"Он учился у самого Бога!"
Фишер вырос без отца, что, мне кажется, наложило трагический отпечаток на всю его жизнь. Уже в зрелом возрасте он сказал однажды в интервью: «Отец бросил мою мать, когда мне было два года. Я его не видел. Мать только сказала, что его звали Герхардом и что он немецкого происхождения. Дети, росшие без родителей, вырастают волками...»
Говоря это, Фишер еще не знал, что в ФБР хранится объемное досье на его мать, которая в течение трех десятилетий, начиная с 1942 года, находилась «под колпаком» американских спецслужб по подозрению... в шпионаже в пользу Советского Союза! Только совсем недавно английские журналисты Д. Эдмондс и Дж.Эйдинов, авторы книги «Бобби Фишер идет на войну», сумели раздобыть это досье. Выяснилось, что многое в родословной Фишера, включая историю его появления на свет, возможно, придется переписывать.
Мать Фишера, Регина Вендер, среди предков которой были поляки, швейцарцы и евреи, выросла в Сент-Луисе, но в 1932 году, 19 лет от роду, уехала к своему брату в Берлин, чтобы продолжить образование. Там она встретила биофизика Герхарда Фишера, который был на пять лет старше нее и, по предположению ФБР, коммунистом. В конце 1933- го они от греха подальше (в Германии пришел в власти Гитлер) уехали в Москву. Там поженились и прожили до 38-го года, когда у них родилась дочь Джоан. Всё это время Регина училась в 1-м Московском медицинском институте.
Странная деталь: получая в американском посольстве новый паспорт, она сказала, что не живет с мужем, но в Париж они отправились вместе. В Европе уже пахло порохом, и Регана с дочерью решила вернуться на родину. Герхард остался во Франции, но потом каким-то образом (версия ФБР — с помощью Коминтерна) получил испанский паспорт и в январе 40-го прибыл в Чили. А теперь — самое поразительное:
«С 1939 года супруги жили на разных континентах. В 1945-м Регина развелась с мужем по причине умышленного невыполнения семейных обязанностей. Бобби родился в 1943 году. Если его отцом был Герхард, то когда же произошло зачатие? По данным ФБР, это было возможно... только если они имели краткую встречу в Мексике в 1942 году.
На основании тех же данных ФБР можно сделать удивительное предположение: отцом Бобби был не Герхард, а венгерский эмигрант Пол Феликс Неменьи, приехавший в США в 1939 году. Предполагалось, что он тоже был коммунистом. Он работал инже- нером-механиком в сверхсекретной военно-морской исследовательской лаборатории в Вашингтоне и умер 1 марта 1952 года на танцевальной вечеринке. По не совсем понятным причинам в досье Регины бесчисленное количество раз упоминается имя Пола Неменьи (всё, что могло пролить на это свет, в файлах ФБР было вымарано).
Однако в документах тут и там разбросаны интересные детали, и если собрать их вместе, то можно сделать определенный вывод: Неме- ньи стал очень хорошим знакомым Регины в Колорадо за год до рождения Бобби, а после рождения ребенка он начал о нем заботиться и даже ежемесячно посылал Регине деньги... Журналисты из «Филадельфия инквайер» заинтересовались этой темой и в 2002 году нашли письма сына Пола, Питера. В одном из них он пишет: “Вам, вероятно, известно, что Пол был отцом Бобби Фишера ”».
Вот такой детектив! Несмотря на все эти факты, вряд ли кто возьмется утвержд ать, что знает истину. Очевидно одно: и в том, и в другом случае отец Фишера был хорошо образованным человеком, а сам он родился в разгар Второй мировой войны в Чикаго.
Раннее детство Бобби прошло в нужде. Мать не имела постоянной работы, денег не хватало даже на еду. Сначала она с детьми подалась в Калифорнию, потом поселилась в городке Мобайл, расположенном в пустыне Аризоны. Джоан пишет, что мама работала учительницей в школе, у них жили белка и собака, и это было «первое место, где они были по-настоящему счастливы».
В 1949 году Каисса впервые заметила юного Бобби: семья перебирается в Бруклин (район Нью-Йорка), и в его жизнь входят шахматы! Останься Фишер в Мобайле, он бы никогда не завоевал шахматную корону. Это в наши дни, когда существуют горы справочной литературы, электронные базы данных, компьютерные программы и интернет позволяет общаться со всем миром, игрок из глубинки имеет шанс «выйти в люди», но тогда об этом нельзя было и мечтать.
Комплект шахмат 11-летняя Джоан получила от владельца бакалейной лавки в качестве приза постоянной покупательницы. Изучив инструкцию, она показала ходы ше- сгилетнему брату. К удивлению Джоан, после нескольких побед она стала проигрывать. «Тогда-то я и бросила шахматы. Дело в том, что мы, Фишеры, очень болезненно переносим поражения!» - объяснила она потом, почему сама не стала шахматисткой.
Весь следующий год Бобби играл в шахматы... в основном сам с собой. Страсть к новой «игрушке» настолько захватила сына, что мать стала тревожиться, не пойдет ли это во вред его общему развитию. Она даже звонила психиатру и спрашивала, как уменьшить интерес Бобби к шахматам. Доктор ответил, что шахматы далеко не худшее занятие в жизни, и посоветовал ей дать сыну свободу выбора. Тогда Регина поместила объявление в газете: «Ищу учителя шахмат и спарринг-партнера д ля своего семилетнего сына». Его прочитал Герман Хелмс, один из столпов американских шахмат, и пригласил Фишера на сеанс одновременной игры мастера Макса Павел. Тому хватило 15 минут, чтобы управиться с юным дарованием. Получив мат, Бобби заплакал...
Но этот день, 17 января 1951 года, принес ему-не только огорчения. Среди зрителей оказался президент Бруклинского шахматного клуба Кармайн Нитро, который согласился взять мальчика под свою опеку. Это была большая удача! Каждую пятницу Бобби теперь посещал шахматный клуб, а по выходным играл у Нигро дома или они вдвоем ходили в «Вашингтон сквер» - крупнейший в мире шахматный центр под открытым небом. «Г-н Нигро, возможно, не был лучшим в мире игроком, но он был очень хорошим учителем», — скажет Фишер годы спустя.
Бобби быстро прогрессировал. Уже в девять лет он поражал взрослых соперников своей «интуицией и умением быстро думать, выказывал необычайную концентрацию и волю; игра поглощала его уже тогда». Но жилось ему по-прежнему очень трудно. После смерти Пола Неменьи в 1952 году Регина пишет его сыну Питеру: «У Бобби два дня был жар и болело горло, и, конечно же, мы не можем себе позволить вызвать врача. Я не думаю, что Пол был бы рад видеть Бобби в таком состоянии, поэтому я прошу тебя как можно скорее сообщить, не оставил ли Пол чего-нибудь Бобби по завещанию». Видимо, деньги, ежемесячно приходившие от Неменьи, были для семьи большой поддержкой...
Юный шахматист регулярно играет в нью-йоркских турнирах, начинает посещать Манхэттенский клуб. О его характере и отношении к игре можно судить по эпизоду из книги Фрэнка Брэди «Портрет вундеркинда»: «Бобби я впервые увидел в начале 50-х годов. Внимание знатоков привлек 10-летний мальчик, сражавшийся с одним из сильнейших шахматистов клуба. Зрители, тоже опытные игроки, все время делали какие-то замечания, предлагали свои ходы. Я хорошо помню, как этот мальчик, одетый в джинсы и футболку, громко потребовал: «Пожалуйста, тише! Здесь же шахматы! Здесь играют в шахматы!» И убеленные сединами «комментаторы» послушно умолкли». Вот, оказывается, еще когда Фишер требовал тишины в зале! Он не любил «звона» даже во время блица. Причина простая. Уже находясь в зените славы, он так ответил на вопрос, что требуется для максимального проникновения в тайны шахмат: «Сверхконцентрация и любовь к игре».
Конечно, Фишеру повезло с Нью-Йорком — так же, как в свое время Капабланке повезло с Гаваной, а Алехину — с Москвой: и там, и там обстановка была идеальной для роста юного шахматиста. Нью- Йорк — это, безусловно, шахматная столица Америки. В 50-е годы там бурлила жизнь, еще были живы традиции Маршалла и Капабланки. Да, там не было таких блестящих тренеров и учебно-тренировочных сборов, как в Советском Союзе, но был хороший «питательный бульон». К тому же вырабатывались бойцовские качества. У нас, как подметил Таль, все куда-то отбирались, мечтали о 3-м или 4-м месте. Фишер с юных лет — только о первом! В советских турнирах всегда был избыток сильных шахматистов. Складывался стереотип: с сильным — вничью, кого послабее — «зацепить». Фишер играл в гораздо более слабых турнирах, но при этом всегда надо было побеждать! Складывался алгоритм, который впоследствии принесет столько неприятностей его соперникам...
Если помните, страсть к шахматам и у Капабланки, и у Алехина разожгли сеансы одновременной игры вслепую, которые на их глазах давал легендарный Пильсбери. Для Фишера таким незабываемым зрелищем стал четырехкруговой матч СССР — США (июнь 1954), на который его водил Нигро. Здесь Бобби впервые увидел Смыслова, Решев- ского, Бронштейна, Кереса, других участников недавнего турнира претендентов. Ажиотаж был огромный! Ежедневно около тысячи человек стекались к отелю «Рузвельт», где проходил матч, а итоги туров «Нью- Йорк тайме» печатала на первой полосе. Хотя американская команда потерпела поражение (12:20), успех молодых звезд Дональда Бирна и Ларри Эванса мог служить для Бобби вдохновляющим примером: первый обыграл Авербаха (3:1), второй -Тайманова (2,5:1,5).
В следующем году Фишер наконец вырастает из «коротких штанишек»: делит 3—5-е места в чемпионате Бруклинского клуба и участвует в юношеском чемпионате США - первом его крупном турнире за пределами Нью-Йорка. Результат пока невысок (+2—2=6), но дебютант не унывает. «Двенадцатилетний Бобби уже знал, что шахматы — главное в его жизни. Мать однажды сказала со вздохом: «Четыре года я пыталась разубедить его, но это было безнадежно». Часто он засиживался за полночь в Манхэттенском клубе, и ей приходилось либо на метро, либо на своей старой разваливающейся машине ехать из Бруклина в Манхэттен и выволакивать его оттуда домой спать. Тогда она уже твердо понимала, что он станет чемпионом мира. “Чем скорее, тем лучше, — думала она, — и тогда уже, наконец, он займется каким-нибудь делом”» (Брэди).
Поворотным стал 1956 год. Фишер разделил 1-е место в турнире «А» Манхэттенского клуба (+7- 1=4), и пресса впервые сообщила о том, что в США появился шахматный вундеркинд по имени Бобби Фишер. Журналисты не ошиблись: уже летом «парень из Бруклина» победил на юношеском чемпионате США (+8-1=1) - в 13 лет такого еще никому не удавалось! Затем он подтвердил свой класс в открытых чемпионатах США и Канады, продолжая оставаться в центре внимания публики и газетчиков: «Бобби постоянно жует жвачку, любит Элвиса Пресли, внешне абсолютно равнодушен к своей растущей популярности. В отличие от многих вундеркиндов, он обладает безупречными манерами». Последняя фраза наверняка многих удивит!
Портрет юного бруклинца дорисовал журнал «Чесс ревью»: «Вне шахматной доски Бобби, которого друзья-шахматисты называют Малыш Фушер, такой же, как и его 13-летние сверстники. Он фанат рок-н-ролла, любит комиксы и сладкое. Ведьм он боится больше, чем сильной атаки на королевском фланге».
Осенью Фишер, уже в ранге национального мастера, выступил в памятном для него турнире на Кубок Розенвальда, где впервые сразился с лучшими шахматистами страны во главе с Решевским. На старте он с треском проиграл в староиндийской защите чемпиону США-1954 Бисгайеру и, судя по всему, запомнил это «на всю оставшуюся жизнь»: счет их последующих поединков — 13:0 (при одной ничьей) в пользу Фишера!
Любимая «староиндийка» принесла ему еще один ноль во 2-м туре, ничью в 4-м и новое поражение в 6-м — от Решевского. В этой волнующей встрече Бобби, обычно игравший легко и быстро, мучительно долго искал лучшую защиту, но не выдержал позиционного пресса и на 31-м ходу, уже в безнадежном положении, просрочил время — единственный раз за все годы турнирных выступлений! Падение флажка зафиксировал главный арбитр турнира — знаменитый Ганс Кмох, судивший еще матч Алехин — Эйве.
В итоге Фишер занял только 8-е место, зато сыграл партию с Дональдом Бирном, которую спустя много лет назовет лучшей в своей карьере.
№ 432. Защита Грюнфельда D97
Д.БИРН - ФИШЕР
Нью-Йорк 1956, 8-й тур
1.Кf3 Кf6 2.с4 g6 3.Кс3 Сg7 4.d4 0-0 (4...d5 5.Фb3 Ботвинник - Фишер, № 225) 5.Сf4 d5. Защита Грюнфельда, наряду со староиндийской, всегда входила в основной дебютный репертуар Фишера.
6.Фb3. При коне на В уже невыгодно 6.cd К:d5 7.К:d5 Ф:d5 8.С:с7, так как после 8...Кс6 (8....Сf5!? и Лс8) 9.е3 Сf5 и Лас8 у черных отличная компенсация за пешку. А варианты 6.е3 с5!? и 6.Лс1 с5 или 6...dc - отдельный большой пласт теории.
6...dc 7.Ф:с4 с6. Несколько вяло для такого дебюта. Активнее 7... Ка6 8.е4 с5, например: 9.dc Се6 10. Фb5 Сd7 11.Ф:b7 К:с5 12.Фb4 Ке6 13.Се5 а5 14.Фа3 Фb6 (Топалов — Каспаров, Сараево 1999) или 9.d5 е6 10.d6 е5! 11.Ce5 Кb4! 12.Лd1 Се6 13. Ф:с5 Кс2+ 14.Крd2 Кd7 15.Фc7 К:е5 16.Ф:d8 Лa:d8 (Пикет — Каспаров, Вейк-ан-Зее 2000), в обоих случаях с обоюдоострой игрой.
8.е4 Kbd7?! Это не сулит полного уравнения, как и 8...Cg4 9...Cе2 и Лdl (Дыдышко - Дорфман, Минск 1986). Пожалуй, только после энергичного 8...b5 9.Фb3 Фа5 (угрожая b5-b4) 10.Сd3 Се6 ll.Фdl (Майлс — Каспаров, Базель(м/2) 1986) 11...с5! или 8...Фа5 (ход Болеславского) 9.b4!? Фd8! 10.Лb1 b5 11.Фd3 а5 (Халифман — Деко, Будапешт(м/3) 2000) черные могут рассчитывать на достойную контригру.
9.Лd1 Кb6 10.Фс5 Сg4 11...Cg5? Рокоюй промах. Следовало позаботиться об эвакуации короля из центра — 11.Ce2, например: 11... Кfd7 12.Фа3 С:f3 13.С:f3 (13.gf1? Солтис) 13...е5 14.de Фe8 15.Се2 К:е5 16.0-0 с небольшим перевесом белых (Флир — Моррис, Дублин 1991). Дональд Бирн был довольно сильным мастером, но тут он не почувствовал всей опасности своей позиции.
11...Ка4!! Мощнейший удар, сразу ставящий соперника в критическое положение. «Юный Фишер уловил изъяны в построении белых» (Авербах). А именно: уязвимость короля, пешки е4 и слона g5.
12.Фa3. На 12.Ка4 последовало бы 12...Ке4!, и плохо как 13.Фс1 Фа6+ (Авербах) 14.Кс3 С:f3 15.gf К:g5, так и 13.Фе7 Фа5+ 14.b4 Ф:а4 15.Ф:е4 Лfe8 16.Се7 С:f3 17.gf Сf8 (Шипов) или 13.Фb4 К:g5 14. К:g5 С:dl 15.Кр:d1 Сd4-+. Не лучше 12.Фb4 К:сЗ 13.bc К:е4 14.С:е7 Фе8 (сильно и 14...а5!? 15.Фа3 Фd7) 15.Лd3 с5! 16.Ф:b7 Кd6 17. Фc7 Кf5 18.Ле3 К:e3 19.fe С:f3 20.gf Cf6! c разгромом.
12...K:c3 13.bcK:e4! 14.C:e7 Фb6. Хладнокровная реплика. Допустив всего лишь одну неявную ошибку, белые быстро идут ко дну.
15.Cc4. «Если принять жертву качества – 15.С.:f8, то после 15..С:f8 16.Фb3 К:с3! позиция белых моментально разваливается» (Авербах). Например: 17.Лd3 Кd5 18.а3 Ле8+ 19.Крd1 Фа5 или 17.Ф:b6 ab 18.Ла1 Сb4 19. Крd2 Кd5+ 20. Крс2 C:f3 21.gf Ла3! Кажется, еще проще 16...Ф:b3 17.ab Ле8! 18.Се2 К:с3 19.Лd2 Ке4 (выигрывает и 19....Сf5) 20.Лd1 Сb4+ 21. Крf1 Кd2+ и т.д.
15...K:с3! Точный расчет: черные не торопятся разменивать слона — 15....C:f3, хотя и это вело к их явному перевесу после 16.gf (16.Cc5? Ф:с5! 17.dc С:с3+) 16...К:с3 17.Сc5 (17.Ф:с3? Лfe8) 17...Кb5 18.С:b5 Ф:b5 19.С:f8 С:f8 20.Фd3 Фа5+! 21. Крf1 Ф:а2.
16.Cc5. Не годится 16.Ф:с3 Лfe8 17.С:f7+ Кр:f7 18.Кg5+ Кр:е7 19.0-0 С:d1 20.С:d1Фb5, «и черные отражают атаку» (Авербах). А если 17. Фе3, то 17....C:f3 (но не указанное рядом комментаторов 17...Фс7?? из- за 18.Сf7!+ Крh8 19.С:е8 Л:e8 20.0-0 Л:e7 21.ФаЗ+-) 18.gf Фс7-+.
16...Лfe8+17. Крf1. Быть может, Бирн полагал, что у белых всё в порядке, рассчитывая получить перевес после 17...Кd5? 18..С:f7+! Крh8 (еще хуже 18... Кр:f7? 19.Фb3+ Се6 20.Кg5+) 19.С:b6 К:а3 20.С:е8, и зевнул ответ соперника.
1 7...Се6!! Это внезапное решающее отступление делает партию очень красивой. «Известно, что в тактической борьбе Фишер обычно стремится опровергнуть замыслы противника промежуточными ходами» (Авербах).
18.С:b6. За кадром остались красивый спертый мат — 18 .Сe6? Фb5+ 19.Крg1 Ке2+ 20. Крf1 Кg3+ 21. Крgl Фf1+! 22.Л:f1 Кe2#, жертва ферзя — 18.Фc3 Ф:с5! 19.dc СсЗ 20.С:е6 Л:е6 с технически выигранным окончанием (21.Лd7 Лае8! 22.g3 Л6е7), 18. Се2 Кb5! 19.С:b6 К:аЗ 20.Сс5 Кc4 и столь же безнадежное 18.Сd3 Кb5! 19.Фb4 Фс7 20.С:b5 cb 21.d5 Лed8 22.d6 Фd7-+.
18...C:с4+ 19. Крg1 Кe2+ 20. Крf1 К:d4+ 21 . Крg1 (21.Лd3 ab и т.д.) 21...Кe2 + 22. Крf1 Кc3 + 23.Крg1 аЬ 24.Фb4 Ла4 25.Ф:b6 К:d1. Ладья и две фигуры за ферзя — этого более чем достаточно для победы.
26.h3 (26.Фb7 Сd5 27.Фd7 Ле2 -+) 26...Л:а2 27. Крh2 Кf2 28. Ле1 Л:е1 29.Фd8+ Сf8 30.К:e1 Сd5 31.Кf3 Кe4 32.Фb8 b5 (32.. Крg7! Солтис) 33.h4 h5 34. Кe5 Крg7 35. Крg1 Сc5+ 36. Крf1 Кg3+ 37. Кре1 Сb4+ (чуть быстрее матует З7...Ле2+ или 37..Сb3) 38.Крd1 Сb3+ 39. Крс1 Ке2+ 40. Крb1 Kc3+ 41 . Крс1 Лс2#.
Партия облетела шахматные журналы всего мира, вызвав восторг публики и удивление специалистов. Авербах вспоминает: «Посмотрев ее, я убедился, что парень чертовски талантлив».
Но, наверное, самой большой удачей Фишера в 56-м году стала встреча с тренером Джеком Коллинзом, в числе воспитанников которого были такие известные шахматисты, как братья Бирны и Уильям Ломбарди. Квартира учителя стала для Бобби вторым домом. Он прибегал сюда даже во время большой перемены в школе (она была в трех кварталах от дома Коллинза), чтобы сыграть пару блицпартий. После школы снова приходил к Коллинзу и просиживал у него до вечера. Потом они иногда шли в кафе или в кино, а по дороге продолжали играть между собой вслепую.
С этого момента начинается крутой взлет Фишера. Причина заключалась не только в занятиях и учебно-тренировочных партиях, но и в удивительной тяге подростка к знаниям: «Бобби поглощал больше шахматных книг, чем кто-либо и когда-либо. Он читал их не только ради изучения дебютов, он любил сам процесс познания». Коллинз был в восторге от ученика. Свой вклад он не переоценивал и в книге «Мои семь шахматных чудес» признается, что для Бобби был не столько учителем, сколько другом, путеводной звездой и воспитателем. «Такие гении, как Бетховен, Леонардо да Винчи, Шекспир и Фишер, рождаются из головы Зевса. Они генетически запрограммированы и знают, до того как им объяснят, что к чему. О Бобби Фишере я, пожалуй, могу сказать словами известного учителя музыки Венцеля Ружички, сказавшего о Франце Шуберте: “Он учился у самого Бога!”».
Триумфальный для него 1957 год Фишер начал вяло. Играл немного (видимо, из-за учебы в школе), да и не очень успешно. В чемпионате Манхэттенского клуба на этот раз не поднялся выше полуфинала, затем проиграл тренировочный матч Максу Эйве — 0,5:1,5. Попавшись в 1-й партии на тактический трюк, Бобби в слезах выбежал из-за зала... Но не пройдет и года, как экс-чемпион мира будет вынужден признать: «Фишер — это невероятный пример ранней творческой зрелости. От молодого шахматиста следовало бы ожидать дикую наступательную силу и смелые комбинации. У Бобби же — серьезная игра, заслуживающая всяческих похвал». А через много лет Эйве добавит: «Для него шахматы уже тогда значили больше, чем для меня».
Лавина сорвалась летом. Выиграв подряд юношеский (+8= 1!) и открытый (+8=4!) чемпионаты США, 14- летний Фишер из перспективного мастера превратился в одного из лучших шахматистов страны. Позади были Бисгайер, братья Бирны, Мед- нис, Сантасьер, Аддисон... Кстати, Дональд Бирн, уже имевший опыт игры с Бобби, предупредил своего брата Роберта: «Будь внимателен с этим парнишкой — он здорово играет». И участник двух матчей СССР - США лишь с превеликим трудом сделал ничью! Позднее РБирн напишет: «В то время как большинство шахматистов с трудом контролируют эмоции во время важных партий, сверхоптимистично оценивая свои шансы в атаке или сверхпессимистично в защите трудных позиций, Фишер умудряется каким- то образом оставаться неизменно объективным. Мне знакомы куда более опытные игроки, не достигавшие подобной объективности ни в один момент своей карьеры, не говоря уже о столь юном возрасте».
В сентябре Бобби разнес в матче филиппинского «вундеркинда» Ра- дольфо Кардосо (+6—1=2), чьим секундантом был мастер Кампоманес -будущий президент ФИДЕ! Между прочим, год спустя именно Кардосо сыграл важную роль на финише межзонального турнира в Портороже — сенсационно победил Бронштейна, тем самым лишив его места в шестерке претендентов и расчистив дорогу для Фишера...
Приводимая партия, несмотря на взаимные ошибки, хорошо отражает дебютные вкусы и активную -хотя еще далеко не столь жесткую, как в лучшие годы, — манеру игры восходящей звезды американских шахмат.