олафссон). Рассмотрим возможные варианты:
1)38.ba ba 39.Сf8 g6 40.Сg7 Кре4 41.Крf2 f5= или 41.С:f6 Кр:е3 с последующим маршем короля на а8 (у белых слон не того цвета!);
2)38. Крf4 g5+ 39. Крf3 ab 40.ab g4+! 41.Крg4 Кре4 42.Сc1 е5 43.b6 f5+ 44. Крg5 f4 45.ef ef 46.С:f4 Крd5 47. Крf5 Кре6 48.Сe3 Крd7! 49. Крf6 Крс8 или 42.Сс5 е5 43.b6 (43. Крh5 f5 44.Крg6 f4 45.ef ef 46. Крf6 Крd5 47.Сf2 b6!= Пурди) 43...f5+ 44.Крg5 f4 45.ef ef 46. Крf6Крd5 47.Cf2Крd6! 48.Cgl Крd7 и Крс8, строя крепость;
3)38.Cf8 ab 39.ab Кре4, и дальше черные используют тот же красивый патовый мотив, что и в варианте 2: уничтожают (разменивают) пешку е3, угрозой пешке b5 вынуждают b5-b6 и успевают поставить короля на с8, откуда его уже не выкуришь;
4)38.b6 Кре6 39.Cf8 (39.а5 Крb5) 39... Кр:b6 40.C:g7 Кра5 41.C:f6 Кр:а4 42.Крf4 b5 43. Кре5 b4 44. Кр:е6 b3 45. Крd5 Крb4! 46.е4 а5 (Пурди) 47.Cd4 а4 48.е5 а3 49.Cc5+ Кра4 50.е6 b2 51.е7 b1Ф 52.e8Ф+ Фb5, и белым не выиграть.
38.Сc5! а6 (конечно, не 38...b6? 39.С:b6! ab 40.а5+-) 39.b6! Кульминация драмы.
39...f5? Ответный промах. Необходимо было 39...е5! с уже знакомой патовой идеей - 40.а5?! f5 41. Крh4 f4, разменивая пешку «е» и убегая королем на с8. Во избежание пата белые должны были держать пешку на а4 (тогда при короле на с8 черным пришлось бы пойти а6-а5, проигрывая эту пешку, а с ней и партию), но и это не приносило им победы:
1)40.Cf8 Кр:е3! 41.C:g7 Крd4! 42. C:f6 Крс5 43.Cd8! Крb4 44. Крf3 Кр:а4 45.Кре4 Крb5 46. Крd5!, и теперь не проигрывающий вариант Ботвинника 46...е4 47. Крd6 а5 48. Крс7 Кра6 49.Cg5! а4 50.Cc1!+-, а изящное 46...а5! (Принс) 47. Кр:е5 Крс5! 48. Кре4 (48. Кре6 Крc6) 48... Крс4 49. Кре3 а4 с ничьей;
2)40.Крg4 g6! и далее 41.а5?! Фd5 42.Cе7 f5+ 43.Крg5 f4= (Бирн), 41. Ce7 Кр:е3 42.C:f6 Крd4 (Тимман), устремляясь королем на ферзевый фланг, или 41. Крg3, и здесь не 41...f5? 42. Крh4 f4 43.ef Кр:f4 (43...ef 44.Крg5) 44.Cе7! е4 45.Cg5+ Крf3 (45... Крf5 46.Cd2) 46.Cс1! е3 47.Крg5 е2 48. Cd2 Крf2 49. Крg6+- (Пахман), а просто 41... Крd3!, «и белые не могут добиться прогресса» (Тимман).
40.Крh4! (начало опустошительного рейда по тылам противника) 40...f4. Если 40... Крd5, то 41.Cb4! Кре4 (на 41... Кре6 решает и ход Пахмана 42.Ca5, и даже 42.а5, ибо здесь на 42...е5 43.Крg5 f4 есть 44.е4! f3 45. Ce1) 42.Cd2 Крd3 43.Cс1 Крс2 44. Cа3 Крb3 (44... Крd3 45.Cс5 Крс4 46. Cd6 и т.д.) 45.Cf8 Кр:а4 46.C:g7 Крb5 47.Крg5+-.
41.ef. Записанный ход. Доигрывание, состоявшееся на следующий день, было не очень долгим.
41... Крf4 42. Крh5! «На мой взгляд, уже здесь черные должны были сложить оружие. То, что Фишер бесцельно затянул игру до 56- го хода, показывает лишь, что он не сумел совладать со своими нервами» (Ботвинник).
42... Крf5 (42...g5(e5) 43. Крg6! и т.д.) 43.Ce3 Кре4. В случае 43...g6+ 44. Крh6 Крf6 45.Cd2 Крf5 46.Cg5 е5 47.Cd2 Крf6 48.Cе3 Крf5 49.Cg5 (Пахман) черные гибли из-за цугцванга.
44.Cf2 (44.Cc1+- Ботвинник) 44... Крf5 45.Сh4 е5 46.Сg5 е4 47.Се3Крf6 (47...g6+ 48. Крh4 Крf6 49.Крg4) 48. Крg4 Кре5 49. Крg5 Крd5 50. Крf5 а5 (50... Крс4 51. Кр:е4 Крb4 52. Крd5 Кр:а4 53. Крd6 и т.д.) 51. Сf2. Конечно, не 51.Сd2? Крс5 52. С:a5 е3= (Тимман). Теперь же у черных цугцванг.
51...g5 52. Кр:g5 Крс4 53.Крf5 Крb4 54. Кр:е4 Кр:а4 55. Крd5 Крb5 56. Крd6, и ввиду 56...а4 57. Крс7 Кра6 58.Сс5 Крb5 59.Сf8 Кра6 60.Се7 черные сдались.
Объяснить столь простой зевок и упущенную ничью можно только одним: Фишер очень трудно входил в игру. Я думаю, что его психоз перед матчем был во многом обусловлен тем, что он был к игре еще по- настоящему не готов, как бы не проснулся... (А может, просто перегорел во время четырехдневной отсрочки перед 1-й партией, на которой настоял Спасский. Если чемпион уехал на рыбалку, то Фишер, по свидетельству Белицы, всё это время фанатично готовился: «Я поднялся на четвертый этаж отеля «Лефтлейдер». Вот и апартаменты № 470. Вхожу — на полу огромные черные чемоданы, набитые шахматной литературой. Рядом теннисная ракетка. В середине гостиной стол с расставленными шахматами. Бобби передвигал фигуры, не обращая внимания на Ломбарди и меня. Рядом с ним «Библия Фишера» — так назвал Ломбарди сборник партий Спасского».)
И тут произошло непредвиденное: американец не явился на 2-ю партию и получил второй ноль! Свой поступок Фишер объяснил так: «При доигрывании 1-й партии я вдруг обнаружил, что операторы кинокомпании «Честер Фокс» ведут съемки прямо над шахматным столиком! Ничего подобного я ранее не допускал. Я протестовал, но съемка продолжалась! Тогда я пригрозил, что не явлюсь на следующую партию. Фокс лишь усмехнулся... Накануне матча я действительно подписал с ним контракт, но там не было пункта, что работа аппаратуры должна действовать на нервы и мешать при обдумывании ходов».
Было ли это хитрым психологическим ходом, как считают многие? (Карпов: «Это был гениальный ход. Ход, рассчитанный именно на Спасского... Будь на его месте, скажем, Петросян, тот бы только облизнулся, полакомившись дармовым очком. А философ Спасский, невозмутимый Спасский, опытнейший Спасский потерял равновесие».) Или после досадного проигрыша 1-й партии Фишер оказался в кризисе? Сам он в беседе с Олафссоном заявил, что потерял всякий интерес к матчу, а по Рейкьявику распространился слух, будто претендент уже забронировал билет на обратный рейс...
Фишер никуда не уехал. Он согласился играть с нулем за неявку, потребовав взамен «самую малость»: запретить киносъемку (в итоге была снята еще только 8-я партия — тайком, чтобы доказать бесшумность работы кинокамер), предоставить ему спортивный автомобиль с автоматической трансмиссией, подогреваемый гейзерами бассейн и личный теннисный корт, переоборудовать зал, заменить шахматную доску с неустроившим его контрастом между светлыми и темными полями, установить на сцене софиты, купленные в Чикаго, регулярно приносить на сцену свежий апельсиновый сок и чтобы, когда он едет на игру, по всей трассе на светофорах горел зеленый свет!
Но даже в случае выполнения всех этих требований продолжать матч он был готов лишь при условии, что 3-я партия пройдет... в закрытом помещении! Два дня главный арбитр Шмид «челночил» между резиденциями соперников и, проявив чудеса дипломатии, сумел-таки уговорить Спасского принять требование Фишера. Это был критический момент матча. Спасский обязан был отказаться. Уперся бы — и всё! Я думаю, что Фишер стал бы играть и на публике. Но он тонко чувствовал, где можно давить. И, мне кажется, поражение Спасского во многом обусловлено тем, что он проиграл психологическую дуэль. Фишер не столько изменил условия матча, сколько попросту надломил Спасского. Он стал диктовать условия вне шахматной доски, а потом и на шахматной доске!
Принятое решение далось чемпиону нелегко: «За несколько дней до 3-й партии я полчаса говорил по телефону с Павловым, требовавшим, чтобы я предъявил ультиматум, который ни Фишер, ни организаторы, ни даже президент ФИДЕ не приняли бы, и матч был бы сорван. Весь разговор состоял из бесконечного обмена двумя фразами: «Борис Васильевич, вы должны предъявить ультиматум!» — «Сергей Павлович, я буду играть матч!» После этого разговора я три часа лежал в постели, меня трясло... Я Фишера спас, играя 3-ю партию. По сути, в той партии я подписал капитуляцию всего матча».
Я согласен с такой оценкой. Как и с парадоксальной мыслью, высказанной спустя годы Спасским: «Выиграть тот матч я мог единственным способом: перед началом 3-й партии, когда Бобби начал скандалить, я мог сдать ее! Была такая идея, но я был шахматным королем и не мог нарушить своего слова. Я обещал эту партию играть. В результате я разрушил свой боевой настрой, и матч из праздника превратился в тяжбу».
Однако своим джентльменским поведением Борис Васильевич заслужил симпатии всего мира. Особенно благодарны были ему исландцы, для которых срыв матча означал бы просто катастрофу. «Спасский — лучший посол, направленный СССР в Исландию, — читаем в матчевом бюллетене. — Он завоевал для своего народа больше друзей у нас в стране, чем любой другой человек. Он — сильнейшая фигура советского правительства на шахматной доске холодной войны. Все же компартия поначалу хотела отозвать его домой. Поведение Спасского было вежливым, решительным и, самое главное, порядочным. Исландцы ставят порядочность выше других качеств. Борис Спасский и Александр Солженицын являются в наше время краеугольными камнями русской культуры». Такие слова дорогого стоят!
Реально матч начался с 3-й партии. И хотя у Спасского был перевес в два очка, на стороне Фишера оказалось колоссальное психологическое преимущество. Тут самое время процитировать Ларсена: «Многие считают Фишера «большим ребенком», и в какой-то мере это действительно так. Однако не следует забывать о том, что дети подчас бывают очень хитрыми и умудряются с большой ловкостью навязывать окружающим свою волю... Ведь и я после Денвера, и Петросян после Буэнос-Айреса предупреждали, что Фишеру ни в коем случае нельзя идти на уступки, и все-таки Спасский в Рейкьявике несколько раз оказывался послушным исполнителем его воли».
Чемпион быстро понял, какую непоправимую ошибку совершил, пойдя на поводу у претендента, и это выбило его из колеи. В следующих восьми партиях он набирает лишь 1,5 очка! Такое просто не укладывалось в мозгу. Необъяснимые провалы в игре Спасского подвигли Ботвинника говорить о «кознях ЦРУ», а советскую делегацию — даже потребовать в конце концов разобрать кресло Фишера! Потому что Борис Васильевич несколько раз не следовал линии, которая намечалась при домашней подготовке. Скажем, в 3-й партии он знал, как реагировать в модерн-Бенони на выпад 11...Kh5, но сделал другой ход. Тренерам потом объяснил, что «забыл (?!) анализ». Еще один промах привел его к затруднениям. Спасский упорно защищался, но контрольным 40-м ходом упустил ничью.
Удивила и 4-я партия, в которой он черными поймал соперника на подготовленный вариант (да еще в излюбленной Фишером атаке Сози- на!), однако на 21-м ходу почему-то уклонился от продолжения, которое они с тренерами оценивали как сильнейшее, и упустил шансы на победу. По признанию Спасского, именно эта партия оказалась поворотной в матче: «После ошибки Фишера в дебюте мне представилась возможность выиграть. Партия была напряженной, насыщенной борьбой, одним словом, интересной. И вот здесь я сломался...»
В следующей партии чемпион вяло разыграл дебют, уступил стратегическую инициативу, а на 27-м ходу допустил грубый зевок и тут же сложил оружие. В те дни статьи о ходе матча впервые опубликовали журналы «Тайм» и «Ньюсуик», причем второй выразил мнение, что «сокрушительная триумфальная победа Фишера в 5-й партии, возможно, означает, что приговор Спасскому уже подписан».
И впрямь, игра Фишера с каждым днем становилась всё мощнее и мощнее. Постоянно меняя дебюты, он умело использовал то обстоятельство, что у Спасского неважная память на варианты. В матчах на высшем уровне такой игры раньше не было: и здесь проверить, и там копнуть... Бобби не боялся проявлять любопытство.
Очередной его учебно-показательной стала 6-я партия, в которой американец оправдал предсказание Корчного, огорошив всех отказом от 1.е4 (любимый ход он отложил на потом, а атаку Созина после 4-й партии и вовсе больше не применял). Фишер назвал эту партию лучшей из сыгранных им в матче, и упрекнуть его действительно не в чем. Свои шансы он реализовал на все сто, чего не скажешь о Спасском. Недаром отчет о ней в «Нью-Йорк пост» Эванс озаглавил: «Бобби хладнокровно играет с Борисом в кошки-мышки».
№ 485. Ферзевый гамбит D59
ФИШЕР - СПАССКИЙ
Матч на первенство мира, Рейкьявик (м/6) 1972
1.с4!? Один из тех дебютных сюрпризов, что всегда готовят друг другу соперники по таким матчам: Фишер «меняет руку»! Впрочем, в 1970 году он уже играл так против Полугаевского (№ 321).
1...е6 2.f3 d5 3.d4 Кf6 4.Кc3 5.Сg5 0-0 6.е3 (6.Лc1 - № 336) 6...h6 7.Сh4. В 20-й партии матча Петросян — Спасский (1969) после 7.С:f6 С:f6 8.Фd2 b6?! (лучше 8...dc 9.С:c4 Кd7 и с7-с5= Белявский — Портиш, Тилбург 1984; Карпов — Каспаров, Москва(м/6) 1985) 9.cd ed 10.b4 Сb7?! (пассивно!) 11.Лb1 с6 12.Сd3 Кd7 черные применили стратегию выжидания, но она так же, как и в этой партии, потерпела крах.
7...b6 («конек» 10-го чемпиона мира, надежная система Тартакове- ра — Макогонова — Бондаревского) 8.cd. В то время это была основная линия. Позже стали играть 8.Фс2, 8.Лс1 или 8.Сe2 (см. 3-й том).
8...К:d5. Одна из идей системы. Еще со времен Пильсбери известно, что при 8...ed 9.Сd3 Сb7 10.0-0 (с идеей Кe5) у черных крепкая, но пассивная позиция. В матче Каспаров — Белявский (Москва 1983) они с трудом устояли в трех партиях из четырех, но и одного поражения хватило, чтобы эта защита окончательно перешла в разряд полузабытых.
9.С:е7 Фе7 10.К:d5 ed 11. Лс1. Скромнее 11.Сe2 Сe6! 12.0-0 с5, например: 13.dc?! bс 14.Фа4 Фb7! 15.Фa3 Кd7 16.Кe1 а5 17.Кd3 с4 18.Кf4 Лfb8 19.Лab1? Сf5! 20. Лbd1 Кf6 21.Лd2 g5!... 0-1 (Верток — Фишер, Стокгольм(мз) 1962) или 13.Фd2 Кd7 14.b3 а5! 15.Cb5 Кf6 16.Лас1 Лfс8 17.Фb2 Сd7 18.Сd3 а4= (Ларсен — Спасский, Мальмё(м/8) 1968).
11 ...Сe6! Именно так. В случае 11...Сb7 12.Фa4 с5 13.Фа3 Лс8 (Петросян — Спасский, Санта-Моника 1966) 14.Сd3! у белых некоторый перевес.
12.Фа4 с5 (контригра в центре должна избавить черных от каких- либо затруднений) 13.Фа3 Лc8 14.Сb5!? Идея Фурмана. На 14.Сe 2 хорошо 14...Фb7! (Кузьминых) 15.dc bс 16.0-0 Фb6 и Кd7=.
14...а6. Вскоре Авербах предложил гамбитный ход 14...Фb7! Эта новинка была испытана в партии Тимман — Геллер (Хилверсюм 1973), и после 15.dc Ьс 16.Л:с5 Л:с5 17.Ф:с5 Ка6! 18.С:а6 (18.Фс6 Ф:с6 19.С:с6 Лb8!) 18...Ф:а6 19.Фа3 Фс4! 20.Крd2?! Фg4 21.Лhg1 d4!! 22.К:d4 Фf4! черные одержали блестящую победу. Что, в сущности, и вывело из строя вариант с 8.cd.
Ход в партии, хотя и создает белым еще одну мишень для атаки, кроме висячих пешек с5 и d5, также вполне приемлем. Однако тот факт, что Спасский не нашел сильнейшего продолжения, сам по себе симптоматичен.
15.dc bc 16.0-0 Ла7. Продолжая следовать известной партии Фурман — Геллер (Москва 1970). Интересны и другие рекомендации:
1)16...Фb7 (Геллер) 17.Ca4!? (17. Cе2 Кd7118.Лfd1 Лсb8=) 17...Фb6 18.Ке5 а5 (18...Ла7!?) 19.f4 Cf5! (19... f6?! 20.f5 Cf7? 21.К:f7 Кр:f1 22.Лfd1+- Андерссон) 20.Лfd1 Сe4 с уравнением;
2)16...Фа7 (Ларсен), также избавляясь от неприятного противостояния ферзей и достигая после 17.Сe2 (17.Са4 а5) 17...Кd7 18.Лfd1 (или 18.Лс3) 18...а5 и Лаb8 примерного равновесия;
3)16...Кc6 (Доннер) 17.С:c6 Л:с6 18.Се5 Лс7 19.Кd3. Тимман и Бургесс оценивают эту позицию в пользу белых, но после 19...с4! 20.Ф:е7 (20. Фс3?! Лb7 21.Кf4 Лаb8) 20...Л:е7 21.Кс5 Лс8 22.К:е6 (22.К:а6? Лb7; 23.b4 а5!) 22...fe 23.Лс3 Лb8 или 23. Лс2 Лb7 24.f4 Лсb8 черным не на что жаловаться;
4)16...Кd7 17.C:d7 C:d7 18.Кd4 «с последующим Кb3» (Бургесс), но после 18...Фf8! 19.Кb3 с4 20.Ф:f8+ Кр:f8 21.Кd4 Лаb8 22.Лс2 Кре7 на доске равный эндшпиль.
17.Сe2 Кd7. Плод размышлений за доской. В упомянутой партии Фурман — Геллер было 17...а5 18.Лс3! Кd7 19.Лfc1 Ле8?! (19...Лb8 20.Кd4!; 19...Сg4!? 20.h3 Сh5) 20. Сb5!, и давление белых стало угрожающим — сказалось отсутствие черного ферзя на ферзевом фланге, куда он мог перейти на 16-м ходу.
Может быть, проще 17...с4!? (Петросян) 18.Ф:е7 Л:е7 19.Кd4 Кс6 (Таль) 20.К:e6 fe 21.b3 Ка5 22.be Кс4 23.е4 — Бургесс оценивает эту позицию в пользу белых, но после 23...Лс5! 24.ed ed 25.Сf3 Лес7 или 24.Лfd1 Лес7 25.f4 Крf7 черные должны удержать равновесие. Правда, при этом... у Фишера оставался его любимый слон против коня! О том, насколько это опасно, напоминает концовка партии Спасский — Фишер из Санта-Моники (см. примечание к 12-му ходу в партии № 376).
18.Кd4! Фf8?! На 18...Кf8 (Эйве) тоже неприятно 19.К:е6 fe 20.е4! «Вероятно, Спасский недооценил сильный 20-й ход соперника. Стоило предпочесть 18...Кf6!, и 19.K:е6 fe сулило белым немного, а на 19.Kb3 возможно было скромное 19...Kd7, хотя после 20.Лс3 позиция белых поприятнее» (Таль): 20...Фf8 21.Лfc1 с4 22.Кd4 Ф:а3 23.Л:а3 и т.д. Или 20.Лfd1!? — так или иначе, дает о себе знать слабость висячих пешек.
Поэтому на 19.Кb3 лучше 19...с4 20.Ф:е7 Л:е7 21.Кd4 а5 (Сейраван) или 21...Лес7=, но интереснее всего неожиданное 19...Лac7! с идеей прорыва d5-d4: 20.С:а6?! Ла8 21.Л:с5 Лса7 22.Фb4 Ке4! или 20.Фа5?! d4! 21.С:а6 Ла8 22.Л:с5 Лса7! 23.Лс6 de и т.д., а если 20.Лfd1, то 20...d4!, и поскольку 21.С:a6?! Ла8 22.Кс5 парируется путем 22...Сc8! 23.ed С:a6 24.Ле1 Фd8 25.К:а6 Л:с1 26.Л:с1 Фb6, остается лишь 21.Кa5 Сd5 22. Сс4 Фе6=.
19.К:е6! fe 20.е4! Теперь слон становится грозной силой.
20...d4? Этот ход,уступающий важное поле с4, справедливо осужден комментарорами. Уж лучше было пойти 20...Kf6 в расчете на 21.ed ed 22.Cf3 (Тимман) 22...с4= или 21.е5 Кd7 22.f4 (Бургесс) 22...с4 23.Фh3 Лс6 24.b3 Кb6 с неясной игрой.
Но самым четким решением было 20...с4 (Таль) 21.Фh3 Лс6! (только не 21..Фf7? 22.Сh5 и Сg4 или 22.b3!? Лсс7 23.Лfd1 с преимуществом белых) 22.Сg4 Фf7 или 22.b3 Кb6, и у черных вполне обороноспособная позиция. Теперь же она стратегически проигранная.
21.f4 Фе7. На профилактическое 21... Крh8 Тимман рекомендует 22.Cc4 е5? 23.fe Фе7 24.е6 Ке5 25. Фg3! К:c4? 26.Лf7!+-. Красиво! Однако упорнее 22...Фе7! (22...Kс6?! 23.е5 Кb6 24.Фf3! и Сd3), например: 23.Фh3! (23.е5 Kb6) 23...Лb8 (23... е5?! 24.fe Ф:е5 25.Лf7! Ф:е4 26.Лd1!! +-) 24.b3 е5 25.Се6 ef 26.Л:f4 Ле8 или 24.е5!? Л:b2 25.С:e6 Лс7 с острой игрой.
С другой стороны, естественное 22.е5! Тимман отбрасывает из-за 22….Кb6, хотя после 23.Cg4! Фе7 (недостаточно и 23...с4 24.Ф:f8+ Л:f8 25.С:е6 Лс7 26.Лcd1 с3 27.bc dc 28.Лf3!) 24.f5 ef 25.C:f5 Кd7 26.Лce1 (26.Фg3!?) 26...Ле8 27.Фg3 Лb7 28.b3 Лb6 29.Cg6 атака белых едва ли отразима.
22.е5! Не только захватывая пространство и фиксируя слабую пешку еб, но и убивая активность коня. «Слон белых заметно сильнее, в перспективе у них атака на королевском фланге, а проходная пешка черных совершенно безобидна» (Таль).
22...Лb8?! Последний критический момент. «На немедленное 22...Kb6 очень неприятен ответ 23. f5, и нельзя 23...ef ввиду 24.Фb3+» (Таль). А поскольку грозит f5-f6, надо играть 23...с4! На это Тимман приводит «выигрывающий» вариант 24.Фа5 Фс5 25.b4 Фb5! 26.а4 К:а4 27.Л:с4 Л:с4 28.Фd8+, не замечая скрытой защиты: 28... Крh7, и плохо 29.f6? из-за 29...Лс8! (Бургесс) 30. Ф:с8 Ф:е2 31.Фе8 d3! 32.Ф:а4 Ф:е5 33.fg Крg7-+, а при 29.fe Лс8! 30. С:b5 Л:d8 31.С:а4 Ле7 32.Сd7 у белых шансы лишь на ничью.
Как же на самом деле им сохранить перевес после 22...Кb6! с идеей Кd5, а при случае и с5-с4?
Компьютер изучает заманчивое 23. Лfd1, чтобы парировать ход Кd5 ударом Лd4. Но человеку не хочется уводить ладью с f1, где она пригодится в атаке.
Бургесс предложил «выигрывающее» 23.Фb3 Кd5 24.f5 Лb7 (24... Лd8 25.f6!) 25.Фa3 с идеей 25...Лсb8 26.f6 gf 27.ef К:f6 28.Фg3+ Крh8 29.Фе5 Лf8 30.Л:с5 Л:b2 31.Лс6, однако после 25...Ke3! 26.f6 Фс7! 27. С:а6 Ла7 28.С:с8 Л:а3 29.С:е6+ Крf8! 30.fg+ Крf7 31 .Лf7+ Фf7 32.Сf7 Крf7 33.bа d3 белым надо искать не выигрыш, а спасение.
Если же 25.Фg3, то не 25...Л:b2? 26.f6! со страшной атакой — 26...Фf8 27.С:а6 Лс7 28.Сс4! Ке3 29.С:е6+ Крh8 (29... Крh7 30.Cf5+! и Cе4) 30.Лb1! К:f1 31.Фg6!! Л:g2+ (31...Л:b1 32.fg+!, и мат) 32.Фg2 Ке3 33.Фf3! +-, а только 25...ef! 26.С:a6 (26.Сc4 Фе6 27.Лf5 Фf5 28.С:d5+ Лf7 29. Сс4 Лсf8 и Крh8=) 26...Ke3 27.Лf2 Лсb8 (27... Крh7!?) 28.С:b7 Л:b7 с идеями Лb6-е6:е5 и g7-g5 - мощный конь на е3 дает черным неплохую компенсацию за качество.
По-моему, интереснее неожиданное 23.Фd3! с угрозой создания ударной батареи Фе4+Сd3. Препятствуя этому путем 23...Лd8 24. Фе4 Фb7, черные получают эндшпиль без пешки:25.Фb7 Л:b7 26.Л:с5 Кd5 27.b3 и т.д. А после 23... Кd5 24.Фе4 они скорее всего погибают: 24...Ке3 25.f5! К:f1 26.Л:f1 или 24..Фf7 25.f5! (скучнее 25. Сd3 g6 26.Фg6+ Фg6 27.C:g6 с4 28.Лf2 с шансами реализовать лишнюю пешку) 25...Кe3 26.fe Ф:е6 27. Сd3! Лf7 28.Фh7+ Крf8 29.Лf7+ Фf7 (29... Крf7 30.Сс4!) 30.Сс4!! Кc4 31.Лf1 Ф:f1+ 32. Кр:f1 Ле8 33. Фg6! Л:е5 (33...а5 34.е6!) 34.Ф:а6 Ке3+ 35. Крf2, и ферзь с проходной пешкой «а» должны одолеть ладью и коня.
Тем не менее ход 22...Kb6! развеивает устоявшийся миф о том, будто после 20...d4? позиция черных была уже совсем безнадежной.
Приведенные варианты показывают, что в этом случае путь к победе не стал бы для Фишера легкой прогулкой.
23.Сc4 (угрожая f4-f5) 23... Крh8. Теперь черные беспомощны. Запаздывает 23...Кh6, на что у белых есть выбор между двумя хорошими продолжениями:
1)24.Ф:с5 К:с4 25.Ф:с4 Л:b2 26. Ф:d4 Л:а2 (указанное Талем 26... Лаb7 проигрывает из-за 27.Лс8+ Крh7 28.Фd3 + g6 29.Ф:а6 Ла7 30. Фс6 Ла:а2 31.Лс1) 27.f5! Фd7 (27... Лd7? 28.Лс8+! Крh7 29.f6 Таль; 27... Фg5? 28.Фе4 Лd2 29.f6 Бургесс) 28.Фс4 Фd5 29.Ф:d5 ed 30.е6 с технически выигранным эндшпилем;
2)24.Фb3! (Таль) 24...Кd7 25. С:е6+ Крh8 26.Фd5 Л:b2. По Бургессу, «это не так ясно», однако после 27.Лb1! неясности быстро заканчиваются: 27...Л:b1 28. Л:b1 Крb7 29. Фе4+ g6 30.Сс4!, 27...Кb6 28.Ф:c6 Лс7 29.Фd6! или 27...Лb5 28.Ф:c6! У белых настолько сильная позиция, что кроме 25..С:е6+ решает и 25. Фh3 Л:b2 26.С:е6+ Крh8 27.Лb1!, и 25.Фg3 Кb6 26.Сd3 с4 27.С:с4 К:с4 28.Л:с4 Л:b2 29.Лfс1!, и даже 25.Фс2 Крh8 26.Фе4! Л:b2 27.Сd3 Кf8 28.f5!
24.Фh3! Кf8. Крах последних надежд. «Может быть, все-таки стоило сыграть 24...Л:b2» (Таль). Но и тут после 25..С:е6 Лаb7 (25...Кf8 26.Сс4) 26.Лсе1 и f4-f5 черные быстро погибали.
25.b3 а5 26.f5! (начало учебной атаки на короля) 26...ef 27. Л:f5 Кh7. На 27...Кg6 верно 28.Фg3 или 28.Лсf1, но не рекомендация Бургесса 28.Лf7?? (28....Ф:f7? 29.C:f7 Л:f7 30.Фе6) ввиду 28...Фg5!
28.Лсf1 (конечно, не 28.Лf7?? Кg5) 28...Фd8 29.Фg3 (сильно и 29.е6!? Ле8 3О.Лd5) 29...Ле7 30. h4 Лbb7 31.е6! Под прикрытием этой пешки белые могут позволить себе любые перегруппировки.
31 ...Лbс7 32.Фe5 Фе8 (32..d3 33.Лd1; 32...Кf6 33.Лf6!) 33.а4 Фd8.
34.Л1f2. Заметим, что и сейчас, и на 36-м, и на 37-м ходах сразу решал красивый удар Лf7, но Фишер предпочитает неумолимое удушение.
34...Фe8 35.Лf3 Фd8 36. Сd3 ФеЗ 37.Фе4 Кf6 (37...Л:е6 38.Лf8+!) 38.Л:f6! gf 39.Л:f6 Крg8 40.Сc4 Крh8 (40...Фh5 41.Лg6+) 41.Фf4. Черные сдались, и претендент вышел вперед — 3,5:2,5.
Удивительная безропотность, с которой проиграл Спасский, наводит меня на мысль, что в 1972 году они с Фишером пребывали уже в разных шахматных эпохах. Старшее поколение, обыгранное американцем, не привыкло к столь жесткой игре! Мне трудно себе представить, чтобы Карпов сыграл 20...d4? и затем поставил коня на f8. Уровень сопротивляемости у лидеров «постфишеровских» поколений был заметно выше...
После второго поражения кряду тренеры настаивали, чтобы Спасский взял тайм-аут. Но он жаждал реванша и в 7-й партии, по его словам, «впервые проявил боевой дух».
Любопытна психологическая зарисовка Крогиуса: «Стремление Фишера подчеркнуть свое главенство, заставить соперника подстраиваться, ждать проявлялось даже в мелочах (которые, по всей вероятности, продумывались заранее). Так, в первых шести партиях (за исключением 3-й) он систематически опаздывал на четыре-пять минут. Возможно, Фишер сознательно взял на вооружение прием, применявшийся еще Ласкером. В 7-й партии Спасский ответил ему тем же. Помню, как Фишер недовольно крутил головой, оказавшись в непривычном одиночестве за столиком. Опозданий больше не было».
В этой партии чемпион избрал против «Найдорфа» с 7..Фb6 острый вариант с жертвой трех (!) пешек, но претендент четко защищался и достиг явного перевеса. В критической ситуации Спасский не дрогнул: сумел создать атаку на короля и при доигрывании добился ничьей.
В следующей «белой» партии он сделал ничью уже без проблем. Однако черными у него игра не шла. В 8-й партии Фишер снова избрал 1.с4, и снова Спасский оказался не готов: уже в дебюте задумался более чем на час, а вскоре допустил грубую ошибку.
.В 10-й американец вернулся к любимому 1.е4 и сыграл, на мой взгляд, лучшую партию матча (такого же мнения, знаю, придерживался Бондаревский). Это была схватка не на жизнь, а на смерть, и черные тоже сражались достойно. Вот почему я ставлю эту партию выше 6-й: здесь больше борьбы, больше сопротивления!
Забегая вперед, отметим, что в 14-м томе «Шахматного информатора» два первых места отданы не этим эффектным победам, а двум ничейным партиям: 4-й и 15-й. А вот 6-я и 10-я наряду с 3-й, 5-й и 11-й включены лишь в десятку наиболее теоретически ценных партий. Типичный пример «шахматной политкорректности».