Секрет второй
Сейчас речь пойдет о явлении, которое применительно к шахматам вро де бы не изучалось. Речь идет о Сейчас речь пойдет о явлении, которое применительно к шахматам вро де бы не изучалось. Речь идет о знаменитом в кругу философов «Квадрате Декарта», состоящем из четырех вопросов. Рене Декарт, крупнейший уче ный эпохи Возрождения, считал, что решение любой житейской задачи намного легче отыскать, задав самому себе четыре несложных вопроса.
Вот они.
1.Что будет, если это произойдет?
2.Что будет, если этого не произойдет?
3.Чего не будет, если это произойдет?
4.Чего не будет, если этого не произойдет?
В психологических нюансах мы разбираться не будем, а рассмотрим, как этот «квадрат» применить к шахматам.
Начинаем обсуждение вопросов.
1.Что будет, если это произойдет?
Например, надо посчитать вариант. Считаем, учитывая разные ответвления, выходим мысленно на ключевую позицию. Противнику уклоняться некуда. В конце варианта у нас ладья лишняя. Ура! Радостно идем туда, угрюмый оппонент в получившейся позиции делает тихий ход... Оказывается, мы получаем мат в два хода. Не ура. Немножко не то считали, вместо материальных дивидендов следовало подумать о безопасности короля.
Что происходит в таких случаях? Ясно, что объем «оперативного мышления» у игрока, как у любого человека, не безграничен. Мы пользуемся какими-то категориями — оценка позиции, матовая атака, материальное преимущество, сильные и слабые пешки, сильные и слабые пункты... очень много всего.
Вернемся к первому вопросу. Он удобен тем, что слово «это» может обозначать что угодно. Например: в комфортном эндшпиле с шансами на выигрыш мы можем перейти в пешечное окончание. Считаем вариант, выигрыша не находим. Тем не менее мысль заманчивая. Мы ищем возможность усиления и находим возможность выиграть решающий темп.
Здесь «это» означает саму идею размена и перехода в пешечное окончание.
Или «это», может быть, к примеру, построение ничейной крепости в эндшпиле. Вглядываясь в контуры позиции, мы отыскиваем эту идею и стремимся к ней.
То есть «это» может быть: конкретным вариантом; некой идеей; изменением пешечной структуры; разменом или серией разменов... То есть любой возможной по правилам игры трансформацией (превращением) позиции. Такой вопрос уместен и при своем ходе, и при ходе противника.
Что делать, если ответ на вопрос № 1 нас не устраивает и мы не хотим идти рассмотренным путем? Тут важно, существует ли какой-то выбор. Если он есть, переходим к вопросу № 2.
2.Что будет, если этого не произойдет?
Итак, мы какое-то время обдумывали свой предстоящий ход. Выбирали некое решение. Комбинационное или позиционное, неважно. Оно нас по тем или иным причинам не устроило. Мы его отвергли, ищем другое. Находим второе (или третье, четвертое) решение позиции, размышляем о нем.
При этом надо понимать, что, отвергая первое решение, мы не только что-то приобретаем, но и от чего-то отказываемся. Например, первым решением мы можем испортить противнику пешечную цепь. Но взамен у него фигуры становятся активнее. Так вот: отвергая первое решение, мы сохраняем ему пешечную цепь, но — приобретаем некоторые другие плюсы. Например, получаем открытую линию или централизуем своего коня.
Пока мы думаем, нам может стать жалко возможности испортить противнику пешки, и мы вернемся к возможности № 1. При всем при том понятие «это» может стать другим: например, мы можем думать уже не о его ослабленной в будущем пешечной цепи, а о том, какие конкретные перспективы могут быть у нашего централизованного коня. Вдруг он в центре окажется вне игры? Такое тоже бывает сплошь и рядом.
3.Чего не будет, если это произойдет?
Вопрос логичный. Продолжим для наглядности нашу тему возможного ослабления пешечной цепи противника. Допустим, для этого надо отдать за его коня нашего слона. То есть у него слабые пешки, но зато пара слонов. Активные они будут или не очень? Опасные или же с ними можно справиться? Велики ли шансы на то, что эти пешки начнут падать одна за другой? А может быть, они, хотя и ослабленные формально, станут грозной силой, при случае еще и моего короля начнут атаковать или в ферзи пойдут организованной толпой? Вопросы, вопросы... их всегда больше, чем ответов.
4.Чего не будет, если этого не произойдет?
Последний вопрос. До него дело не доходит почти никогда. За время раздумья понятие «это» может несколько раз измениться. Всерьез разбирать вопрос четвертый мы не будем. На практике правильнее всего использовать первые два, этого обычно хватает, чтобы избежать грубых ошибок.
Очень вероятно, что неподготовленный читатель сейчас испытывает легкое головокружение и боится слегка запутаться. На самом деле чаще всего достаточно первых двух вопросов квадрата Декарта, чтобы ситуация на доске заметно прояснилась и шансы на грубый промах упали почти до минимума.
Подчеркну, что второй секрет — ценная поддержка для первого, смыс- ловского — «Вилка, связка, шах». Сочетанию правила Смыслова и квадрата Декарта я дал название СПБ — спасительная пара Безгодова.
Если правило Смыслова позволяет избежать больших промахов тактического плана, то квадрат Декарта в большей степени нацелен на поиск сильнейших продолжений, уточнение будущих событий, плановую (в том числе и тактическую) игру.
Поговорим подробнее о квадрате Декарта.
Например, такой случай.
Возникла позиция, о которой мы не имеем точных сведений. Домашний анализ закончился, противник сделал новый ход. Очень может быть, что он для нас новый, а для него ничего нового, все проанализировано. Может быть, он и не знает этого. Может, импровизация за доской. Может, он вообще проигрывающий ход сделал. «В конце концов, как может быть хорошим ход, которого я не знаю?» — может подумать читатель. Но это вполне возможно. Далее надо сделать выбор, учитывая самые разные факторы. Они необязательно могут быть связаны с чисто шахматным содержанием позиции. Если вы ощущаете, что противник очень хорошо подготовился к возможной тактической буре (в отличие от вас), то есть ли смысл проверять его память и качество его компьютерных анализов? Тут каждый пускай решает сам за себя. На практике гроссмейстеры чаще ищут запасные пути, выбирая продолжения, в которых, может быть, оппонент разобрался хуже ввиду его (продолжения) кажущейся безобидности.
Если же вы уверены, что знаете о позиции больше, то можно спокойно довериться своим анализу, памяти и доблести.
Другой случай. Ваша позиция лучше. Противник избирает путь, на вид крайне рискованный. Если его замысел не проходит, то вы выиграете сразу. Но требуется точный расчет, а времени остается уже немного. Однако есть запасной путь, сохраняющий за вами преимущество и позволяющий далее искать победу в комфортных и безопасных условиях. Тогда есть смысл играть без риска.
Если же запасной путь отсутствует, то надо идти единственно возможной дорогой. Такое происходит, если, как говорится, мосты уже взорваны и отступать некуда. Например, уже осуществлены материальные жертвы или значительно ослаблена позиция.
Или такая ситуация. У вас хуже, и позиция требует длительной тяжелой защиты. Рациональных путей к осложнению игры не существует или же они сразу проигрывают. В таких случаях нередко даже сильные игроки действуют резко и проигрывают быстро, хотя, возможно, следовало потерпеть.
В общем, множество самых разных ситуаций, переполненных нюансами. Разумеется, все их рассмотреть не получится. Это невозможно. Даже одна и та же позиция, разыгранная теми же самыми игроками спустя день- два, будет уже немного другой! Почему? Потому что эта позиция наверняка подверглась дополнительному анализу, отысканы новые возможности. В общем, размышления вывели понимание этой позиции на другой, существенно более высокий уровень.
Далее следуют примеры, в которых я стремился объяснить тонкости применения СПБ, при этом учитывая особенности ошибки (или ошибок), отличие от других позиций. Почти все эти примеры — из партий крупнейших игроков прошлого и настоящего. При этом я по возможности избегал партий с укороченным контролем, поскольку в условиях постоянного цейтнота стабильный контроль над позицией существенно затруднен. Каждый из этих примеров имеет свои особенности и по существу является самостоятельным небольшим рассказом о трагическом шахматном происшествии, постигшем сильного шахматиста. Рекомендую читать их неторопливо, вдумчиво и по возможности воспоминать похожие случаи из своей шахматной биографии.
Подчеркну на всякий случай, что я ни в коей мере не осуждаю игроков, которые не увидели, казалось бы, очевидного. Я «на собственной израненной шкуре» знаю, насколько трудно играть в шахматы. Казусами из моих партий можно было бы заполнить не один сборник. Поэтому прошу читателей не столько изумляться и, округлив глаза, с придыханием вопрошать: «Ну как же он (Таль, Каспаров, Карпов, Ананд) мог так плохо сыграть, он же...», сколько стремиться понять причины, подумать, как бы они сами, критики, действовали в условиях постоянного напряжения и внимания всего мира. Мне приходилось играть с шахматистами подобного уровня. Поверьте, это не так уж просто. Их фатальные промахи — это именно исключения, но вместе с тем и отличный материал для размышления.
читать следующую главу