Харакири: межзональный в Сусе.
Драма, разыгравшаяся на межзональном турнире в Сусе (Тунис, октябрь-ноябрь 1967), — одна из самых загадочных страниц в биографии Фишера. Хотя недостатка в очевидцах нет и вся эта история с ее «африканскими» страстями подробно описана в прессе, очень трудно понять подоплеку событий, происходивших тогда в маленьком курортном городе на берегу Средиземного моря...
Поначалу ничто не предвещало беды. Выиграв накануне два международных турнира подряд (в Монте-Карло и Скопье), Бобби, судя по всему, находился в отличной форме. Он одним из первых прибыл в Сус, был улыбчив и приветлив, в том числе по отношению к советским участникам и их тренерам, с которыми и потом охотно общался, нередко за игрой в полюбившееся ему домино. Единственным, с кем Фишер не ладил, был Решевский, но к этому уже все привыкли.
Турнир собрал очень сильный состав. Четверка советских асов — Корчной, Штейн, Геллер и Гипслис, лучшие матадоры «остального мира» — Ларсен, Глигорич, Портиш, Решевский, Горт, Матулович, Ив- ков... Всего 23 игрока, так что предстоял изматывающий марафон. «Регламент был чрезвычайно суров, — пишет секундант Корчного гроссмейстер Васюков. — Вечером — тур, утром — доигрывание, и так каждый день, без выходных, которые хотя и были предусмотрены, но отводились для большого вечернего доигрывания».
Поблажки имели только Фишер и Решевский, которые в соответствии с требованиями своих религий (Фишер — адвентист седьмого дня, Решевский — иудей) не садились за доску по пятницам и до захода солнца по субботам. Но участники дружно взбунтовались против того, чтобы в субботу начинать игру в 19 часов, а не в 16, как обычно. В итоге регламент изменили, и у американцев появился еще одни «выходной» — в субботу. Вдобавок Фишера освободили от игры на все религиозные праздники, коих в октябре набралось немало. Все пропущенные партии он должен был играть в дни доигрываний. Видимо, Бобби не придал этому обстоятельству особого значения, решив, что всё как- нибудь само собой образуется...
Фишер не стал тратить время на раскачку и взял, как говорится, с места в карьер. В первых семи турах он одержал пять побед — над Бар- цаи, Мягмарсуреном (1 .е4 е6 2.d3!? и хрестоматийная матовая концовка с жертвой ферзя), Куэлларом, Сарапу и Штейном, сделав всего две ничьи - с Портишем и Кавалеком.
Встреча с трехкратным чемпионом СССР Леонидом Штейном носила принципиальный характер. Как вы помните, год назад на олимпиаде в Гаване Фишер бросил вызов советскому гроссмейстеру, но матч между ними так и не состоялся. И вот теперь соперникам предстояло показать всё, на что они способны, в одной-единственной партии.
№ 457. Испанская партия С92
ФИШЕР - ШТЕЙН
Межзональный турнир, Сус 1967, 7-й тур
1.е4 е5. Отказ Штейна от своей обычной сицилианской защиты, от излюбленного «раннего дракона», на мой взгляд, явился первой, моральной, уступкой противнику.
2.Kf3 Kc6 3.Cb5 а6 4.Cа4Kf6 5.0-0 Cе7 6.Ле1 b5 7.Cb3d6 8.с3 0-0 9.h3 Cb7. В то время — редкое продолжение. Ранее Штейн применял 9...Кd7, а основным было 9... Ка5, 9...h6 или 9...Кb8.
10.d4 Кa5 (время системы Зайцева — 10...Ле8! — еще не пришло) 11.Сc2 Кс4. Весьма затейливый план: черные хотят сбить соперника с проторенных путей. «Трудно поверить, но этот конь направляется на d7!» (Фишер).
Пожалуй, такой маневр уместнее при закрытом центре: 11...с5!? 12.d5 (12.Кbd2 cd! 13.cd ed 14.К.d4 Лe8) 12...Кc4. В 60-е годы так играл Антошин, а с конца 80-х — Романишин. После 13.а4 Кb6 14.b3 (неясно 14.Фe2 К:а4 15.Сa4 ba Широв — Грищук, Нью-Дели(м/3) 2000) 14...Сс8 15.Фe2! (15.СеЗ ba! 16.bа Kс4= Ананд — Романишин, Нью- Йорк(м/2, 4) 1994) 15...Cd7 16.с4 b4 17.Kbd2 g6 18.Kf1 Kh5 19.g4 Kf4?! 20.Cf4 ef 21.Фd2 Сf6 22.e5! de 23.Кe5 перевес у белых (Каспаров — Грищук, Канны(бш) 2001), но лучше 19...Кg7!? с идеей f7-f6, Лf7, Cf8, Крh8 и Kc8-e7-g8 (перестройка в духе Чигорина и Рубинштейна).
12.b3 Кb6 13.Кbd2. Если 13.de?! de 14.Фd8 Лa:d8 15.К:е5, то 15..К:e4!
13...Кbd7. Получилась «ухудшенная система Брейера»: белые уже пошли b2-b3, а черные еще не сыграли Ле8. Не уравнивало и «активное» 13...ed 14.cd с5 (Фишер) из-за 15.Сb2.
Однако логичнее было 13...Ле8!, поскольку рекомендация Фишера 14.de de 15.К:е5 Сd6 (15..Сс5!? 16. Кd3 Кe4! Унцикер — Глигорич, Зи- ген(ол) 1970) 16.Кef3 С:e4 17.Ке4 К:е4 18.Фd3 «с инициативой» сомнительна ввиду 18...f5=. Наверное, лучше типовое 14.Кf1 — Фишер пишет, что «в партии Штейн — Лугиков (Москва 1966) черные легко уравняли игру», но после 14...h6?! 15.Кg3 Сf8 16.а4! ba 17.ba a5 18.Сd3 g6 19.Фc2 Кfd7 20.Ce3 Ca6 21.C:a6 Л:а6 Штейн мог сохранить перевес ходом 22.d5! Удачнее 14...с5, и если 15.d5, то 15...с4! со сложной борьбой (Балашов — Клованс, Одесса 1974).
Игра Штейна с 9-го по 13-й ход характерна для уровня дебютной теории того времени, когда бытовал несколько легкомысленный подход к выбору варианта на предстоящую партию: главное — уклониться от шаблона, а там посмотрим!
14.b4!? Новинка! В партии-первоисточнике Керес — Глишрич (Цюрих 1959) было 14.Cb2?! с5 15.Кf1 Ле8 16.а4 Сf8 17.Кg3 Фс7 18.Фd3?! (18.d5!) 18...с4 (18...d5=) 19.bc bс 20. Фd2, и здесь 20...d5! давало черным отличную игру. Наверняка эта партия была известна Фишеру, и он, не испытывая большой любви к схемам с d4-d5, нашел способ вступить в открытый бой — примерно как пять лет спустя и в 10-й партии матча со Спасским (№ 486).
Кстати, ход белых тоже типичен для уровня тогдашней теории. Дальнейший опыт разыгрывания систем Брейера и Зайцева показал, что включение b2-b3 полезно при 14.d5 с6 15.с4 или сначала 14.Kf1! Ле8 15.Кg3. Моду на подобную трактовку «испанских» позиций ввел Карпов, а за ним, уже «автоматом», так играли Ананд, Леко и другие...
14...ed. В поисках контригры Штейн вынужден сдать центр. «В случае 14...а5 15.Кb3! и затем Ка5 черные попадали в затруднительное положение» (Фишер).
15.cd а5. Интересно сразу 15... с5!? — по мнению Фишера, «после 16.bс dc 17.d5 пешечный тандем белых в центре значительно опаснее, чем черные пешки на ферзевом фланге», однако, по-моему, при 17...с4 или даже 17...Ле8 доказать это нелегко. И, может быть, вместо 16.bс перспективнее 16.а3!? и Сb2, сохраняя мобильный центр.
16.bа (уступая ферзевый фланг, чтобы атаковать на королевском) 16...c5. На 16...Л:а5 напрашивается 17.е5 de 18.de Кd5 19.КbЗ, но после 19...Ла8! 20.Фd3 g6 21.Ф:b5 Kb4 22.Ce4 Cа6! 23.Фa5 Cb7 черные достигают уравнения (24.C:b7 Л:а5 25.К:а5 Кc2 и т.д.). Поэтому Фишер прав, рекомендуя 17.d5!
17.е5!? Жажда открытой борьбы! Но, может быть, неприятнее для черных хладнокровное 17.Сb2 с дальнейшим а2-а4, отвоевывая для коня поле с4, по аналогии с сыгранной незадолго до этого партией Чирич — Робач (Бевервейк 1967).
17...de! «Ход в партии активнее, чем 17...Кe8, но он сулит больше опасностей черному королю» (Кмох).
18.de Кd5 19.Кe4. Снова агрессия. В случае 19.а4 или 19.Сb2 вполне приемлемо 19...Л:a5.
19...Кb4! «Чтобы заставить отступить слона с2 и тем самым запереть ладью на a1. Проигрывало 19... Л:а5? из-за 20.Кeg5! h6 21.Фd3! g6 22.Ке6!» (Фишер). Правда, тут после 22...Кb4! 23.К:d8 К:d3 24.К:b7 К:el 25.К:е1 Ла6 белым надо еще потрудиться. А вот при 22.К:f7! Л:f7 у них неотразимая атака:
1)23.Ф:g6+ Лg7 24.Фе6+ Крh8 25.Ф:h6+ Крg8 26.е6 Кf8 27.Ле5! Кf4 (27...Кf6 28.Ф:g7+!) 28.Ф:f4 С:f3 29.Cb2! или 25.C:h6 Лg2!? 26. Крg2 Ла6 27.C:g7 Крg7 28.Фg4 Крf8 (28... Крf6 29.е6) 29.Ch7! с эффектным разгромом;
2)23.е6 (это, видимо, еще проще) 23...Лg7 24.ed Ф:d7 25.С:h6 c4 26.Фe4 или 23...Лf6 24.ed Ф:d7 25. Кe5 Фe6 26.Фd2! Ла6 27.К:g6, и занавес опускается.
А попытка помешать ходу Фd3 путем 19...с4!? (Керес) могла закончиться новой волной атаки - 20.Cg5! f6 21.ef K7:f6 22.Kd4!, например: 22...Ф:a5 23.Кe6 Лfe8 24.К:f6+ К:f6 25.С:f6! С:f6 26.Фh5 g6 27.С:g6+-.
20.Сb1 (не допускать же размен любимого слона?!) 20...Л:а5 21. Фе2. Фишер ставит к этому ходу восклицательный знак, отметая 21. e6!? из-за 21 ...fe 22.Кfg5 (22.Кeg5? С:f3! 23.К:f3 Сf6) 22...Сd5 23.К:h7 Фf5! Но после 24.Кc3! у белых опасная атака: 24...Сc4 25.С:f5 ef 26. Фh5 Кс2 27.Сg5! К:e1 28.Л:е1 Сf7 29.Фh4 или 24...Ле5 25.Сb2! Л:е1 + 26.Ф:е1 Сс4 27.Фе4! с сильной угрозой Фg6 (а если 27...Фе8, то 28.а3).
По-моему, вместо 22...Сd5? надо играть 22...Ла6! 23.К:h7 Лf5 24. Кс3 Ле5!, и 25.Л:е5 (нет 25.Сb2? из-за 25...Лd6! — соль маневра Ла6) 25...К:е5 26.Фh5 Кed3 27.Сg5 Фd4 28.Кf6+! приводит к изящной ничьей вечным шахом, a 25.К:b5 парируется путем 25...Лd5 26.Фе2 Ке5!
Интересна и рекомендация Ке- реса 21.Кeg5!? Приведу несколько иллюстративных вариантов:
1)21...К:е5 22.С:h7+ Крh8 23. К:е5 Ф:dl 24.Кe:f7+ Л:f7 25.К:f7+ Кр:h7 26.Л:dl Сf6 27.Лd6! Ла8 (27... С:al? 28.Кg5+ и Лd8#) 28.Кg5+ Крg6 29.Лb1 К:a2 (29...Л:а2 30.g4!) 30.С.d2 b4 31.g4! Кc3 32.Ле1 Ла6 33.h4! Л:d6 34.h5+ Крh6 35.Кf7 + Крh7 36.К:d6, красиво реализуя материальный перевес;
2)21...h6 22.е6! C:f3 23.ef+ Крh8 24.K:f3 Л:f7 (24...Сf6 25.Сg6! и Ле8) 25.Сb2 Кf8 26.Кe5 Лf6 27. Ф:d8 С:d8 28.a3 Кa6 29.Сa2 c4 30. К:c4! bс 31.Ле8 или 22...hg 23.ed С:f3 (23...Кd5 24.Фc2 и Кe5!) 24. Ф:f3 Сf6 (24...g6 25.Cb2) 25.Ce3! Ka6 (25...C:a1 26.C:c5 Ф:d7 27. С:b4) 26.Фh5 g6 27.С:g6 fg 28. Ф:g6+ Сg7 29.Лad1 с разгромом;
3)21...C:f3! (видимо, лучшая защита) 22.К:f3 c4 23.Кd4!? Сc5 24. Сb2 Фb6 (24...Ла6 25.а3 Кc6 26. Фc2 и К:b5) 25.Фg4 Лd8 26.Кf5 g6 27.Кh6+ Крh6 или 22...Кb6 23.Фe2 К6d5 (23...c4 24.e6!) 24.Сd2 c4 25. a3! Ла6, с трудом сдерживая натиск белых.
А после 21.Фе2 наступил критический момент всей партии.
21…Кb6? «Вполне возможно, проигрывающий ход. Осторожнее было 21...Ле8! и затем Кf8, оставляя этого коня для защиты короля» (Фишер). И впрямь, при этом черные сохраняли крепкую позицию: 22.Лd1 Фс7 23.Сb2 Кf8 или 22.е6 fe 23.Кeg5 С:g5 24.К:g5 (попытку Kepeca 24. С:b7+?! Кр:b7 25.К:g5+ Крg6 26.K:е6 отражает 26...Фh4! 27Фb2 Л:е6 или 27.Кf4+ Ф:f4! 28.Ф:е8+ Фf7) 24... Кf8 25.Кe4 c4 26.Сd2 Лa4 27.Кc3 ЛаЗ 28.К:b5 Фd5 29.Сe4 Ф:b5 30. С:b4 Ф:b4 31.Лab 1Фa5=.
Думаю, роковое решение Штейна - следствие его привычки к «си- цилианке», где черные часто спасаются от атаки на короля созданием контригры на ферзевом фланге, и недостаточного опыта в «испанке», где они должны, наоборот, в первую очередь заботиться о короле. В итоге у Штейна не сработало чувство опасности: парадоксальным образом, его подвел... большой сицили- анский опыт! Так что его дебютный выбор надо признать неудачным.
22.Кfg5! Черный конь ушел, а белый пришел — и превосходство атакующей армии сразу же стало подавляющим.
22...С:е4. Единственный ход. Возможно, Штейн рассчитывал на 22...h6?, но недооценил удар 23. Кh7!! с выигрышем белых: 23...Ле8 (23... Кр:h7 24.К:с5+) 24.Кhf6+! С:f6 (24...gf 25.Фg4+ и т.д.) 25.К:f6+ Фf6 (25...gf 26.Фg4+ Крf8 27.С.:h6+ Кре7 28.е6!) 26.ef (Фишер) 26...Л:е2 27. Л:е2 Ла8 28.fg Крg7 29.Ле3 или 23... Фd5 24.Кhf6+! С:f6 25.К:f6+ gf 26. Фg4+ Крh8 27.Сe4 Фe6 28.Фh4!
Проигрывало и 22...g6? 23.e6! f5 24.K:c5! (но не ход Фишера 24.Kf7 из-за 24...Фd5! 25.Сb2 Лfa8 или 25.Фb2 Л:f7 26.ef+ Ф:f7) 24...С:с5 (плохо и 24...Сc6 25.Сb3, и 24... Cа8 25.Лd1 Фс7(е8) 26.Kd7! или 25...K4d5 26.Kf7! и Cb2) 25.е7 Ф:е7 26.Ф:е7 С:е7 27.Л:e7 Сd5 28. Се3! Ка4 (не лучше 28...Кс4 29. Сd4 или 28...Кс8 29.Лd7! h6 30. Сd4) 29.Лd7 Сc6 30.Л:h7 Лd8 31. Крh2 Лd5 32.Лh4! Кa6 33.Сd4 с победоносной атакой.
23.Ф:e4 (теперь у белых преимущество двух слонов, а в руках Фишера это страшная сила) 23... g6 24.Фh4 h5 25.Фg3! Кd4. Не годилось 25...С:g5 26.С:g5 Фd4 27. Сf6(h6) Ф:al 28.С:g6! Ф:e1+ 29. Крh2 и т.д.
26.Kf3? Промедление: белые стремятся решить проблемы чисто техническими средствами, обойдясь без жертв, но в итоге им придется жертвовать материал уже в менее выгодной ситуации!
«Сильнее было 26.е6! f5 27.Kf3 Крg7 (но не 27...Лf6? 28.Сg5 и т.д.) 28.Фf4 Лh8, переходя к позиции, случившейся в партии», — пишет Фишер, отвергая 27.Кf7 Л:f7! 28.ef+ Кр:f1 29.С.:f5 gf 30.Фf3 Крg6 31.g4 Фd5 «с вероятной ничьей». Однако после 32.Фf4! белые быстро побеждали: 32... Крf1 33.Фh6 Ла7 34.Ф:h5+ Крg8 35.Фg6+ Крh8 36.Сg5!
Не спасало и 31...hg 32.hg Ла6 из- за 33.gf+! Крg7 34.Фg4+ Крf8 (34... Крh7 35. Крg2!) 35.Фh5! Кс2 36.Ле6 Л:е6 37.fe Крg8 38.Сh6 и Лd1+-.
Кроме того, выигрывала немедленная жертва коня — 26.С:f7! Л:f7 27.С:g6! Лg7 28.Сh6 Фf8 29.С:g7 (хорошо и указанное Хюбнером 29.а4 или 29.аЗ) 29...Ф:g7 30.е6 h4 (30... Крh8 31.Лаd1!) 31.Фb8+ Фf8 32.Сf7+ Крg7 33.Фf4 Фh8 34.Лаd1 Фh6 35.Фb8! (эффектные компьютерные маневры ферзя) 35...Фf5 36. Ле4! с матовой атакой.
Замечу, что в приводимых здесь и далее вариантах увязшие на ферзевом фланге черные кони и ладья не в силах прийти на помощь королю.
26... Крg7. Перед этим ходом в зале погас свет, и в темноте Фишер заволновался, обнаружив 26...Kd3, но когда свет снова зажегся, он успокоился, ясно увидев опровержение - 27.C:d3! (не 27.Лd1 К:с1!=) 27...Ф:d3 28.Сg5! «с решающим вторжением по слабым черным полям». Проверим эту оценку:
1)28...С:g5 29.Ф:g5 Фf5! 30.Фh6 Ла7 (= Хюбнер) 31.а4! bа 32.Ле4!! Кb6 (32...Ф:е4 33.Кg5) 33.Лf4 и Кg5! или 31...b4 32.Лас1! Кb2 33. Кg5 f6 34.ef Л:f6 35.Ле8+, и белые выигрывают;
2)28...Ла7 29.С:е7 (интересно и 29.а4!? bа 30.е6 Сd6 31.Фh4) 29... Л:е7 30.а4! (не 30.Фg5 Лfе8 31. Крb6 Крf5!= Хюбнер) 30...b4 31.Лad1 Фb3 32.Лd5! или 30...bа 31.Л:а4 Лfе8 32. Фf4 Кb6 33.Лае4 с сильным давлением: 33...Ф5 (33...Кd7? 34.е6) 34. Фg5! с4 35.Лd4 Фb5 36. Крh2! c3 37. Фh6 Кd7 38.Кg5 Кf8 39.f4 Ле6 40.Ке4+-.
27.Фf4 Лh8 (с намерением отойти другой ладьей с а5 и стабилизировать позицию, поэтому белым надо торопиться) 28.е6! «После этого удара от королевской крепости черных ничего не остается» (Глигорич).
28...f5. Не от хорошей жизни! По мнению Фишера, гораздо упорнее было 28....Сf6 29.ef Сal (29... Фd6? 30.f8Ф+!Фf8 31.Фе4 Фd7 32. Сg5! и т.д.) 30.f8Ф+ Ф:f8 31.Фс7+ Крg8 32.С:g6 Кd5 (32...Ла6 33.Ле8!) 33.Фh7 Кf6 34.Сf4 Лh7! 35.Сh7+Kh7 36.Фd5+ Фf7 (36... Крh8? 37. Ф:h5!) 37.Ф:f7+ Кр:f7 38.Л:а1 с почти равным окончанием - 38...Kf6.
Но «по дороге» белые могли выиграть: 34.Ле6! Ла8 35.Ф:b5! Кd6 36.Фb1 Сd4 37.К:d4 cd 38.Фb3 Лb8 39.Фg3 b4 40.Фg5 Лb5 41.Сf7++!
К тому же вместо 33.Фb7 Керес рекомендовал 33.Фg3!? Фd6 34.Фg5! с идеей 34...Сf6 35..Сh7++! Кр:h7 (35... Крf8 36.Фg6!) 36.Фh6+ Крg8 37.Фg6+ Сg7 38.Ле8+, матуя. Лучше машинное 34...Kе7, на что сильно как 35.Сd3+ Крf8 36.Cf4 Cf6 37.C:d6 C:g5 38.C:с4 Cf6 39.Cd5 с дальнейшим Ле6 и Кe5!, так и 35. Л:е7 Сf6 36.Ле8+ Крg7 37.Фf5 Л:е8 (37...Ла8 38.Сf4) 38.С:е8 Фf8 39. С:h5 Л:а2 40.Сf4 или 38...Кe5 39. ag5 С:g5 40.Ф:g5+ Крf8 41.Ф:h5, и ферзь с парой слонов казнят черного короля.
29.C.:f5! Фf8. Увы, спасения нет. Недостаточно и 29...Фb8 30.Ке5! (Хюбнер), и 29...Сd6 30.е7! С:f4 31. edФ Л:d8 32.С:f4 gf 33.Сс7! (Р. Бирн) или 32...Лf8 33.Ле7+ Крf6 34. Лае1, а если 30...С:e7, то 31.Фg3 Ла6 32.а4! (идея Хюбнера вместо хода Бирна 32.Кg5?, неудачного из-за 32...h4 33.Фg4 С:g5 34.Сg5 gf 35. Ф:f5 Лf8 36.Ф:c5 Фd5) или 31.С:g6! Кр:g6 (31...Cf6 32.C:h5! и Фg4+) 32. Cb2!! (очень красивый компьютерный удар!) 32...Сf6 (32...К:b2 33. Ке5+) 33.Лad1 К:b2 34.Л:d8 Л:d8 35.Ле7! с неизбежным матом.
А на 29...gf (Кмох), по словам Фишера, «быстро выигрывало» 30. Фg3+ Крh7 (30... Крf8? 31.Фg6 Кd6 32.Ке5! или 31...Фе8 32.Сh6+ и т.д.) 31.Сg5+ С:g5 32.С:g5, например: 32...Фd3? 33.Фс7+ Крg6 34.Фf7+! Крg5 35.Фg7+ и Ф:h8, 32...Фе8? 33. Лad1 Ла7 34.Лd8! или 32...Фb8? 33. Фh4! Фе8 (33..Крg6 34.Сf6!) 34.Лad1 Ла7 35.Лd8 Фg6 36.е7 Ле8 37.Ле6!
Правда, у черных есть «электронная» защита — 32...Ла3!! Теперь в их пользу и 33.Фh4?! Фе8 34.Лad1 Кd3 35.Cc1 Лс3 36.Фg5 Л:с1 37.Ф:f5+ Фg6, и 33.Ф:а3?! К:а3 34.С:d8 Л:d8 35.Ле5 Лd3 36.Л:f5 Крg6. По мнению Хюбнера, указавшего это продолжение через 35 лет после партии, белым оставалось лишь «ничейное» 33.С:d8 Л:g3 34.Сf6 (34. е7? Лgg8) 34...Лg7 и т.д.
Однако мое внимание вривлек вариант 33.Фf4! Фf8, и теперь не 34.е7 Фf7 35.е8Ф Л:е8 36.Л:е8 Ф:е8 37.Ф:f5+ Фg6! 38.Фd7+ Фg7! 39. Фf5+ Фg6! с ничьей, a 34.Лad1! Некоторое время мне казалось, что здесь все угрозы белых отражает перекрытие - 34...Кd3 или 34...Лd3. Но нет, интуиция не подвела Фишера: с помощью компьютера все- таки удалось подтвердить его диагноз — атака белых неотразима!
Доказательные варианты настолько красивы, что сокращать их не поднимается рука. Итак:
1) 34...Кd3 35.Фf3 Крg6 36.С:d3 Л:d3 37.Ф:d3 Крg5 38.Фd7! Крf6 39.е7 Фе8 40.Ле6+ Крg7 41.Фd3 Лh6 42.Л:h6 Кр:h6 43.Фd8 или. 35...Кde5 36.Фd5 (Хюбнер приводит 36.Ф:h5+ Крg7 37.Фе2 Фe8 «с преимуществом черных», но и здесь после 38.Cf4! им вряд ли спастись) 36...Фg7 37. Сf4 Кf3+ 38. Крh1 (хорошо и 38. Крf1) 38...Кh4 39.Сg3 (39.е7!?) 39...Л:g3 40.fg Ф:g3 41.e7 Кd6 42.Лe2 Кe8 43.Ф:c5+-;
2) 34...Лd3 35.a4!! Кb2 36.Лb1 Ka4 37.Фe5 Фe8 38.e7 Лg8 39.h4 Кс3 (не лучше 39...Лg6 40.Ф:f5 Лdd6 41.Лbd1 или 39...Лd5 40.Фf6 Фg6 41.Фf8! Фg7 42.е8Ф Л:f8 43.Ф:h5+) 40.Ф:f5+ Фg6 41.Фf8! Кc6 42.Ле6! Ф:e6 43.e8Ф Л:f8 44.Ф:е6 К:b1 45. Фе4 или 41...Фg7 42.е8Ф Л:f8 43. Ф:h5+ Крg8 44.Ле7 Лf7 45.Ле8+ Лf8 46.Лbе1 Лd1 47.Л:d1 К:d1 48.Сh6+-.
К тому же после 29...gf 30.Фg3+ Крh7 вместо 31.Кg5+ в действительности быстро выигрывало 31.Сg5! и Лad1 (указано в 2003 году Р.Форстером), например: 31 ...Лg8 32.Лаd1 Фе8 33.Лd7 Лg7 34.Фс7 Ка6 35.Фа7 Кb4 36.Фb7 или 32...Кd3(d5) 33. Фh4 Л:g5 (33...С:g5 34.Ф:h5+ и К:g5) 34.К:g5+ Крg6 35.g4! и т.д.
30.Сe4? Снова тяга к техническому решению позиции, без жертв! В жестоком цейтноте соперника белые упускают выигрыш - 30.Кh4! (Литглвуд). Фишер приводит изящные варианты: 30..С:h4 31.Ф:h4 Ф:f5 (31...gf 32.Фg5+ Крh7 33.e7) 32.Фe7+ Крg8 33.Фd8+ Крg7 34.Фc7+ Крg8 35. e7 или 31...Фf6 32.Фg3! «и т.д.». Последнее требует дополнения: 32... Ле8! 33.Сb1! Ла7 34.Сg5! Ф:a1 35. Сh6+! Крh8 36.Ф:g6 с разгромом.
30...Ф:f4 31.С:f4 Ле8? Ответный промах. «Лучший шанс заключался в 31...Л:а2!, и после 32.Л:а2 (32.Лаd1 Ла7!) 32...К:а2 33.Ке5 g5 34.Сg3 черные сохраняли шансы на ничью» (Фишер). И путем 34...Кb4! они достигали цели: 35.К:с4 (35. Кg6 Ле8) 35...bс 36.Се5+ Сf6 37. Сd6 Ле8 38.С:с5 Кd3 39.С:d3 cd, стремясь к размену пешки «d» на пешку «е» и окончанию «три против двух на одном фланге».
32.Лad1! Ла6. Уже запаздывает 32,..Л:а2 ввиду 33.Лd7 Ла6 34. Сb1! Kc6 35.Сg5 Кb6 36.Се4!! Kc8 37.Сh4+-. Фантастическая мобильность «испанского» слона!
33.Лd7. «Еще убедительнее бьшо 33.Сb7! Ла7 34.Лd7» (Фишер). А на 33...Л:а2 34.Лd7 Kb6 решало 35. Сс7 Kc4 36.Сd8 Крf6 37.С:е7+ Л:е7 38.g4! или 36... Крf8 37.С:e7+ Л:е7 38.Kh4! Но ход в партии тоже очень силен.
33...Л:е6 34.Кg5 Лf6 35.Cf3. Выигрывало и 35.Сb7, и 35.g3, но элегантнее всего — 35.а3! К:a3 36. Се5 Кс4 37.Са1! Кb6 38.Лb7Кс8 39.Сb1! (опять удивительные танцы слонов!).
35...Л:f4 36.Ке6 + Крf6 37. К:f4 Ke5 38.Лb7. Красоты типа 38.а3!? К:d7 39.ab Kf8 40.bc не обязательны. Исход борьбы и так очевиден: белые четко реализуют лишнее качество.
38...Cd6 39. Крf1 Kc2 (или 39... K:f3 40.Л:е8 Кd2+ 41. Кре2 С:f4 42. Лf8+ Кре5 43.Лf4 Кр:f4 44. Кр:d2+- Фишер) 40.Ле4 Кd4 41 .Лb6 Лd8 42.Кd5+ Крf5 43.Ке3+. Записанный ход. Доигрывание было недолгим.
43... Кре6 (на 43...Крf6 белые намечали 44.Сe2! b4 45.f4 и Сc4) 44.Ce2! Крd7 45.С:Ь5+ К:Ь5 46. С:Ь5 Крс6 47.а4 Сс7 48. Кре2 g5 49.gЗ Лa8 50.Лb2 Лf8 51.f4 gf 52.gf Кf7 53.Лe6+ Кd6 54.f5 Лa8 55.Лd2! Л:a4 56.f6 Черные сдались: 56...Лf4 57.Кd5 и т.д. Яркая, боевая партия!
До этой встречи Штейн шел 3,5 из 5, но поражение от Фишера подействовало на него угнетающе и сломало ему весь турнир: «по инерции» он проиграл еще Горту и Ларсену, затем перенервничал, ожидая, выбудет Фишер или нет, и в итоге, несмотря на героические усилия, вновь не пробился в претенденты...
Хотя Бобби уверенно лидировал, он проявлял нервозность и доставлял много хлопот организаторам. «Бывали туры, когда он по нескольку раз перекочевывал со столика на столик, — вспоминает Васюков. — В качестве поводов д ля «переселения» Фишер выдвигал различные причины: то он находится слишком близко к зрителям и ему мешает шум (в этих случаях он грозно указывал перстом на виновников), то его не удовлетворяет освещение (хотя ни один другой участник на это не жаловался). В конце концов принесли два торшера, которые «кочевали» вместе с Бобби по всей сцене...»
В 8-м и 9-м турах американец не играл по религиозным причинам. Только тут до него, похоже, дошло, какую медвежью услугу оказали ему организаторы, освободив от игры на все «дни молений». В результате у Фишера накопилось четыре пропущенные встречи, и, изучая расписание, он выяснил, что ему предстоит играть четыре партии подряд, а потом, после одного свободного дня, еще пять! Возмущенный таким непосильным регламентом (возникшим исключительно по его вине), Бобби потребовал себе дополнительный выходной, пригрозив в случае отказа... выйти из турнира!
В Сус срочно прибыла пресс-атташе американского посольства в Тунисе. Но в ответ на ее слова, что он представляет на турнире Соединенные Штаты, Бобби холодно ответил: «За шахматной доской я представляю только самого себя — Роберта Фишера!» После чего уехал в город Тунис, что в 140 километрах от Суса. Вечером ему присудили поражение за неявку на партию 10- го тура с Гипслисом...
На следующий день Фишеру предстояло играть с Решевским. Хотя никто не знал, вернется ли он обратно, партия все же была поставлена. Решевский занял место, часы были пущены. Если через час Бобби не явится, то получит еще один ноль... Соперник спокойно ожидал истечения контрольного срока, как вдруг в зале «появился улыбающийся во весь рот Фишер, под гробовое молчание зрителей прошел на сцену и сел за свой столик; он опоздал на 53 минуты» (Васюков). Для Ре- шевского это был шок! Он быстро остался без качества и проиграл фактически без борьбы.
Негодованию Решевского не было предела. Он подал протест, требуя извинений. Но когда судьи и организаторы вручили Фишеру специальный меморандум, тот даже не стал его читать, а на глазах у всех порвал на клочки! Ивков назвал всю эту историю с бегством и возвращением Бобби «фарсом в стиле Мольера». Но объяснение самого «беглеца» выглядит вполне логично: «Президент Шахматной федерации Туниса мистер Белькади обещал мне выходной день. Поэтому я вновь появился в турнирном зале...»
После того как на собрании участников заявление Фишера о выходе из турнира было признано недействительным, казалось, что все треволнения позади. Американец сыграл вничью пропущенную партию с Корчным, легко разгромил Р. Бирна. Но перед партией 13-го тура с Тортом вновь поднял вопрос о судьбе партии с Гипслисом. Почему именно в этот момент? Фишер: «Если кто-либо выбывает из турнира, сыграв менее половины партий, то его результаты аннулируются. А если пройден экватор? Тогда во всех оставшихся партиях ему засчитываются поражения. К тому времени я сыграл с двумя из четырех советских участников и если бы выбыл после партии с Тортом, то их главные конкуренты — югославы — получили бы по очку без игры. И это в турнире, где каждые пол-очка на вес золота! Поэтому я и требовал ответить: состоится ли пропущенная партия с Гипслисом? Если бы я сыграл с Тортом, а потом выбыл из турнира, это было бы нечестным по отношению к моим советским коллегам. А с минусом от Гипслиса я ни за что не продолжил бы турнир!»
Фишер вновь покинул Сус, получив вдогонку второй минус. На экстренном собрании Решевский потребовал его исключения, но не встретил поддержки, в том числе — вопреки слухам — и у советских участников. «Перед собранием Решевский действительно приходил к нам и просил поддержки, — пишет Авербах. — Однако мы, понимая, что тогда на нас свалят всю вину за выход Фишера из турнира, заявили Решевскому, что готовы будем сделать это только в том случае, если его поддержат остальные участники. По сути, это была вежливая форма отказа».
О последнем акте тунисской драмы пусть расскажет сам Фишер:
«После второго ноля я передал в оргкомитет записку, где сообщал, что выбываю из межзонального турнира 1 ноября 1967 года. Но тут вмешалось посольство США в Тунисе. Оно и добилось нового собрания участников — решалось, на каких условиях я мог бы продолжить турнир. И от меня еще потребовали письменных гарантий, что я обязуюсь соблюдать все их решения! Но об этом не могло быть и речи! Я не преступник и таких условий не подписал бы никогда. Знаете, чего они требовали? Подписать вот это!!! «Я, Бобби Фишер, признаю, что проиграл без игры две партии...» Не подписал бы даже за миллион долларов!
Когда судьи пустили часы в партии Ларсен — Фишер, я находился в Тунисе. Чтобы уговорить меня вернуться, в моей гостинице объявилась пресс-атташе американского посольства г-жа Джонсон. А с начала партии заработал «телефонный мост» Сус — Тунис, по которому меня без конца вызывали то Белица, то Гуфельд. Со всех сторон меня начали уговаривать... А время шло. Час, отпущенный на ожидание (и последний шанс закончить турнир!), подходил к концу... Нервы, нервы... Наконец, где-то минут за десять до фиксации третьего «нуля» я попросил судей отложить партию ровно настолько, сколько необходимо для переезда из Туниса в Сус. Я еще не знал, к какому окончательному решению приду, но полагал, что надо что-то делать... Ларсена начали склонять к переносу игры, но он ответил: «Нет! Часы пущены». Так мне запретили играть в межзональном турнире и сделали шахматным преступником...»
Выбыть, имея 8,5 очка из 10?! В такое просто невозможно было поверить! «По моей информации, — писал Керес редактору журнала «Чесс лайф» Б.Хохбергу в феврале 1968 года, — это первый случай в истории шахмат, когда игрок выбывает из турнира, имея лидирующее положение. Плохое турнирное положение не раз становилось причиной бегства под различными «предлогами», но лидер так никогда не поступал. Какая жалость, и не только для Фишера, но и для всех американских шахмат, что Бобби явно не чувствует, что есть барьеры, переступать через которые нельзя. Теперь ему придется еще три года ждать следующего цикла».
Конечно, американец мог пойти на уступки и даже с двумя минусами занять первое место (Ларсен победил в турнире даже с тремя нулями, а его результативность была явно пониже). Фишер был уже вполне созревшим для подвигов молодым мужчиной, был готов к настоящей борьбе и мог дойти минимум до финального матча претендентов, в котором скорее всего встретился бы со Спасским. Постойте, уж не в этом ли разгадка поведения Фишера в Сусе? По каким-то, казалось бы, иррациональным причинам он выбывает из турнира, но благодаря этому избегает опаснейшего матча со Спасским, который крушил тогда всех подряд. Фишер еще не был Фишером образца 1970—72 годов и мог бы дрогнуть (косвенное доказательство — их поединок на олимпиаде в Зигене- 1970).
Недаром Петросян писал накануне своего второго матча со Спасским (1969): «Иногда мне кажется, что Фишер не вышел на старт амстердамского межзонального турнира в 1964 году и выбыл из соревнования в Сусе потому, что боится проиграть матч кому-либо из претендентов. Ведь тогда ореол непобедимости вокруг «гениального Бобби» заметно потускнеет и практичный американец больше не сможет диктовать высокие финансовые условия организаторам тех турниров, которые хотели бы видеть его в списке участников». Что касается «практичного американца», то Петросян попал в точку. «Если ты похож на меня, а я думаю, так и есть, — пишет Фишер гроссмейстеру Уолтеру Брауну в январе 1971-го, предлагая стать своим менеджером или секундантом, — то согласишься, что шахматы — всего лишь средство зарабатывания денег, и я полагаю, что вместе мы сможем заработать больше, чем по отдельности».
Знаете, какой парадоксальный вывод напрашивается? Шахматный мир от его бегства из Суса, безусловно, проиграл: финальный матч претендентов Спасский — Фишер в 1968 году был бы очень интересным! Но сам Фишер, возможно, выиграл: анализируя творчество обоих соперников, я не уверен, что он одолел бы тогда Спасского, а в случае поражения Бобби мог бы вообще забросить шахматы, так и не став чемпионом мира... То есть судьба его хранила!
Харакири в Сусе стало кульминацией «второго пришествия» Фишера. Трехлетний цикл его активности подходил к концу. Бобби медленно, но верно впадал в очередной период «спячки». Вот свидетельство Авербаха, относящееся к началу 1968 года: «Вскоре после турнира в Сусе мы со Штейном (проездом из Лос-Анджелеса, где игрался матч- турнир Решевский — Штейн — Горт) посетили в Нью-Йорке Манхэттенский шахматный клуб. Штейн дал там сеанс одновременной игры. Среди зрителей я неожиданно увидел Фишера, но это был какой-то совсем другой Фишер - заторможенный, с потухшим взглядом. И тогда у меня мелькнула догадка, что он лечится, принимает какие-то лекарства...»
Спустя некоторое время Фишер все же вернулся в Европу и выиграл два заштатных турнира — в Натанье (+10=3) и Винковцах (+9=4), оба раза с большим отрывом. В октябре Бобби приехал на олимпиаду в Лугано, где американцы собирались наконец побороться с советской сборной за золотые медали. Основанием для оптимизма было то, что им впервые удалось привлечь в команду и Фишера, и Решевского.
Однако увидев турнирный зал, Бобби остался недоволен: «Я сразу понял, что это помещение не для игры! Зрителям не воспрещалось ходить между столиками, даже курить!» Он потребовал заменить освещение, запретить фотосъемку во время игры, установить его столик на расстоянии восьми метров от зрителей, а если это невозможно, то позволить ему играть в отдельной комнате... Когда швейцарцы ответили отказом, Фишер заявил, что в таких условиях играть не будет, и уехал в Милан. Его не остановила даже потеря солидного гонорара, что дало повод главе американской сборной Колтановскому пошутить: «Если американец отказывается от трех тысяч долларов, то у него что-то не в порядке с головой!»
Но тот же Колтановский писал в конце олимпиады: «Шума, который производили зрители в зале, Фишер не вынес бы. С ним трудно, но, не обманывайте себя, он все-таки выдающийся шахматист и создает партии, которые публика хочет видеть. Он стоит своей цены хотя бы уже потому, что заставляет всех гроссмейстеров и мастеров тяжело работать, когда они с ним играют. Для соревнований такой шахматист и нужен, тем более что в некоторых наших турнирах 75 процентов партий кончается вничью всего в десяток ходов. Согласитесь, надо что-то делать. Я верю, что Бобби Фишер и является решением этой проблемы. И если шахматист не понимает, что острая бескомпромиссная борьба есть основа шахмат, то он скоро будет заменен роботом, у которого не будет забот об исходе игры. А тогда люди забудут, сколь прекрасны шахматы...»
Важно провести грань между мифом о «сумасбродном, капризном, неуправляемом» Фишере и теми действиями, которые он предпринимал вполне осознанно. Многие его требования в том же Лугано были абсолютно справедливы. «Не понравилась обстановка не только Фишеру, — пишет Петросян. — Мне и моим коллегам - тоже. Представьте себе зал, в котором собралось три сотни шахматистов, тренеров, зрителей, зал без всякой вентиляции и к тому же с плохим освещением. Я никогда не жаловался на зрение, но стоило раз или два за партию напряженно подумать над ходом, как начинали болеть глаза».
Позиция Фишера мне понятна, потому что я тоже возмущаюсь, когда, к примеру, Ананд соглашается играть в деревне. Если не ведущие гроссмейстеры, то кто же будет бороться за улучшение условий игры, за повышение престижа шахмат?! Фишер реагировал очень остро, как настоящий профессионал. Когда организаторы не смогли выполнить его требования (швейцарцы проводили олимпиаду на деньги любителей шахмат, не имея поддержки государства), он развернулся и уехал, наплевав на то, что без него сборная США рискует остаться вообще без медалей. Принципы дороже!
Другое дело, что с какого-то момента Фишер начал использовать свои «причуды» в качестве психологического оружия. Трудно отделаться от ощущения, что все его эскапады, начиная с «Матча века» (1970), во многом были связаны с холодным расчетом. Пользуясь тем, что его участие в соревновании крайне важно (он обладал тогда невероятной харизмой), Бобби мог выдвигать любые требования. И все вокруг — организаторы турниров, чиновники ФИДЕ, соперники - были вынуждены считаться с этим давлением шахматного мира, который любой ценой жаждал видеть своего кумира...
Но в следующем, 1969 году любители шахмат напрасно ждали Фишера. Он побаловал их всего одной серьезной партией (с Сейди) и отказался от участия в чемпионате США, который был отборочным к межзональному турниру. В письме к руководству шахматной федерации Бобби так объяснил свое решение: «Причина, по которой я не играл в прошлом году и не буду играть сейчас, одна и та же — турнир слишком короток. Я считаю, что должно быть 22 тура, как в СССР, Венгрии, Румынии и других восточноевропейских странах, где к шахматам относятся серьезно, а не 11 туров, как в нынешнем чемпионате США».
Уклонился Фишер и от неофициального матча с Ботвинником, хотя поначалу считал, что «идея заслуживает рассмотрения». Спонсором выступил Лейденский шахматный клуб (матч был приурочен к его 75-летию), но, думаю, инициатива исходила от самого Михаила Моисеевича, возглавлявшего Общество дружбы СССР — Нидерланды. В конце 60-х годов он решил закончить спортивную карьеру, и матч с Фишером показался ему достойной точкой.
К осени всё было согласовано. Начало матча — март 1970 года, продолжительность — 18 партий, призовой фонд — 13 тысяч долларов, из них победитель получает восемь. Директором матча был объявлен Макс Эйве. Оставалось только подписать соглашение, но в последний момент Фишер взбрыкнул. Он потребовал игры до шести побед без учета ничьих и фактически сорвал матч.
Позднее Ботвинник напишет: «Фишер весьма расчетлив. В свое время он отказался от матча со мной, полагая, что выигрыш принесет ему мало славы, а проигрыш поколеблет его репутацию. Я хотел сыграть матч с Фишером, мне было это интересно, хотя и допускал, что, вероятно, проиграю. Объективно этот матч принес бы Фишеру больше пользы, чем мне, и, может быть, настанет время, когда Фишер будет жалеть, что такой матч не состоялся». Но вряд ли Бобби жалел об этом. Мне рассказывали, что увеличение числа партий было всего лишь предлогом, а истинная причина отказа Фишера в другом: изучив партии будущего соперника, он пришел к выводу, что матч с Ботвинником принесет ему мало пользы...
Напоследок любопытная деталь. По словам исполнительного директора Шахматной федерации США Эда Эдмондсона, «Ботвинник звонил из Москвы и спрашивал мое мнение, будет ли Фишер играть или нет, как раз в тот день, когда Спасский победил Петросяна в матче на первенство мира».