Отец никогда не навязывал свое мнение
Леонид Дворецкий
Когда мне было лет пять, папа сыграл со мной в шахматы и сказал: «Не Капабланка!» Друзья над ним посмеялись, но «диагноз» был поставлен. Такая вот «трагическая» история. А заниматься шахматами я начал с детства, мама водила меня в кружок после детского сада. Даже получил второй разряд, хотя подозреваю, что его присвоили, потому что папа пришел в кружок и провел там урок.
Впрочем, придя домой, он с удивлением рассказал маме, что в один момент я поднял руку и правильно решил задачку. Позже любил играть с друзьями, в редких школьных олимпиадах, сразу записался в шахматный кружок в пионерлагере... И все же возможности поиграть сами по себе возникали нечасто, а о шахматах как о карьере я тогда не думал, и шахматы навсегда остались в качестве хобби.
Москва, 1984 год
Папа никак не влиял на мой выбор: не пытался склонить к занятиям шахматами и не пытался отговаривать. Думаю, что это был его жизненный принцип, который, мне кажется, я унаследовал — быть готовым помочь, объяснить плюсы и минусы ситуации (например, построения шахматной карьеры), но не пытаться принять жизненно важное решение за другого человека, когда оно неоднозначно.
Вообще, одним из сильнейших папиных качеств, я думаю, было умение «продиагностировать» человека. К нему приводили мальчика, или он впервые встречался с уже сильным мастером или гроссмейстером; поговорив с человеком и предложив ему задания на разные темы, он затем мог поставить, как показывает время, достаточно точный диагноз относительно сильных и слабых сторон игрока и его перспектив в шахматах. Поэтому, как ни смешон казался диагноз «не Капабланка» для пятилетнего мальчика, недавно выучившего ходы фигур — сейчас, в возрасте 36 лет, я оцениваю его как точный и важный. Не думаю, что в детстве у меня были необходимые человеческие качества и шахматный талант, которые можно было бы развить, чтобы впоследствии побороться за шахматную корону. А шахматы — не та деятельность, где достаточно быть «середнячком» для ощущения реализованности и финансового достатка.
Мне кажется, чем старше я становился, тем ближе и доверительнее становились наши с папой отношения. Сначала, наверное, сказывалась слишком большая разница в интересах и общем развитии. Тогда у папы было более крепкое здоровье и намного больше энергии, он еще не писал активно книги, а много занимался с учениками, регулярно ездил на сборы и соревнования, его часто приглашали за границу для помощи в подготовке как отдельные гроссмейстеры, так и шахматные сборные разных стран. С годами из-за проблем со здоровьем частота поездок и регулярных занятий с учениками снижалась, папа всё больше времени проводил дома, и у нас появлялось больше возможностей и тем для разговоров.
Он никогда не пытался навязывать свое мнение, воспитывать: он влиял на меня как-то ненавязчиво, деликатно. Он работал с утра до вечера, но при этом я знал, что всегда могу зайти к нему в комнату и не чувствовать, что отнимаю время, что мое присутствие нежелательно. Важно было, что могу поговорить на любую важную для меня тему, и разговор не будет «банальщиной», ответы будут обдуманные и интересные. Мы могли обсуждать как шахматные темы (сильные и слабые стороны его учеников, что происходит в ФИДЕ, кто кого лоббирует, какой формат чемпионата мира лучше...), так и любые другие. Мне всегда импонировала эрудиция отца. Завидую людям с хорошей памятью, т. к. сам, например, читаю и быстро забываю прочитанное. Папа же обладал отличной памятью, прекрасно знал историю, имел свою точку зрения по огромному количеству нешахматных вопросов. Его мнение основывалось на знании многих фактов, событий, и основанных на них размышлениях и выводах, с которыми сложно было не согласиться.
Папа очень любил читать, читал ежедневно, используя любую возможность — будь то небольшой перерыв в работе дома (так, в кухне на столе всегда стояла подставка для книги, и прием пищи всегда совмещался с чтением), или вне дома — во время поездки в общественном транспорте, ожидания в очереди... без книги папа из дома не выходил. У него была огромная библиотека из тщательно отобранных книг, и она продолжала пополняться даже после появления ридеров, т. к. ему хотелось иметь действительно хорошие книги и в бумажном виде. Когда появились ридеры, то он создал большую и очень продуманно-структурированную библиотеку из лучших книг уже в электронном виде, которой впоследствии делился со многими друзьями. Зная его дотошность, к его рекомендациям (не только в плане выбора книг) часто прислушивались, потом благодарили и приходили за новыми.
Я тоже с детства очень много читал, и не совсем здоровая привычка читать за едой была мною скопирована. Считается, что список прочитанных книг, особенно в детстве, серьезно влияет на культурный уровень и характер. Тут влияние папы на меня несомненно, его пример способствовал развитию привычки читать и любви к литературе. Папины друзья хорошо знали его широкий кругозор, далеко выходящий за пределы шахмат. Поэтому и книги, которые я благодаря ему выбирал, были не только хорошие, но и разные: фантастика, исторические, мемуары, классика... Также мне передалась любовь к каталогизации: у меня тоже всё всегда разложено по полочкам, я всегда знаю, где что лежит, откуда что можно взять.
Из дома папу было всегда очень сложно вытащить, когда это не было связано с шахматами. Единственный надежный и почти всегда работающий способ — это поход в ресторан: папа всегда любил вкусно поесть и не только соглашался выйти ради этого, но и сам инициировал такие «походы». Так что время от времени мы втроем, а иногда с учениками, ходили вместе поесть.
При этом папа всегда отлично понимал, что нужно выходить из дома, заниматься спортом, и настойчиво рекомендовал ученикам спортивный образ жизни. Даже вводил в процесс тренировок наказания: например, неправильно решаешь какое-то задание — отжимаешься, делаешь приседания. Энергия необходима шахматистам, чтобы выдерживать многочасовую работу за доской. Однако сам он не мог заставить себя этим заниматься, не получал от спорта особой радости. Говорил, что завидует мне в этом отношении, поскольку я регулярно и с удовольствием занимался разными видами физической деятельности.
Вспоминая папиных учеников, с которыми он занимался на регулярной основе, хочется отметить, что непременным условием выбора были их высокие человеческие качества. Он не стал бы брать себе в ученики человека талантливого, с отличным потенциалом, но «плохого», сомнительного в нравственном отношении. У него было несколько разочарований, которые он тяжело переживал.
Благодаря такому отбору со всеми учениками, которые приходили к нам домой регулярно (Сергей Долматов, Артур Юсупов, Вадим Звягинцев, Виорел Бологан, Эрнесто Инаркиев, Саша Мотылев и другие), мне всегда было интересно общаться и присутствовать при их общении с папой. Ученики обычно приходили с утра и занимались до вечера. А я имел возможность пообщаться с ними во время перерыва на обед. С удовольствием слушал их разговоры на самые разные темы, в частности, понемногу узнавая и открывая для себя шахматный мир, который очень сильно отличается от мира тех, кто, как и я, от шахмат далек. Стоит отметить, что папа очень ценил своих учеников, защищал их, если надо, старался помогать где мог в любых, в том числе и нешахматных, вопросах. Общение с учениками давало и ему очень многое, ребята становились его друзьями. Ему нравилось делиться знаниями и просто общаться с ними на разные темы, он «загорался»; я думаю, это было одной из главных радостей его жизни.
Вспоминая папу в семейной жизни, можно отметить, что с мамой они во многом очень непохожие люди, совершенно разные по характеру и темпераменту. Тем не менее они были очень близки по культурным, духовно-нравственным принципам, и, наверное, поэтому я не припомню серьезных ссор, разногласий, которые, к сожалению, часто можно наблюдать в других семьях. Я рос в атмосфере душевного комфорта, у нас была очень хорошая дружная семья, и я считаю, что мне очень повезло с родителями. Мы не раз вместе путешествовали и любили эти совместные поездки — в Чехию, Францию, США, Испанию и другие страны. Когда я работал несколько лет в Англии, мама с папой приезжали ко мне каждый год по нескольку раз, и мы вместе предавались радостям туризма в Соединенном Королевстве — изучали достопримечательности Лондона и окрестностей, ездили вместе в Уэльс, в Шотландию...
Париж, 2012 год
Многие признают папу лучшим тренером в мире, и, по-моему, все без исключения очень высокого мнения о качестве его книг. Безусловно, вызывает восхищение, когда человек становится лучшим или одним из лучших в своей области. Шахматы всю жизнь были для папы самым важным и любимым делом, он занимался ими каждый день. Помимо прочих факторов успеха, стоит отметить огромную работоспособность, количество вложенных «в дело» часов. Оборотная сторона этого — тот факт, что папа не любил, не хотел, не очень умел и, по сути, не занимался большинством бытовых вопросов. Быт всегда лежал на маме, а я помогал, когда мог. Это касалось как ежедневных мелочей вроде покупки продуктов, готовки, стирки, глажки, покупки одежды для папы, решения технических вопросов с телефоном, Интернетом и др. — так и более серьезных вещей вроде выбора и покупки квартиры, ремонта, поиска врачей и общения с ними, когда возникали любые проблемы со здоровьем. Мама умеет решать эти вопросы и всегда брала на себя все нешахматные проблемы, а также заботилась о создании в доме очень уютной атмосферы, чтобы папиным ученикам было приятно приходить к нам в гости.
Всегда было заметно, что ученики это видят и ценят, они очень хорошо относились к моей маме, с радостью с ней общались. И сейчас, когда папы уже нет, дружеские отношения сохранились и общение, я уверен, продолжится и дальше. Поэтому с выбором жены папе, я уверен, очень повезло, он это всегда понимал и очень ценил маму. Возможность полностью отдаться своему делу, не тратя время на быт, знать, что тыл всегда прикрыт — наверняка немаловажный фактор его достижений.
Папа успел сделать очень много. При этом еще очень многое он мог и хотел сделать. Наличие творческих планов, задумок постоянно поддерживало его интерес к жизни, полностью посвященной шахматам.
читать следующую главу