ПЕДАГОГ-ТРЕНЕР

Профессионал обязан гото­вить смену! Он, профессионал, не имеет права уходить из это­го мира и уносить с собой на­всегда свое искусство. Он дол­жен работать как воспитатель, педагог, тренер, передавая опыт молодому поколению. Я подумал: существует гипотеза, что цивилизация Атлантиды была много выше, чем совре­менная. Значит — случилось стихийное бедствие, значит — страна, народ, цивилизация погибли в течение считанных минут...

Человек, передавая свой опыт, вносит вклад в общий процесс развития человечества. Я понял эту мысль не сразу. Помогли, надоумили окружаю­щие...

В начале 70-х годов в спортивном обществе «Труд», членом которого я являлся, Григорий Гольдберг организо­вал школу для молодых шах­матистов России, где препода­вал я. Ученики приезжали в Москву два-три раза в год. Всей группой мы рассматрива­ли комментируемые ученика­ми партии, дома я смотрел их тетрадки, оценивал их домаш­нюю работу, давал новые за­дания — просмотреть, проком­ментировать то или другое. Фамилий я не запомнил, кро­ме тех, кто десятки лет спустя пришел ко мне, напомнил, что был моим учеником: В. Маланюк, А. Иванов, ныне грос­смейстеры. Рассказали мне, что заниматься было очень интересно, познавательно. Александр Иванов выехал на постоянное место жительства в Соединенные Штаты. Уез­жая, он прятал от советских пограничников... Золото, брил­лианты или антиквариат? Нет! Он прятал свои тетрадки с моими комментариями к его партиям! И гордился тем, что вывез их в Соединенные Шта­ты. О том, как знакомство со мной повлияло на судьбу Вла­димира Маланюка, вы уже чи­тали.

Вообще, работать с практи­ками высокого класса непрос­то. У них давно сложились свои вкусы, предпочтения — как вести шахматную партию. Если поправлять их, то с боль­шой осторожностью, заодно расширяя кругозор молодого шахматиста, чтобы он сам, возможно, месяцами позже уяс­нил преимущества внушаемо­го мною пути. Запомнилась мне и недельная работа во Львове с Белявским, Романишиным, Михальчишиным, уже тогда, в 1976 году ведущими мастерами Украины. Мы пора­ботали к взаимному удовольствию и пользе.

На протяжении многих лет я занимаюсь в Цюрихе с веду­щими шахматистами немецкой части Швейцарии. Как прави­ло, я не демонстрирую свои партии студентам, предпочи­таю посмотреть и прокоммен­тировать вместе с группой то, что один из студентов подго­товил, поощряя таким образом самостоятельную работу сту­дентов.

Ко мне иногда приезжают издалека ученики. У меня по­бывали Дж. Бенджамин и Е. Вайцкин из Штатов, Р. Хар-Цви и Б. Альтерман из Израи­ля, Й. Пикет из Голландии, И. Морович из Чили, Ж. Кох, О. Рене, Ж. Лотье из Франции, Се Цзюнь из Китая, побывали швейцарские ребята Я. Пелле­тье и Ф. Йенни... Приезжали ко мне поработать и обменяться информацией и люди по­сильнее — В. Иванчук, Б. Гель­фанд. Большинство были до­вольны, изъявляли желание встретиться снова. Я не уверен в своем педагогическом талан­те, но я стараюсь...

Несколько раз мне случа­лось быть тренером-секундантом во время матчей. Однаж­ды, это было в 1954 году, я помогал В. Шияновскому в матче против Р. Холмова. Дважды ассистировал Пикету в его встречах против Широва и Дреева. Занятие интересное, но волнующее, тем более, что противники каждый раз име­ли рейтинг на сотню очков больше, чем патрон...

Два раза мне довелось быть консультантом накануне мат­чей — я работал с Петросяном перед его поединком с Фише­ром, а также несколько дней занимался анализом с Тимманом перед его матчем с Кар­повым 1990 года. Работа эта своеобразная. Готовящийся к матчу дает консультанту пози­ции для анализа, которые его интересуют. Так, помнится, я приехал к Тимману на 4 дня, чтобы рассмотреть всего пять позиций! Вспоминаю такую историю: Тимман ставил мне позицию из испанской партии после, примерно, 25-го хода. Ход за ходом он показал мне, как она возникает. Где-то око­ло 20-го хода я спросил — нельзя ли уклониться, сыграть по-другому. Тимман ответил — нет, уйти с главной дороги нельзя, все форсированно. Мне было по-прежнему кое-что неясно, но я пожал плеча­ми, и мы на целый день углу­бились в изучение позиции после 25-го хода. А когда на­чался матч и возникла эта ис­панская партия, Карпов ушел в сторону от намеченного Тимманом варианта как раз в том месте, где у меня возникли со­мнения. Мне было неприятно - день работы пропал впустую. И представляю себе, каково было Тимману...

А в 2002 году мои тренерс­ко-педагогические способнос­ти опять потребовались, но в других условиях. Довольно неожиданно, вне годового пла­на был назначен матч в быст­рые шахматы сборная России —  сборная остального мира. Мне позвонили от имени президента ФИДЕ и предложили стать тренером «сборной мира». Приехать в нужное время я не мог — у меня в этот момент было другое соревно­вание. Но я обещал прибыть чуть попозже. Главным трене­ром сборной взяли Я. Сейравана. Прекрасный выбор! Сейраван отнесся к этой работе с величайшей серьезностью, твердой рукой он вел команду в бой каждый день. Приехал я. Поговорил с членами коман­ды, предложил свои услуги как аналитик. Какая помощь нужна грос­смейстеру экстра-класса? Он ведь внимательно следит за всем, что происходит на шах­матной доске во всем мире, обо всем имеет свое собственное мнение. Скорее всего, нужна психологическая поддержка - утешить, ободрить, выразить понимание, солидарность. Я не профессиональный психолог, зато врач-психолог — не профес­сиональный шахматист. Случи­лось, что многие участники ко­манды беседовали со мной на­кануне игры с глазу на глаз, слу­чилось, что все они сыграли очень хорошо. И приписали этот результат ободряющей бе­седе со мной. И матч выиграли. И опять отметили, что без меня им пришлось бы труднее. А я не могу ни подтвердить, ни оп­ровергнуть, тем более, что оп­ровергать как-то не хочется...

Во время одного недавнего интервью мой собеседник- журналист Караулов восклик­нул: «Вы счастливый человек!», а я возразил: «Я против такого определения. У счастливого человека нет будущего!»

следующая глава