Испытание на прочность.
Только во второй половине 1965 года Фишер решил нарушить свое почти трехлетнее затворничество и снова сыграть в международном турнире. Его выбор пал на мемориал Капабланки (Гавана, август—сентябрь), но в дело неожиданно вмешался госдепартамент США, отказавший гроссмейстеру в выездной визе. Хотя отношения между США и Кубой были очень напряженными, Бобби надеялся повторить трюк Ларри Эванса (тот в 64-м году ухитрился поехать на турнир в Гаване в качестве журналиста — на них, как и на бизнесменов, запрет не распространялся), но его попытка оформиться корреспондентом журнала «Чесс лайф» не удалась...
Фишер нашел-таки выход (это показывает, что если Бобби хотел играть, никакие преграды не могли ему помешать): он примет участие по телефону! Этому предшествовал обмен телеграммами с Фиделем Кастро, спровоцированный сообщением американской прессы о том, что на Кубе решение Фишера объявили пропагандистской победой. Бобби пригрозил отказаться от игры, если Кастро «попытается нажить политический капитал» на его участии в турнире. Кубинский лидер жестко ответил, что если Фишер «испугался и сожалеет о своем первоначальном решении, то было бы лучше придумать другие отговорки или иметь мужество остаться честным».
За всю историю международных турниров никто еще не играл по телефону. О том, какой груз взвалил на себя Фишер, можно судить по воспоминаниям Брэди: «Бобби сидел в маленькой, обшитой деревом комнате в клубе Маршалла, имея под рукой только шахматную доску. Сделанный ход он записывал на клочке бумаги, который затем судья отдавал курьеру, и тот быстро нес его в комнату, где стоял телетайп. Оператор печатал: «Привет, Гавана. Звонит Америка. Первый ход белых — королевская пешка 4, время 3.30. Ждем подтверждения». Бобби терпеливо дожидался, пока ход передадут в Гавану, пока там обдумают ответный ход, пока ход отправят обратно в Нью-Йорк, пока оператор примет его и пока курьер, наконец, доставит ответ соперника в его каморку...»
Фишер сыграл так 21 партию, причем почти половина потребовала доигрывания. Порой поединки длились по 12 часов! Справедливости ради скажу, что все соперники тоже побывали «в шкуре Фишера», но всего лишь раз за месяц борьбы. Недаром, когда в ходе турнира его спросили, на какое место он рассчитывает, Бобби ответил: «Весь вопрос в том, надолго ли меня хватит».
Долгое неучастие в соревнованиях (полтора года!) сказалось на его игре. Фишер стартовал с двух побед, в том числе над будущим победителем турнира Смысловым. Но затем в пяти встречах сделал четыре ничьи... Спохватившись, он выиграл две партии, но в 10-м туре потерпел поражение от Ивкова — первое за два с половиной года. Предпринятый спурт (5 из 6) позволил Фишеру настичь лидеров, но тут его остановила «рука Москвы»: он проиграл Геллеру и Холмову. Хет-трик в заключительных турах уже ничего не мог изменить — победа в турнире была упущена: 1. Смыслов — 15,5 из 21; 2—4. Геллер, Ивков и Фишер - по 15; 5. Холмов — 14,5 и тд.
В декабре Фишер в седьмой раз выиграл чемпионат США (и завоевал путевку в межзональный турнир), но не так убедительно, как раньше. После блестящего старта (6,5 из 7!) он потерпел два поражения подряд - от Р. Бирна и Решев- ского. Столько Бобби не проигрывал за все предыдущие чемпионаты! А Ре ше вс кий не побеждал его с матча 1961 года. Перед партией они впервые с того памятного матча обменялись рукопожатием, и Сэмми поздравил Бобби с прекрасным выступлением на турнире в Гаване. Впрочем, в дальнейшем никакой особой теплоты ни с той, ни с другой стороны замечено не было...
Две победы на финише сделали свое дело: 1. Фишер - 8,5 из 11; 2-3. Р.Бирн и Решевский — по 7,5 и тд., но в прессе пошли разговоры о том, что его форма ухудшилась. Бобби отреагировал фразой: «Иногда бывает плохо играть слишком хорошо».
Настоящим испытанием на прочность для Фишера стал Кубок Пятигорского —двухкруговой супертурнир в Санта-Монике (июль-август 1966). Организатор турнира — уже знакомая нам Жаклин Пятигорская — была не только щедрым меценатом, но и большим любителем шахмат. Гроссмейстер Колтановский писал: «Повысить интерес американцев к шахматам и обеспечить этому искусству почетное место в культурной жизни страны — заветная мечта Пятигорской. Она надеется, что Кубок Пятигорского станет для шахмат тем же, чем для тенниса является Кубок Дэвиса». Увы, этим надеждам не суждено было сбьггься...
Как вы помните, в первом Кубке Пятигорского (1963) Бобби отказался играть из-за скандала в матче с Решевским. Но на сей раз он сменил гнев на милость, и благодаря его участию интерес к этому чисто гроссмейстерскому турниру (большая редкость в то время) приобрел особую остроту. В нем играли 10 испытанных бойцов и, по сути дела, решался вопрос: кто является сильнейшим турнирным игроком? Ведь в Санта-Монику приехали действующий чемпион мира Петросян, его недавний соперник Спасский, шахматные надежды Запада — Фишер и Ларсен... Всеобщий ажиотаж подогревался и небывалым призовым фондом турнира — 20 000 долларов!
В первом круге Бобби был непохож сам на себя. Четыре ничьи в пяти турах, да вдобавок не с самыми сильными противниками (с Решевским, Портишем, Доннером и Унцикером). Единственным утешением была победа в 3-м туре над Ивко- вым — реванш за Гавану. Но затем случилось и вовсе невообразимое: Фишер проиграл три партии кряду! Такое, как уже упоминалось, он пережил еще только однажды: на турнире претендентов в Югославии (1959), уступив советскому трио — Талю, Смыслову и Кересу. В Санта- Монике тройка его «обидчиков» выглядела гораздо интернациональ- нее: Ларсен, Найдорф и Спасский.
Американца выбил из колеи обидный проигрыш белыми Ларсену: в цейтноте соперника Бобби на ровном месте допустил поразительный просчет. Против Найдорфа он совершил едва ли не решающую ошибку уже на 14-м ходу. Со Спасским играл, правда, неплохо, но ошибочно перевел партию в эндшпиль «слон против коня», который сам же не раз блестяще выигрывал. Легенда о «гениальном Бобби» рушилась прямо на глазах. Еще пара таких поражений, и можно будет с чистой совестью «уходить в монастырь»...
Из смертельного пике Фишер вышел только в конце первого круга, сделав белыми ничью с Петросяном. Тем не менее его результат на промежуточном финише выглядел ужасающе: +1-3=5. Ощутив всю глубину падения, Бобби успокоился и... неожиданно воспрял духом. Во втором круге он, по словам Спасского, «совершил спортивный подвиг, набрав в семи турах 6,5 очка!» Под горячую руку попали Решевский, Портиш, Ивков, Дон- нер, Ларсен и Найдорф.
Стратегический шедевр с Портишем Фишер включил затем в книгу «Мои 60 памятных партий».
№ 456. Защита Нимцовича Е45
ПОРТИШ - ФИШЕР
Кубок Пятигорского, Санта-Моника 1966, 11-й тур
1.d4 Kf6 2.с4 е6!? «Сыграно с целью вывести соперника из равновесия. Я понимал, что Портиш слишком искушен в тонкостях староиндийской защиты» (Фишер).
3.Kс3 Cb4 4.е3 b6 (4...0-0 - № 396) 5.Ke2 (5.Cd3 - № 399,421) 5...Cа6. Ход Бронштейна, позволяющий, как и 5...£se4 (Корчной — Ботвинник, Москва 1960), избежать варианта 5...Cb7 6.аЗ Ce7 7.d5!, например: 7...0-0 8.Kg3 (ход Ботвинника; Рубинштейн играл 8.g3, Эйве — сразу 8.е4) 8...Ле8 9.Се2 Сf8 10.е4 d6 11.0-0 Кdd7 12.Ce3 с6 13.Фd2 с преимуществом белых (Каспаров — Крамник, Москва(м/6, бш) 2001).
6.Kg3!? Ботвиннике матчахс Бронштейном и Смысловым ходил 6.аЗ («по Рубинштейну»), на что возможно как 6.. Сe7 7.Кf4 d5 8.cd Сf1 9. Кр:f1, и теперь не 9...ed 10.g4! (№ 218), a 9...К:d5!? (Тимман - Хюбнер, Монреаль 1979), так и 6...С:c3+ 7. К:с3 d5 8.b3 0-0 с идеей Кс6 и dc: хотя после битв Ботвинника со Смысловым (1957) считалось, что у белых здесь минимальный перевес, Фишер с успехом отстоял позицию черных против Аддисона и Эванса (США(ч) 1965/66).
6...C:с3+. Принципиальное решение в духе Нимцовича. Если 6...0-0, то 7.е4. В партии Портиш - Решевский (13-й тур) далее было 7...с5 8.d5 d6 9.Cе2 ed 10.ed C:с3+ 11.bc Kbd7 12.0-0 Ле8 13.Фа4 с некоторым перевесом белых. Недостаточно и 7...Кс6 8.Сd3! d5 (8..К:d4? 9.Фa4+) 9.cd С:d3 10.Фd3 ed 11.e5 Ke4 12.аЗ! (Портиш - Спасский, Москва 1967) или 8...е5 9.d5 C:с3+ 10.bc Kа5 11.Фе2 с6 12.Кf5! с атакой (Спасский — Хюбнер, Мюнхен 1979).
7.Ьс d5 8.Фf3 (позднее Портиш ходом 8. Сa3! поставил перед соперником гораздо более сложные проблемы - № 333) 8...0-0 9.е4?! Белые переоценивают свои шансы на атаку. Правильно было 9.cd ed (9...С:f1? 10.de!) 10.С:а6 К:а6 11. Фе2 Фс8 12.0-0 с5 13.а4!? (13.dc К:с5 14.с4= Фишер) 13...cd 14.cd Ф:с4 15.Сa3 с небольшим позиционным плюсом.
9...de! Неприятный сюрприз: теперь слабость пешки с4 становится вечной головной болью белых. Портиш ожидал 9...dc?! 10.Сg5 h6 (Сейди - Фишер, США(ч) 1965/66) и, видимо, заготовил 11.h4! Сb7 12. Сf6! (указано Фишером; красивая идея Спасского 12.Kh5? hg 13.hg K:е4? 14.Kf6+!! некорректна из-за 13...Кh7! 14.Кf6+ gf 15.Л:h7 fg 16. Фh5 Фf6) 12...Ф:f6 13.Ф:f6 gf 14. С:c4 с явным перевесом.
10.К:e4 К:e4 11 .Ф:e4.
11...Фd7! Новая неожиданность. Вместо шаблонного 11...Кd7 12.Cd3 13.Фh4 c5! 14.Сg5 h6 с примерным равновесием черные намечают куда более неприятный маневр £fc6- а5, не жалея отдать две ладьи за ферзя: у белых очень слабы пешки ферзевого фланга!
12.Сa3?! Признак растерянности: включение ходов Сa3 и Ле8 на руку черным, выигрывающим в ряде вариантов важный темп (слон попадает под удар после Фа4). Невыгодно и 12.Ф:а8?! Кc6 13.Фf8+ Кр:f8 14.Сa3+ Крg8 и Кa5!
По Фишеру, «благоразумнее было 12.Cd3 f5 13.Фе2 Кc6, хотя и тогда позиция белых хуже». Однако эту оценку оспаривает 14.Сf4!, например: 14...Лfe8 15.0-0 Кa5 16.Се5 Фс6 17.с5 С:d3 18.Ф:d3 bс 19.Лab1, и лишняя пешка черных не играет роли (Хюбнер), или 14...Лfe7 15.0-0 Кg6 16.Сe5 с5 17.а4 Лfd8 18.а5=.
12...Ле8 13.Сd3. «Последовательнее 13.0-0-0, не боясь рукопашного боя, — пишет Фишер. — Однако такие обоюдоострые продолжения не в стиле Портиша». К примеру, 13...Кc6 (вылазку 13...Фа4 парирует 14.Ф:а8 Ф:аЗ+ 15.Фb1 Ф:сЗ 16.Фf3!) 14.Cd3 f5 15.Фе2, и теперь неясно 15...е5 (Хюбнер) из-за 16.de К:e5 17.Сe4! или 16...Л:е5 17.Фс2 Фе6 18.f4 Фh6 19.g3, но после 15... Ка5!? 16.Сb4 Кb7 шансы черных явно выше.
Сомнительна и рекомендация Хюбнера 13.с5 (ослабление белых полей) ввиду 13...C:f1 14.Ф:а8 (иначе Кс6-а5) 14...Кс6 15.Ф:е8+ Ф:е8 16.Л:f1 (16. Кр:f1?! Фс8!) 16...Фd8! с дальнейшим Фh4 или Фd5.
13...f5 14.Ф:а8? Портиш в плену традиционной оценки «две ладьи сильнее ферзя». Но в данном случае всё наоборот: более многочисленной белой армии не удается наладить взаимодействие сил! Безусловно, необходимо было 14.Фе2 (Фишер), хотя после 14...Кс6 или 14... Фа4 15.Сcl Кc6 белым пришлось бы думать прежде всего о защите.
14...Кс6 15.Ф:e8+ Фе8 16. 0-0 Ка5 17.Лае1 С:c4. Черные стремятся реализовать перевес чисто техническими средствами, избежав какой-либо активизации фигур противника. «После 17...Фa4! 18. СЬ4 (18.Сcl?! С:с4 19.С:с4 Ф:с4) 18...С:с4 19.С:с4 К:с4 20.Л:е6 а5 21.Сe7 Кd2! 22.Лfe1 23.f3 Ф:а2! занавес можно было опустить» (Фишер). Не помогало и более упорное 23.Ch4 h6! 24.Ле7 К:с3 25.Л:с7 Кd5 26.Лс8+ Крh7 27.f3 Ф:а2 или 23.Ле5 Ф:a2 24.Лf5 h6! 25.Лf8+ (25.h4 К:с3) 25... Крh7 26.Сd8 Фd2! 27.Лf1 К:c3 28.С:c7 Ф:d4 29.Лe1 Фс4-+.
18.С:c4 (18.С:f5? Фа4!) 18... Кc4 19.Сc1 c5! 20.dc. «Если 20. d5, то просто 20...е5» (Фишер). Согласен, после 21.Лd1 Фd7 22.Лfe1 (22.d6?! Кd6 23.Лd5 Фе6!) 22...Фd6 у черных ясное преимущество: 23. Ле2 Крf1 24.f3 (24.f4 е4) 24... Кре7 25. h4 Крd7 и т.д. А в случае 20.Ле2 cd 21.сd Фd7 22.Лfe1 Крf7! 23.g3 (23.а4 Фd4! 24.Л:е6 Фd7-+) решало над- вижение пешек ферзевого фланга: 23...b5 24.Cf4 а5 25.h4 b4 26.h5 а4 и т.д.
20...bс 21.Cf4 h6! 22.Ле2.При 22.h4 е5! 23.С:е5 (23.Се3 Фb5) 23...К:е5 24.f4 Кf3 + ! 25.gf Фа4 (Фишер) белые пешки становились легкой добычей ферзя. Теперь же черные начинают решающее наступление на королевском фланге.
22...g5 23.Ce5? Редкий случай, когда «мощный» слон на е5 превращается в объект атаки. Портиш справедливо поставил к этому ходу вопросительный знак и предложил более упорное 23.Ce3 Фb5 24.f3 (24. f4? Kd6!) 24...е5 25.Cf2 Крf7 26.Лfel, хотя после 24...Кe5! и Фс4 белым вряд ли удалось бы удержаться.
23...Фd8 24.Лfe1 (24.f4 Kd2!) 24... Крf7 25.h3 f4! (сигнал к охоте на слона) 26. Крh2 а6! «Не забывая о мелочах, ибо пешка а7 могла стать уязвимой после 26...Фd5 27. Сb8» (Фишер).
27.Ле4 Фd5! 28.h4. Угрозы черных неотразимы: на 28.Л4е2 они ответили бы 28...f3! 29.gf Kd2 или 29.Ле4 fg и Кd2.
28...Кe3! 29.Л1 :е3 (29.f3 Фd2!) 29...fe 30.Л:е3 Ф:а2 31.Лf3+ Кре8 32.Сg7 Фс4 33.hg hg 34. Лf8+ Крd7 35.Ла8 Крс6. Белые сдались. Поражает, насколько Фишер превзошел одного из ведущих гроссмейстеров мира в глубине оценки нестандартной позиции.
После 16-го тура, где Бобби эффектно разгромил Найдорфа, восторгу зрителей не было предела: их кумир сумел-таки догнать Спасского и наступило двоевластие (герой первого круга Ларсен после трех поражений уже отстал). Турнирная интрига достигла своей кульминации: в следующем туре предстояла дуэль лидеров.
«Когда Фишер вступил в поединок со Спасским, зал ломился от зрителей, предвкушавших «битву столетия», — пишет Колтановский. Они толпились вдоль стен и за колоннами, сидели на полу, стояли на стульях... Не попавшие в зал выстроились в вестибюле у канатных барьеров в надежде, что кто-нибудь выйдет и освободит им место.
Мускулистый, с волевым лицом, Спасский играл с ледяным спокойствием. Откинувшись назад, он сидел боком, заложив ногу на ногу и небрежно закинув руку за спинку стула. Иногда не спеша закуривал сигарету, пряча зажженную спичку, словно от ветра, в чашу ладони.
Фишер, стройный, как тростинка, и напряженно сосредоточенный, низко склонялся над доской, обдумывая ход, затем вставал, прохаживался и снова садился, резко придвигая стул вплотную к столу.
Ничья! Несмотря на феноменальный напор и могучую волю к победе, Фишер не смог достичь недостижимого...»
Всё решил последний тур. Бобби не сумел одолеть черными Петросяна, а Спасский выиграл у Доннера и стал первым советским гроссмейстером, получившим приз в 5000 долларов. Вот итоги турнира: 1. Спасский — 11,5 из 18; 2. Фишер -11; 3. Ларсен — 10; 4-5. Портиш и Унцикер — по 9,5; 6—7. Петросян и Решевский — по 9; 8. Найдорф — 8; 9.Ивков — 6,5; 10. Доннер - 6. Это был последний раз, когда Фишер пропустил кого-то вперед. Отныне он будет занимать только первые места!
О своем сопернике Спасский отозвался так: «Фишер очень одаренный шахматист: у него интересные шахматные идеи, по своему почерку он напоминает Капабланку. Фишер превосходно знает дебютную теорию, менее уверенно чувствует он себя в малознакомых построениях. Но этот недостаток, к сожалению, в той или иной мере присущ почти всем нам». И добавил: «После туров я часто встречался с американским гроссмейстером. У нас установились приятельские отношения. Я видел, как беззаветно любит Фишер шахматы. Создается даже впечатление, что без шахмат он одинок...»
Через два месяца Фишер в составе национальной сборной прибыл на олимпиаду в Гаване. На этот раз ему, как и другим американским участникам, не пришлось прибегать к уловкам, чтобы получить визу для поездки на Кубу: госдепартамент США снял запрет с шахматистов. Собрать сильнейший состав американцы не смогли: снова поставленные перед выбором — Фишер или Решевский (оба соглашались только на 1-ю доску), они предпочли первого, поскольку с Решевским без Фишера они на предыдущей олимпиаде оказались только шестыми, да еще проиграли под ноль сборной СССР!
И лидер оправдал их надежды: как и в Лейпциге (1960), сборная США завоевала «серебро». Львиную долю очков принес команде, разумеется, Фишер, который трудился буквально не покладая рук, выйдя на игру 17 раз из 20 возможных. Это была его лучшая олимпиада!
Кстати, если год назад Фишер и Фидель Кастро обменялись телеграммами, то сейчас — ходами. Дело было так. Перед началом олимпиады Фидель зашел в отель, где жили участники, и после беседы сыграл с мексиканцем Террасой, пригласив в качестве консультанта... Петросяна! Видя, что дело плохо, Терраза призвал на подмогу Фишера. Но «американская помощь» запоздала, и счастливый Фидель праздновал победу.
Это было не единственное их общение. На одном из официальных приемов Бобби проиграл легкую партию Леониду Штейну (с которым подружился еще на межзональном в Стокгольме), после чего вызвал его на матч: «Вы — чемпион СССР, я — чемпион США...» Штейн согласился. Понимая, что надо ковать железо, пока горячо, Фишер тут же подошел к Фиделю и сказал: «Мне хотелось бы после олимпиады сыграть на Кубе матч с гроссмейстером Штейном». Кастро не возражал. «То, что вы делаете в шахматах, добавил он, обращаясь к американцу, — это очень хорошо». Но до матча так и не дошло. Бобби настаивал на немедленной встрече, а Штейн объяснял, что должен играть в чемпионате СССР, который является отборочным к межзональному турниру. «В 1967 году я или, думаю, любой из советских гроссмейстеров с готовностью примем вызов Фишера». Да кто бы им разрешил?!
Фишер вьщал на олимпиаде целую серию великолепных побед: над Найдорфом, Помаром, Пахма- ном, Олафссоном... Особое место занимают его хрестоматийные партии с Портишем, Глигоричем и Хименесом, в которых Бобби возродил разменный вариант «испанки», бывший когда-то грозным оружием в руках Ласкера (см. № 364).
Но для Фишера, можно не сомневаться, самой важной была партия со Спасским. Ей предшествовали драматические события. Фишер по религиозным причинам не играл с восхода первой вечерней звезды в пятницу до ее появления в субботу. Пятница пришлась на матч с датчанами. Ларсен отказался играть на два часа раньше, и Фишера заменили. Но в субботу, когда предстоял матч с СССР, американцы в ответ на отказ Петросяна начать партию на два часа позже просто не вышли на игру. Им засчитали поражение. Кубинцы были очень расстроены этим инцидентом, ведь американская команда впервые приехала на Кубу. Они обратились в Москву, и оттуда пришел приказ: матч должен быть сыгран!
Играли в выходной день. Белый цвет на 1-й доске был у американцев. Осторожный Петросян, от греха подальше, решил «отдохнуть», и удар принял на себя Спасский. Бобби горел желанием отомстить за Санта-Монику и был очень близок к успеху. Но Спасский сохранял хладнокровие и на 36-м ходу неожиданно поймал соперника в ловушку.
Правда, на 40-м, контрольном ходу допустил ответную неточность, и напряженная схватка закончилась вничью. В следующий раз они встретятся за доской только через четыре года — на олимпиаде в Зигене...
А в Гаване лидер американской команды шел на абсолютно лучший результат, пока в предпоследнем туре не уступил молодому румыну Георгиу. Тот играл белыми и на 15-м ходу из уважения к сопернику предложил ничью, но Фишер, несмотря на опасность своей позиции, автоматически ответил: «Нет, еще много игры». И тогда Георгиу четко реализовал полученный перевес, истратив на всю партию менее часа! Бобби был так убит горем, что не мог сдержать слез... Он выиграл последнюю партию и набрал в итоге +14—1=2 (!), однако на доске лидеров победил Петросян (+10=3), опередив его на три десятых процента.
На исходе 1966 года Фишер в восьмой и, как оказалось, последний раз завоевал титул чемпиона США. На сей раз он прошел турнир без осечек (+9=3), к тому же выиграл у Решевского.
В марте 67-го Бобби впервые за пять лет объявился в Европе. Оргкомитет турнира в Монте-Карло, возглавляемый принцем Ренье, обратился в американскую федерацию с просьбой прислать двух гроссмейстеров, но чтобы одним из них непременно был Фишер! В шахматном отношении гость, думаю, оправдал надежды принца (1. Фишер - 7 из 9; 2. Смыслов — 6,5; 3-4. Геллер и Ларсен — по 6 и т.д.), но вот в человеческом — вряд ли: он вел себя как примадонна, и когда через два года организаторы снова обратились к американцам, то попросили направить любых двух гроссмейстеров, но только не Фишера!
Бобби начал с пяти побед, в том числе над Ларсеном, однако потом «сбил прицел». Его переиграл в ладейном эндшпиле Смыслов, но выпустил в один ход; попытка же дать бой Геллеру обернулась поражением. Впрочем, на мнение Геллера это не повлияло:
«Фишер выступал отлично. Мне кажется, в предстоящем цикле соревнований на первенство мира его намерения исключительно серьезные... Ходы Фишера рациональны, постоянно преследуют конкретные цели. Даже если противник значительно слабее его и можно, кажется, немножко «порезвиться», американец действует как превосходно запрограммированная счетная машина, которой безразлично, кто перед ней сидит».
Летом он повторил свой успех на турнире в Скопье (1. Фишер — 13,5 из 17; 2—3.Геллер и Матулович — по 13; 4. Холмов - 11,5 и т.д.), хотя вновь, уже третий раз кряду, проиграл Геллеру (№ 248). Турнир вообще сложился для Бобби очень трудно. Он уступил еще Яношевичу, все время был в роли догоняющего. Вырвать победу ему удалось только за тур до конца, заодно вернув Холмову должок за Гавану. «По окончании партии Геллер старался утешить моего партнера. Я слышал, как изумленный Холмов сказал ему: «Фишер всё видел!» Эта победа была мне особенно приятна: в числе доброго десятка партий, сыгранных мной перед тем с русскими, не было ни одной выигранной. А черными я у них не выигрывал с 1962 года».
Удивляло, что почти все соперники шли на предлагаемые Фишером острейшие продолжения. Секрет раскрыл югославский мастер Марич: «Большинству участников не столь важно подняться на одну- две ступеньки в турнирной таблице, как выиграть у Фишера».