КНИГА О БОРЬБЕ

НА ВЫСШЕМ ШАХМАТНОМ УРОВНЕ

Соревнования сильнейших шахматистов за почетное право называться чемпионами мира неизменно находились в центре внимания. Матчи на пер­венство мира, состоявшиеся в последние годы, вызвали огромный интерес во всем мире и особенно в нашей стране. Можно без преувеличения сказать, что десятки миллионов советских людей с нетерпением ждали известий из Багио (1978 г.) и Мерано (1981 г.), а затем внимательно анализировали и до сих пор продолжают изучать партии этих выдающихся соревнований.

Конечно, столь исключительное внимание нельзя объяснить, если ис­ходить только из спортивных результатов, напряженной н подчас драматич­ной обстановки борьбы. Дело прежде всего в выросшей социальной значи­мости шахмат, ставших у иас всенародной игрой, в признании положитель­ной роли шахмат в интеллектуальном и нравственном развитии человека.

Как известно, последний матч в Мерано собрал большую прессу. Уже увидели свет множество статей и ряд книг, изданных в нашей стране и за рубежом. Однако настоящая работа А. Е. Карпова и В. Д. Батуринского безусловно займет в этом обширном списке литературы особое место.

Не отрицаю того, что добротную книгу о шахматном соревновании мо­жет написать и тот, кто не был его непосредственным участником. Но в подобных случаях это всегда неизбежно будет взгляд «извне». Поэтому особый интерес вызывает тот материал, который выходит из-под пера не стороннего наблюдателя, пусть самого квалифицированного, а людей, не­посредственно переживших описываемые события, могущих поведать и о взгляде «изнутри». В этом смысле авторский коллектив данной книги уникален.

Книга состоит из двух взаимосвязанных частей. В одной из них А. Е. Карпов анализирует все восемнадцать партий матча в Мерано, а также двенадцать победных партий, сыгранных им в последнее время (1982—1983 гг.). С большей частью этих комментариев читатель познако­мится впервые.

Литературная деятельность А. Е. Карпова уже хорошо известна читателю. Его книги и статьи пользуются признанием у многочисленных лю­бителей шахмат в мире. Новая работа чемпиона мира особенно интересна тем, что здесь, придерживаясь сложившихся у него принципиальных воз­зрений на содержание комментариев к шахматным партиям, он впервые делает предметом анализа все соревнование в целом — все восемнадцать партий матча.

Каковы же главные отличительные черты стиля комментариев А. Е. Карпова? Как мне представляется, это прежде всего творческий, ис­следовательский характер его аналитических поисков. Его не привлекает механический перебор бесчисленных частных вариантов. В размышлениях А. Е. Карпова красной нитью проходит стремление выявить главное, наи­более существенное. Он всегда ставит и отвечает на вопрос: «Почему партия закончилась победой одной нз сторон или ничьей?» Поэтому в комментари­ях чемпиона мира особое внимание уделяется кризисным, переломным моментам борьбы. Этн моменты выделяются н в случае необходимости убедительно аргументируются конкретными вариантами. Такой подход привлекателен тем, что перед читателем раскрывается логика развития партии от начала до конца.

Говоря о причинах выбора тех нлн иных решений на доске, причинах достижений и ошибок, А. Е. Карпов раскрывает перед читателем и психо­логический подтекст борьбы, справедливо обращая внимание на то, что зако­ны и правила стратегии и тактики шахмат существуют не «в безвоздушном пространстве», а реализуются живыми людьми. Так, например, говоря о ходе 13. Ке4, принесшем успех в четырнадцатой партии, А. Е. Карпов отмечает, что эта дебютная «мина» была сильна прежде всего эффектом неожиданности, а не какнм-то абсолютным могуществом.

Психологическая борьба в шахматах, по нашему мнению, состоит из своеобразной триады. Это, во-первых, верное понимание противника, во-вторых, правильная оценка себя и, в-третьих, умение объективно со­поставить свои достоинства и недостатки с сильными и слабыми сторонами игры и характера противника. Многие шахматисты преуспевают в решении первой задачи, некоторые и в решении второй. Но искусством верного и непредвзятого сравнения себя с противником применительно к сложным н разнообразным ситуациям владеют немногие.

А. Е. Карпов на страницах книги часто обращается к характеристике противника, истолкованию его действий н поступков. На многих примерах нетрудно убедиться, что он тонко чувствует состояние соперника. Откро­венен чемпион мира н в оценке собственных решений. Но примечательно то, что эти стороны психологического анализа не остаются у него изолирован­ными, а, органически сочетаясь, часто сопровождают чисто шахматный по­иск, обогащают и дополняют его, содействуя принятию сильнейших реше­ний. Так, например, в комментарии к своему 9-му ходу в первой партии А. Е. Карпов пишет: «Минут 30 я обдумывал не столько сделанный ход, сколько оценивая перспективы образования «висячих» пешек «с» и «d».

Я знал, что соперник любит играть против этих пешек но возникающая динамичная позиция была и мне но вкусу».

Комментарии к шахматным партиям редко обходятся без полемиче­ских отступлений. Это естественно, поскольку в процессе анализа многие оценки н варианты уточняются и пересматриваются. К сожалению, подчас полемика носит неделовой и излишне эмоциональный характер. Но

1. Е. Карпов и в полемических моментах остается верным себе: он спокоен, неизменно доброжелателен н всегда доказателен. Если он и возражает ка­кому-либо автору, то всегда убедительно аргументирует свои оценки нли варианты.

Другая часть книги написана В. Д. Батуринскнм — заместителем председателя Шахматной федерации СССР, который был руководителем со­ветских шахматных делегаций на матчах в Багно и Мерано, а также пред­ставителем советской шахматной организации н чемпиона мира на пе­реговорах с организаторами матчей и руководителями ФИДЕ в периоды, предшествовавшие этим матчам. В. Д. Батуринский — юрист по профес­сии. Это обстоятельство в сочетании с присущей ему по характеру ответ­ственностью, деловитостью и определенностью в известной мере сказа­лось на стиле его повествования.

В. Д. Батуринский начинает свой рассказ с краткого исторического экскурса, отмечая основные вехи борьбы за первенство мира, насчитываю­щей уже почти столетие, смену чемпионов, эволюцию правил соревнований. Затем он останавливается на завершающей стадии матча 1978 года в Багио н длительных, но безуспешных попытках поверженного претендента оспо­рить закономерность своего поражения различными способами, в том числе н путем... судебного иска. Далее автор вводит читателя в курс предматчевой дипломатии. Сдержанными, взвешенными фразами, подчас переходя на язык документов, он излагает события, волновавшие весь шахматный мир, события, которые еще и сейчас живо обсуждаются н переживаются, а кое- где на Западе представляются в извращенном виде.

Старая истина гласит: «Перед фактами надо снимать шляпу». В подроб­ном, систематизированном подборе фактов, непредвзятом изложении того, что было на самом деле,— большое познавательное значение работы В. Батуринского.

Несмотря на строгость изложения (а может быть, и ввиду этого), с вниманием следишь за настойчивой деятельностью советских предста­вителей по обеспечению нормального хода соревнований, пресечению раз­ного рода, мягко говоря, «недружественных» акций со стороны претенден­та и его окружения. Интересен рассказ о членах нашей делегации, ее буднях и праздниках н особенно о мужественном поведении А. Е. Карпова, челове­ка с настоящим советским характером. Мне довелось побыть в Мерано не­долго — на торжественном открытии н первых двух победных партиях Карпова, н я воочию убедился в сплоченности н высокой организованности советских людей, представлявших здесь свою страну.

Думается, что предлагаемая вниманию читателя книга, как ее чисто шахматная часть, принадлежащая перу выдающегося гроссмейстера сов­ременности, так н литературное изложение событий вокруг шахматной доскн, представит несомненный интерес как для спецналнстов, так и для самого широкого круга любителей шахмат.

Н. В. Крогиус,

международный гроссмейстер,

доктор психологических наук

 12 чемпионов

В 1977 году ФИДЕ внесла некоторые изменения в формулу борьбы. Она не согласилась с возвратом к лимитированному матчу, но сократила количество выигранных партий, необхо­димых для победы в матче, с десяти до шести. В связи с тем что такой матч не мог закончиться ничейным исходом и чемпи­он мира утрачивал свое традиционное преимущество, кото­рое он имел в этом случае во многих предыдущих матчах, бы­ло восстановлено право проигравшего чемпиона на матч-реванш.

БАГИО 6 : 5

Шахматная федерация СССР и чемпион мира изложили свою принципиальную позицию, состоящую в непризнании юрисдикции голландского или любого другого национального суда рассматривать подобные вопросы, в отказе от явки в суд и в предоставлении ему каких-либо документов.

Рассмотрение дела в различных судебных инстанциях за­няло около трех лет. ФИДЕ пришлось нанимать адвокатов и истратить около 30 тысяч швейцарских франков на ведение процесса. Конечно, ФИДЕ могла подойти к проблеме и с дру­гого конца — заставить Корчного подчиниться своим решени­ям, вплоть до отстранения его от участия в соревнованиях следующего цикла мирового первенства. Это было бы логич­ным, если он считал матч 1978 года неоконченным. Однако руководители ФИДЕ проявили долгую и вряд ли оправданную терпимость в этом вопросе. 5 августа 1981 года амстердамский суд отклонил иск Корчного.

МЕЖДУ МАТЧАМИ

Президент ФИДЕ явно превысил свои полномочия, что и было отмечено в направленных ему протестах чемпиона мира и Шахматной федерации СССР. Кроме юридической несостоя­тельности, решение об отсрочке начала матча нарушало планы подготовки чемпиона мира, который уже в конце мая закончил практические выступления.

В связи с протестами советской стороны, а также с отрица­тельной реакцией на решение об отсрочке матча большинства национальных федераций, гроссмейстеров и шахматных дея­телей Олафссон стал искать выход из созданного им самим положения и вроде был готов отказаться от своего решения, но заявил, что не может этого сделать, поскольку нет согла­сия организаторов на возвращение к прежней дате. Но, при­нимая решение об отсрочке, президент ведь не спрашивал согласия организаторов. Во всяком случае председатель орг­комитета матча Унтербергер заявил, что это решение было для них неожиданным. Стало ясно, что вопрос придется пере­нести на разрешение конгресса ФИДЕ, который начинался в двадцатых числах июля в американском городе Атланте.

Хотя Олафссон утверждал, что решение об отсрочке начала матча он принял по консультации с рядом руководящих дея­телей ФИДЕ, но уже первые дни пребывания в Атланте по­казали, что ни один из вице-президентов и членов исполкома не поддерживает президента в этом вопросе. Оказавшись в одиночестве, Олафссон вынужден был отступить. Однако при­ехавший в Атланту Унтербергер утверждал, что оргкомитет матча уже успел перезаключить на более поздний срок ряд контрактов и возвращение к 19 сентября связано с серьезны­ми трудностями.

В конечном итоге, были приняты два документа: первый — принципиальное решение президента о том, что матч должен начаться 19 сентября; второй — учитывая технические труд­ности, возникшие у организаторов, и согласие обоих участ­ников, начало матча назначается на 1 октября. Необдуманный шаг президента обошелся ФИДЕ в 40 тысяч швейцарских франков — или 5 процентов от призового фонда, подлежащих отчислению в доход ФИДЕ, от которых пришлось отказаться, чтобы частично компенсировать оргкомитету убытки, связан­ные с изменением сроков. Думается, что вся эта неблаговидная история отразилась на неудаче Олафссона в его попытке бал­лотироваться в качестве президента на второй срок на конгрес­се ФИДЕ 1982 года. Президентом был избран Ф. Кампо­манес.

МЕРАНО 6:2

22 СЕНТЯБРЯ лайнер Аэрофлота Ту-154 приземлился в миланском аэропорту Мальпенса. На нем прибыла советская шахматная делегация, направляющаяся на матч в Мерано. Анатолия Карпова, секундантов и других сопровождающих чемпиона мира лиц тепло встретили члены оргкомитета (или, как он здесь называется, «Arbeitkreis» — рабочий круг) мат­ча, представители итальянской федерации, сотрудники гене­рального консульства СССР и, конечно же, репортеры, репор­теры, репортеры.

Чистый воздух, мягкий климат, наличие целебных радио­активных вод и, наконец, удобное географическое положение в центре Европы давно уже создали этим местам славу одного из известнейших курортов. Южный Тироль живет, в основном, виноделием, а главное, международным туризмом. На эту область приходится 15 процентов всего гостиничного фонда Италии, а в Мерано почти каждый второй дом — это отель или пансионат. Здесь во время курортного сезона, который длит­ся с марта по октябрь, отдыхают десятки тысяч туристов, преимущественно состоятельных и пожилых, из Австрии, Швейцарии, ФРГ, скандинавских и других стран. Город как бы делит на две части быстрая горная река Пассер, по обе ее стороны на километры тянутся тропинки для пешеходных прогулок. Рассказывают, что до революции Мерано нередко посещали члены царской фамилии и гуляли вдоль Пассера. В дни матча над одним из мостов через реку развевался красный флаг СССР в честь пребывания здесь чемпиона мира.

До первой мировой войны Южный Тироль принадлежал Австро-Венгерской империи, а по Сен-Жерменскому мирному договору 1919 года перешел к Италии. Права Южного Тироля, как автономной области с равноправием двух языков, были закреплены в Парижских соглашениях 1946 года, а в 1971 году итальянский парламент утвердил новый статус Южного Тироля. Однако население этой области постоянно и настой­чиво добивается расширения своих автономных прав. Думает­ся, что и инициатива проведения матча на первенство мира по шахматам в Мерано, кроме рекламных и иных целей, имела также престижный, политический подтекст.

В шахматном мире Мерано приобрел известность в связи с состоявшимся здесь в 1924 году международным турниром, в котором играли А. Рубинштейн, Э. Грюнфельд, Р. Шпильман, 3. Тарраш и другие известные мастера того времени. В партии Грюнфельд—Рубинштейн впервые был применен вариант ферзевого гамбита, вошедший в теорию под названием меранский. Это продолжение испытывалось во многих ответствен­ных соревнованиях и не потеряло своей актуальности до сих пор.

ДЛЯ СОВЕТСКОЙ делегации был отведен отель «Риц-Стефания», принадлежащий одному из богатейших и влиятель­ных людей Южного Тироля Артуру Эйзенкайлю. Он владеет еще тремя большими отелями, также предоставленными для гостей шахматного матча. Рядом с «Риц-Стефанией» отель «Палас», где разместилась делегация претендента, а в отеле «Бристоль» — арбитры, члены жюри, деятели ФИДЕ. Каждый из этих отелей располагает собственным парком, открытым бассейном с подогревом воды и прочим комфортом. Эйзенкайль — общительный человек и в те дни, когда он не уезжает в Австрию охотиться на фазанов, обязательно присутствует на матче и навещает советскую делегацию.

Главными администраторами всех отелей Эйзенкайля непременно являются члены его семьи. В отеле «Риц-Стефания» это его сестра Эрика, с большой заботой принимавшая советских людей и стремившаяся удовлетворить их пожела­ния. Хотя Эрика и член богатого семейства, но она — неуто­мимая труженица, выполняющая, если надо, обязанности и бухгалтера, и кассира, и метрдотеля, и садовника, и даже гор­ничной. Эрика хорошо знает посетителей отеля, ведь среди них немало приезжающих ежегодно, их вкусы, привычки, она приветливо встречает и провожает каждого.

Регламентом матча предусмотрено, что каждому участнику, кроме номера в отеле, должна быть предоставлена резиденция для отдыха и проживания, когда он этого пожелает. Для чем­пиона мира в предместье города Шенна выделена вилла «Доро­тея». Над дорогой, ведущей к Шеине, вывешен большой тран­спарант «Шенна приветствует чемпиона мира Анатолия Кар­пова». Несколько позднее транспаранты, приветствующие участников, появились у отелей «Риц-Стефания» и «Палас».

«Доротея» — недавно построенная большая вилла со мно­гими подсобными помещениями, пищеблоком, сауной, закры­тым бассейном, однако спланированная не слишком удачно и, видимо, еще не обжитая. Поэтому для приведения ее в по­рядок и дооборудования понадобилась энергичная работа во все дни до начала игры. «Доротея» расположена выше Мерано на 350 метров, здесь горный чистый воздух и прекрасный вид, открывающийся с террасы вниз на город и вверх на заснежен­ные вершины Альп. Путешествие на автомашине до отеля и до игрового зала занимает всего 7—8 минут, однако ввиду раз­ницы высот при быстрой езде немного закладывает уши. После того как это было замечено, Карпов выезжал на игру не перед самым ее началом, а за час, останавливаясь на краткий отдых в отеле.

В распоряжение участников и официальных лиц матча предоставлены автомашины марки «Форд», с эмблемами мат­ча — силуэтом тирольского замка на фоне ладьи и шахмат­ных полей и с соответствующими надписями на одном борту по-итальянски и на противоположном — по-немецки.

НЕОЖИДАННО Мерано стал напоминать Багио всем, кто там был. Идут непрерывные дожди, уровень воды в Пассере заметно поднялся. Это совершенно не соответствует ежедневным данным о погоде за несколько лет, предоставлен­ным нам еще во время инспекционных поездок. Организаторы разводят руками и клянутся, что таких дождей здесь не было несколько десятилетий. Однако времени терять нельзя, про­должается устройство, знакомство с городом, с его людьми.

Главное действующее лицо, уже упоминавшийся председа­тель «рабочего круга» Зигфрид Унтербергер. Инженер, дело­вой человек, один из лидеров местной народной немецкой пар­тии. Он родился в 1941 году и шутит, что, поскольку Карпов родился в 1951 году, а Корчной — в 1931 году, то это — сви­детельство его абсолютной нейтральности. В молодости увле­кался шахматами, учась в университете австрийского города Граца вместе с нынешним вице-президентом ФИДЕ Куртом Юнгвиртом, и вместе с ним играл за команду университета. Его покойный отец Вильгельм Унтербергер также был поклонником шахмат и мечтал провести в Мерано какое-либо боль­шое шахматное соревнование. З. Унтербергер считает, что, организовав матч, он исполнил мечту отца. В эти дни в Мера­но был открыт шахматный клуб имени Вильгельма Унтербергера. Супруга председателя оргкомитета — архитектор Крис­тина Унтербергер также принимала активное участие в работе, по ее эскизам было оформлено здание и зал, где происходил матч.

Генеральный секретарь оргкомитета, сотрудник туристи­ческого бюро «Альпина» Герман Шнитцер оперативно решает все технические вопросы. Оргкомитет пригласил для перево­дов местную жительницу Хельгу Ладурнер, свободно владею­щую русским. Учась в венском университете, Хельга защищала диссертацию о творчестве поэта и художника Давида Бурлю- ка — друга В. В. Маяковского и с этой целью неоднократно посещала Москву, где работала в литературных архивах. Надо отдать должное Унтербергеру и его коллегам, они сде­лали все от них зависящее, чтобы обеспечить проведение матча на первенство мира на организационном уровне, достойном такого соревнования.

Много хлопот принес матч бургомистру города Францу Альберу. В своем приветствии, опубликованном в программе матча, он писал: «Мировое первенство по шахматам — это одно из самых важных событий, которые когда-либо имели место на нашем курорте, и мы хорошо умеем ценить его». И действительно, Мерано подготовился к матчу как к большому событию. Всюду — эмблемы матча, афиши, плакаты, фото­графии участников, а в витринах магазинов — неисчислимое количество шахмат от карманных до крупноформатных, худо­жественных, с позолоченными и посеребренными фигурами. Выпущены почтовые конверты первого дня матча и разнооб­разные открытки. По эскизам академика художеств Г. Шерера изготовлены красивые золотые, серебряные и бронзовые меда­ли, большая часть которых, несмотря на высокую стоимость, была раскуплена до начала матча.

Италия — страна со сложной политической обстановкой, с различными неофашистскими и ультралевыми экстремистс­кими группировками, не гнушающимися средствами террора. Каждый день читаешь в газетах сообщения об убийствах, пере­стрелках, похищениях людей. Все это, естественно, вызывало повышенную заботу хозяев о мерах безопасности, и они были приняты. Установлена круглосуточная охрана в местах расположения участников матча и при их перемещениях, которую несли отряды вооруженных карабинеров и местная полиция, а к охране помещения для игры организаторы привлекли еще частных детективов. Чувствуя нашу озабоченность безопасностью, представители местных властей убеждали, что террористические проявления характерны для Центральной и Южной Италии, но не для Тироля. Действительно, во время нашего пребывания в Мерано было спокойно, но как только после матча мы прибыли в Милан, то увидели по телевидению одно из меранских зданий, разрушенное взрывом бомбы.

ХОТЯ «ДОРОТЕЯ» еще не была приведена в порядок, на ней уже шла предматчевая работа, последние проверки или, выражаясь спортивным языком, «предстартовые прикидки» на шахматной доске. Возле нее с чемпионом мира — его се­кунданты, гроссмейстеры, получившие после Багио почетные звания заслуженных тренеров СССР Юрий Балашов и Игорь Зайцев. Попутно отметим, что большую часть делегации составляют лица, прошедшие «багийскую школу», хорошо сработавшиеся и сдружившиеся друг с другом. Эго обеспечивает над­лежащую психологическую совместимость и общий здоровый микроклимат в коллективе.

Ю. Балашов и И. Зайцев — друзья, но и в шахматах, и в жизни они антиподы, удачно дополняющие друг друга. Юра—шахматист солидного позиционного стиля, обладаю­щий выдающейся памятью и большим запасом шахматных знаний, позволяющих ему с быстротой ЭВМ выдавать нужную справку. Он спокоен, немногословен, внешне даже меланхо­личен, но весьма упорен в защите своих шахматных взглядов. Игорь — фантаст за шахматной доской, его идеи порой со­вершенно неожиданны и парадоксальны, как, например, ход 11. Kg5 в десятой партии матча 1978 года. Он эмоционален и очень переживает все перипетии борьбы. Игорь остроумен, сочиняет интересные эпиграммы, стихи, но обычно стесняется кх читать.

Удачно вписался в делегацию почти двухметровый гигант, спортивный врач Николай Крачевский, занимающийся физи­ческой подготовкой чемпиона мира. Большая заслуга его и док­тора медицинских наук М. Гершановича, уже много лет на­блюдающего за состоянием здоровья Карпова, в том, что чем­пион мира успешно выдержал матчевые «перегрузки».

«Хозяин» виллы, неутомимый труженик — искусный повар Валентин Бондарь. В западногерманском еженедельнике «Welt am Sontag» («Мир в воскресенье») появился репортаж из Мерано, в котором сообщалось, что личный повар чемпиона мира ежедневно приезжает в отель, изгоняет из кухни весь персонал, сам готовит пищу и на серебряном блюде подает ее Карпову. Прочитав эту чепуху, первой возмутилась Эрика, ибо оказалось, что ее автор несколько дней проживал именно в «Риц-Стефании». Что поделаешь, «свобода печати»!

Меранский курортный центр «Сальвар» в современном сти­ле из стекла и бетона был построен в 1971 году. Он является одновременно и лечебным, и культурным учреждением. Здесь водолечебница, сауна, кабинеты для различных физиотера­певтических процедур, а также помещения для конгрессов, заседаний и зрелищных мероприятий. На втором этаже рас­положены два зала, вмещающие до 500 зрителей каждый. В од­ном из них на сцене отведены места для участников матча. Для каждого отгорожена специальная комната отдыха, где находятся диван, холодильник и монитор, воспроизводящий шахматную доску. Второй зал предназначался для шахмат­ных комментаторов. В обоих залах установлено по нескольку встроенных телевизоров, на двух экранах которых воспроиз­водились участники, на третьем — шахматная доска и часы. На первом этаже — пресс-центр, ресторан, кафе, выставка художественных картин и скульптур.

ПОД ПОКРОВОМ таинственности, не извещая заранее о своем маршруте, прибыла в Мерано довольно многочисленная делегация Корчного. Его официальными секундантами на сей раз явились английский гроссмейстер Майкл Стин, единст­венный из тех шахматистов, кто помогал претенденту в Багио, и молодой, но уже не по годам амбициозный американский шахматист арабского происхождения Ясер Сейраван.

Корчной постоянно жалуется, что не может найти опытных помощников. Во время матча 1974 года в Москве он обвинял спортивные и шахматные организации СССР в том, что они якобы препятствуют гроссмейстерам сотрудничать с ним. Но и позднее ни один из известных западных шахматистов не со­глашался сотрудничать с Корчным. Все дело в его личных ка­чествах, капризном, подозрительном характере, в неумении нормально строить отношения с людьми.

Кроме шахматистов, Корчного сопровождала весьма раз­номастная компания. Две дамы — постоянная спутница пре­тендента в течение последних пяти лет Петра Лееверик, в швейцарском доме которой он обосновался на жительство, а также уже известная по Багио Виктория Шеппард. Она была освобождена филиппинским судом, а ее соратник Стивен Двай­ер остался отбывать наказание в тюрьме. В Мерано его заме­нили два других члена секты «Ананда Марта», мужчина и женщина — индусы. Их периодическое появление в зритель­ном зале не произвело должного эффекта. Местная газета «Доломитен» опубликовала снимок с ироническим заголовком: «Они приглашены, чтобы пугать Карпова?»

Роль пресс-атташе делегации претендента была отведена некоему Эммануилу Штейну. Когда-то он учился на филологи­ческом факультете Харьковского университета, затем пере­ехал в Польшу, оттуда в Италию и в конце концов оказался за океаном в роли комментатора «Голоса Америки». Эта лич­ность, одержимая патологической ненавистью к нашей стране, была зачинщиком различных антисоветских провокаций. Не­редко Штейн появлялся в майке с надписью «Солидарность», и, видимо, по его совету Корчной иногда прикалывал к свое­му пиджаку значок этой организации, истинное лицо лидеров которой теперь полностью раскрыто.

Руководителем делегации Корчного на сей раз был швей­царский адвокат Албан Бродбек, нанятый еще в 1978 году главным образом для ведения дела в амстердамском суде. Внешне Бродбек старался держаться лояльно, что ему не всег­да удавалось, подчеркивая, что он не шахматист и не поли­тик, а только юрист. Он вручил руководителю советской деле­гации вымпел Шахматной федерации Швейцарии и намекнул, что хотел бы получить советский шахматный вымпел, но так, чтобы его работодатель об этом не знал, видимо, опасаясь быть зачисленным в длинный список «агентов Москвы».

Постоянно сопровождали Корчного личный телохранитель аргентинец Даниэль Якобс, специалист по дзю-до, и еще ка­кие-то лица. После окончания матча на пресс-конференции в Швейцарии Корчной сообщил, что Центральное разведыва­тельное управление США предлагало ему свою помощь, но он якобы не знал, как ею воспользоваться, и зарезервировал такие услуги на случай следующего матча. Трудно сказать, насколько достоверна эта информация, но и в Мерано в ок­ружении Корчного и в пресс-центре было достаточно подозри­тельных лиц.

По некоторым сведениям и сообщениям печати, обстановка в делегации Корчного была напряженной, там возникали конфликты, на время исчезала из поля зрения одна из дам, то Лееверик, то Шеппард. На какой это происходило почве — политической, шахматной или чисто женской, впрочем, не так уж важно. В середине матча Мерано покинул гроссмейстер Шамкович, как говорят, порекомендовавший Корчному для успешной игры являться на нее в оранжевой робе и в тюрбане. По меткому выражению одного югославского журналиста, компания Корчного была названа иностранным легионом.

29 СЕНТЯБРЯ дожди кончились, засверкало солнце, бросая блики на заснеженные вершины Альп. В ясную погоду все здесь очень красиво. Съехались все официальные лица матча, как они именуются по регламенту — арбитры, члены жюри, президент ФИДЕ. Под его председательством состоя­лось заседание с участием организаторов и представителей участников, на котором был согласован ряд технических во­просов проведения матча. Идя навстречу пожеланиям прези­дента ФИДЕ и оргкомитета, советская делегация сообщила, что она не будет возражать против использования Корчным швейцарского флага и гимна, хотя претендент и не имел тако­го права, поскольку не являлся гражданином этой страны. Напомним, что в Багио Корчной жаловался на то, что запрещение играть под национальным флагом ставит его в неравное положение и лишает защиты швейцарского государства. Но, как показал матч в Мерано, вопрос о флаге носил номиналь­ный характер, ибо никто из официальных представителей Швейцарии здесь не присутствовал и видимого интереса к матчу не проявлял.

Участники совещания были также информированы, что чемпион мира, придерживаясь спортивных традиций, готов обмениваться рукопожатием с соперником перед началом и по окончании каждой партии, при условии его корректного поведения. Корчной это предложение отклонил, дав тем самым понять, что он не ручается за свое поведение.

Оба дипломатических шага, предпринятых по инициативе чемпиона мира, а также полное игнорирование присутствия в зале членов «Ананды Марги» были встречены положительно, и некоторые журналисты, с нетерпением ожидавшие окончания совещания с надеждой раздуть возникшие конфликты, оказа­лись разочарованы. Да и делегация Корчного, по всему видно, была озадачена подобной тактикой, как бы обезоруживающей претендента в его стремлении к постоянной конфронтации. Впрочем, и Корчной, и Штейн изыскивали для этих целей другие предлоги.

Еще до приезда в Мерано Корчной выдвинул требование установить зеркальную перегородку между сценой и зритель­ным залом. Советский представитель ответил, что это не пре­дусмотрено правилами и Карпов за перегородкой играть не будет. Но если претендент опасается вредного воздействия из зала, то сам он может играть, сидя в стеклянной кабине, наподобие телефонной будки. Под общий смех представитель Корчного снял это нелепое требование.

В отеле «Риц-Стефания» состоялся большой прием по слу­чаю начала матча, устроенный послом СССР в Италии Н. М. Луньковым и чемпионом мира. Присутствовали высокопоставленные должностные лица Южного Тироля и Мерано, руководящие деятели ФИДЕ, арбитры, члены жюри, журна­листы. Как принято говорить, прием прошел в дружеской, непринужденной обстановке.

НА УТРО 30 сентября организаторы планировали совмест­ную пресс-конференцию участников, но советская сторона со­чла это нежелательным и оказалась права. На пресс-конферен­ции делегации претендента шахматная тема практически не затрагивалась, а сам Корчной не присутствовал, сославшись на недомогание. Под руководством Штейна эта пресс-конфе­ренция, как и последовавшие за ней, использовалась в качест­ве антисоветской трибуны.

В тот же день перед собравшимися более чем двумястами журналистами выступил А. Карпов. Спокойный, уверенный тон аргументированных ответов чемпиона мира резко контрас­тировал с тем, что слышали только что в этом зале от предста­вителей претендента. «Вероятно, я принадлежу к тому типу шахматистов, которые не любят проигрывать»,— сказал Кар­пов с мягкой улыбкой, отвечая на вопрос о том, как удаются ему спортивные достижения. На просьбы оценить перспекти­вы предстоящего матча чемпион ответил, что он — не люби­тель таких прогнозов. В обоих предыдущих матчах с Корчным он уверенно лидировал, но на финише проявил торопливость, позволяя сопернику сократить разрыв в счете. «Постараюсь не повторять этих ошибок». Журналисты интересовались, будет ли на сей раз помогать Карпову психолог Зухарь. «Да, будет,— ответил чемпион и после паузы пояснил: — Он бу­дет посылать лучи из Москвы». На этом «проблема Зухаря» была закрыта.

Вечером того же дня в здании старого курзала, построен­ного в 1914 году на набережной Пассера, где, кстати сказать, игрался международный турнир 1924 года, в присутствии более 1200 человек состоялось торжественное открытие матча. На сце­не, украшенной большой эмблемой матча, флагами Италии, СССР, Швейцарии, ФИДЕ и Южного Тироля, расположился оркестр в тирольских национальных костюмах и шляпах с перьями. Участников и гостей приветствовали министр туриз­ма и зрелищ Италии Николо Синьорелло, Ф. Олафссон, З.Унтербергер, президент итальянской шахматной федерации Н. Палладино и другие. Представитель магистрата Южного Тироля Альфонс Бенедикер произнес речь на русском языке, напоминая, что под Парижскими соглашениями 1946 года, определившими статус этой области, стоит подпись и Советско­го Союза. Все ораторы отмечали большое общественное значе­ние матча на первенство мира для Италии, а также роль шахмат в культурном общении между народами.

Главный арбитр П. Кляйн приглашает участников на сцену для жеребьевки. Как и в матчах 1974 и 1978 годов, белый цвет фигур в первой и во всех нечетных партиях выпадает Корчному. Оркестр исполняет государственные гимны Италии, СССР, Швейцарии, гимн ФИДЕ. Между прочим, автор музыки этого гимна, известный шахматный деятель Италии и ФИДЕ граф К. Даль-Верме присутствует в зале. 

 1 ОКТЯБРЯ матч начался. Все помещения «Сальвара» переполнены, а у здания толпы людей, желающих поближе рас­смотреть если не главных персонажей, проходящих через служебный вход, то хотя бы второстепенных. Сцена окружена плотной стеной фото-, кино-, телеоператоров с аппаратурой самых различных марок и размеров. По правилам на съемки отводится десять минут после начала первой партии, всего по три — в последующих. Из-за этого человеческого «барьера» не видно, как участники вышли на сцену и заняли свои места. Проходит не менее 20 минут после пуска часов, пока распорядителям с помощью карабинеров удается оттеснить настырных корреспондентов и навести порядок.

Вторая партия развивалась спокойно, в маневренном сти­ле, и в пресс-центре ожидали, что она вскоре закончится ни­чейным исходом. Оказалось, однако, что тонкие по замыслу передвижения фигур чемпиона мира не всегда могут оценить даже маститые гроссмейстеры. Постепенно давление белых на­растало, и, не выдержав напряжения, Корчной допускает так­тический просмотр и теряет пешку. Техническую часть партии Карпов провел с необходимой точностью и после непродолжи­тельного доигрывания на следующий день завоевал второе очко.

Появились слухи, что Корчной покидает Мерано или что он берет тайм-аут, однако этого не произошло, и третья пар­тия состоялась в предусмотренный расписанием игры день. До 9-го хода соперники повторяют первую партию, затем Карпов избирает новый план и постепенно уравнивает игру. Позиция упрощается, чемпион мира предлагает ничью. Претендент заявляет, что такие предложения должны делаться через арбитра. Правилами игры ФИДЕ это не предусмотрено. Игра продолжается. Через некоторое время Карпов приглаша­ет одного из арбитров и сообщает, что после его очередного хода позиция повторится в третий раз. Арбитр спрашивает Корчного, согласен ли он с этим, н получает грубоватый от­вет: «Это Ваше дело установить». Однако, не ожидая судейской проверки, претендент фиксирует на бланке ничью.

В СВОБОДНЫЕ от игры дни и часы наряду с непрекращающейся аналитической работой находится время и для отдыха. Чемпион мира совершал прогулки, смотрел веселую програм­му по видеомагнитофону, подобранную еще в Москве, любо­вался альбомами и кляссерами с марками. Со своим постоян­ным спарринг-партнером Н. Крачевским играл в теннис на корте, расположенном невдалеке от города. За последние годы Карпов заметно прогрессировал в этой игре, он не любит про­игрывать не только в шахматы, но и в любом соревновании, будь то нарды, бильярд или детская игра «монополька». Он — игрок по натуре, в хорошем смысле этого слова.

В воскресенье 11 октября гости Мерано стали свидетелями традиционного праздника винограда, посвященного оконча­нию сбора урожая, а также столетию сооружения железной дороги Мерано — Больцано. По набережной реки Пассер и через весь город прошли многочисленные колонны жителей различных районов Южного Тироля, каждая — в красочных одеждах, со своим оркестром. Среди манифестантов двигалась автомашина с эмблемой чемпионата мира, а на балконе курза­ла в числе почетных гостей находился чемпион мира.

ПРЕТЕНДЕНТ стремится варьировать начальные ходы. Так, 8 октября он избрал русскую партию — дебют, введен­ный в практику первым русским шахматным мастером XIX ве­ка А. Д. Петровым. По этому поводу поэт Феликс Чуев на­писал стихи, последняя строка которых в чтении автора зву­чала довольно грозно: «Русскую партию с нами играть?!» Первые пару часов события на доске развивались спокойно, произошел ряд разменов. В пресс-центре было заключено пари между Денкером — он ставил на победу Карпова — и Найдорфом, взявшим ничью.

Действительно, казалось, что после неизбежных разме­нов тяжелых фигур по линии «е» боевые ресурсы сторон будут исчерпаны, и Найдорф во всеуслышание потребовал от Денкера уплаты проигранного пари. Американец ответил: «Подож­дем пятого часа». Официально тотализаторы на шахматных соревнованиях не устраиваются, но любители заключать пари всегда находятся.

Денкер оказался прав. Чемпион мира мастерски исполь­зовал псевдоактивную игру претендента и отложил партию в позиции, для доведения которой до победы понадобилось в день доигрывания всего 23 минуты. Корчной сильно нервнича­ет: начиная с этой партии он часто стал покидать кресло за шахматным столиком во время обдумывания своего очередного хода и удаляться в комнату отдыха. Правилами игры такое поведение прямо не запрещено, но во время финального мат­ча претендентов 1977—1978 годов в Белграде Корчной резко возражал против того, что Спасский обдумывал свои ходы, не сидя за столиком, а по демонстрационной доске. Карпов же хладнокровно реагировал в таких случаях и часто тоже поки­дал столик (во время хода соперника). И тогда на экранах мониторов оставались только доска, фигуры и часы, без игроков — зрелище, довольно необычное.

ИТАК, счет стал 3 : 0. Вроде бы сыграна половина матча, ведь игра продолжается до шести побед. Ошеломительный старт! Что бы ни говорили о форме Корчного, который, види­мо, не лучшим образом спланировал свою подготовку, отлич­ная, практически безошибочная игра Карпова в первых пар­тиях заслуживала высокой оценки и получила таковую в выс­казываниях специалистов и в отзывах прессы. Кое-где появи­лись заголовки «Катастрофа», «Блицкриг» и тому подобные.

Особенно расстроенным выглядел после четвертой партии глава «рабочего круга» 3. Унтербергер. И отнюдь не потому, что он переживал неудачи Корчного. До начала матча он не раз пытался выяснить, сколько же времени может продлиться матч и не будет ли побит девяностотрехдневный рекорд Багио. Видимо, по финансовым и другим причинам такая продолжи­тельность соревнования пугала организаторов. Теперь же, поздравив чемпиона мира с очередной победой, Унтербергер поделился своими опасениями: не будет ли матч слишком ско­ротечным, неужели Корчной не способен оказать сопротивление? Карпов его успокоил, сказав, что легких матчей на пер­венство мира не бывает. А что касается последней партии, то, играя с другим соперником, он, может быть, где-то в миттель­шпиле и предложил бы ничью, но начинать об этом перегово­ры через арбитров ему не хотелось.

Два дня продолжалась игра в пятой партии. Корчной по­лучил после выхода из дебюта небольшой перевес в виде дав­ления на черную пешку а7. Но Карпов своевременно расстал­ся с этой пешкой и перевел игру в ладейный эндшпиль с тремя пешками против четырех на одном фланге, который во всех учебниках и руководствах считается ничейным. Тем не менее еще в течение почти 40 ходов претендент продолжал безуспешную игру.

В шестой партии впервые в этом матче Корчной избрал свой «коронный» дебют — открытый вариант испанской пар­тии, неоднократно встречавшийся ранее в партиях между эти­ми соперниками. Ему удалось усилить игру черных и завла­деть инициативой, чему способствовала несколько неуверен­ная игра Карпова в миттельшпиле. Его позиция стала труд­ной, но, находясь в обычном для себя цейтноте, Корчной ошиб­ся (39...Фс4—d5?).

Располагая около получаса времени на обдумывание по­следнего перед контролем хода, Карпов молниеносно сыграл 40. Kg3—f1 ?, в то время как после 40. Kg3—е2! ситуация резко менялась, и уже черным пришлось бы искать спасение. Теперь же, продолжая 40...Cg6—е4, они получили неотра­зимую атаку, и партия была сдана белыми без доигрывания. Любопытно, что, сидя еще минут 10 за доской, Карпов так и не заметил упущенную им возможность и узнал о ней только в автомашине, возвращаясь с игры. Психологическое объясне­ние произошедшему читатель найдет в комментариях чемпиона мира.

К счастью, это был единственный в Мерано случай неоп­равданной поспешности, но в Багио Карпов упустил несколько возможностей закончить матч ранее 32-й партии. Естественно, неприятный осадок от обидной ошибки некоторое время давал о себе знать. Счет стал 3 : 1, и воспрянувший духом Корчной поспешил заявить: «Теперь выигрывать буду только я».

Первая половина следующей недели была облегченной по режиму. Седьмая партия хотя и содержала несколько острых моментов, но больше оставшихся «за кадром», в возможных вариантах. В конце ее произошел забавный случай. Позиция претендента выглядела угрожающей. Но, заметив, что Карпов нашел отличную защиту и опасаясь напутать в цейтноте, Корчной, сделав 31-й ход, быстро направился к судьям и пред­ложил через них ничью. Чемпион согласился и остановил часы. Некоторые зрители, среди них секунданты Корчного Стин и Сейраван, решили, что Карпов сдался, и радостно зааплоди­ровали. Когда же Кляйн вывесил на демонстрационной доске две половинки очка, поклонники претендента были сильно ра­зочарованы.

Чемпион мира воспользовался первым из трех возможных тайм-аутов и совершил поездку на красивое горное озеро Гарда.

В следующем поединке встретилась итальянская партия, впервые не только в трех матчах Карпов — Корчной, но и, как быстро выяснили всезнающие специалисты (первым среди них был Ю. Балашов), впервые во всех соревнованиях на пер­венство мира, состоявшихся в XX веке. Как указано в энцик­лопедическом шахматном словаре, изданном в 1971 году в Милане, наименование «Итальянская партия» присвоено де­бюту (1. е4 е5 2. Kf3 Кс6 3. Сс4 Сс5). Заслуга применения и разработки этого начала принадлежит лидеру итальянской шахматной школы XVII века Джоакино Греко — автору одно­го из первых трактатов о шахматной игре. Конечно же, жур­налисты не преминули написать, что участники избрали это начало в честь страны, где проходил матч. Но, как объяснил Карпов, практический смысл этого выбора состоял в необхо­димости «подремонтировать» открытый вариант испанской партии.

Вся восьмая партия от начала и до 80-го хода протекала под знаком позиционного перевеса чемпиона мира, и претен­денту стоило больших усилий и переживаний в трех цейтнотах, чтобы удержать равновесие. Дело закончилось редко встречающимся в практике четырехконевым эндшпилем с лишней, но единственной пешкой у белых, за которую черные отдавали любого, а то и обоих коней, поскольку, как извест­но, двумя конями мат соорудить невозможно. Несмотря на более чем девятичасовую игру и длительные поиски выигрыша в домашнем анализе, Карпов выглядел удовлетворенным и спокойным. Чувствовалось, что он полностью освободился от воспоминаний о неудаче в шестой партии.

СУББОТА, 24 октября, по многим причинам оказалась радостной для нашей делегации. Во-первых, в Мерано прибыло солидное подкрепление — большая группа советских турис­тов: шахматных и спортивных журналистов, тренеров, руко­водителей федераций ряда союзных республик. Наши туристы заблаговременно занимают места на левой половине зритель­ного зала. Сегодня Карпов играет черными.

И чемпион мира не подвел своих соотечественников. Сыгран­ная им в этот вечер девятая партия войдет в летопись шахмат­ного искусства как один из классических образцов игры. Пла­номерная осада изолированной пешки, осуществляемая тон­кими маневрами тяжелых фигур, сменяется эффектной мато­вой атакой.

С отрешенным лицом, полузакрыв глаза, Корчной минут 10 неподвижно сидит в кресле при полной тишине зала. Ему очень не хочется сдаваться, с тем чтобы эта тишина взорвалась овацией в честь соперника. Но откладывать такую партию было бы позорным. Наконец он решается, расписывается на бланке и стремглав покидает сцену. Долго длятся бурные ап­лодисменты, и нет конца взаимным поздравлениям и друже­ским объятиям советских людей в этот вечер.

ДЕСЯТАЯ и одиннадцатая партии закончились ничьими. На последней из них в зале присутствовали сотрудники ген­консульства и других советских учреждений в Милане, а так­же наши инженеры и рабочие, работающие в порядке обмена опытом на заводах города Турина. Вместе со своими семьями все они прибыли в субботу на автобусах в Мерано. И вот за не­сколько минут до начала игры в зале неожиданно раздались возгласы: «Толя! Шайбу!» Пришлось срочно предупредить наших болельщиков, что этот призывный футбольно-хоккей­ный клич не должен повториться, как только будут пущены часы.

В двенадцатой партии Карпов впервые и единственный раз в матче начал игру ходом 1. с2-с4. Была разыграна за­щита Грюнфельда, и к 20-му ходу определился заметный пере­вес белых. Они могли попытаться атаковать позицию короля соперника или усиливать давление на его ослабленный ферзе­вый фланг. Карпов избрал второй путь, который должен был привести к победе. Претендент ушел в «глухую оборону», все его фигуры заняли пассивные позиции на последних го­ризонталях. И все же эта партия не была доведена до победы. Она была отложена с лишней пешкой у белых, но при доиг­рывании закончилась ничьей.

Видимо, почувствовав, особенно после девятой партии, что ситуация в матче становится критической, а соперник явно превосходит его в игре, Корчной решил усилить применяемые им с начала соревнования, исподволь, различные ме­тоды воздействия и стал прибегать к приемам, беспрецедент­ным в истории шахмат.

Уже в течение нескольких предшествующих партий, на­блюдая по экранам мониторов за участниками, можно было заметить, что Корчной что-то говорит сопернику. Некоторые журналисты и другие лица, присутствующие на матче, задава­ли недоуменные вопросы по этому поводу. Ведь по правилам игры шахматистам вообще запрещены любые непосредствен­ные обращения друг к другу, за исключением предложения ничьей, но сам Корчной, как уже упоминалось, настаивал, чтобы такие предложения делались через арбитров.

Единственным источником, от которого можно было полу­чить достоверную информацию о происходящем во время пар­тии, являлся Карпов. И он объяснил, что Корчной попросту... ругается. Хотя чемпион мира в течение всего этого времени проявлял большую выдержку и не реагировал на выходки претендента, он все же попросил, не предпринимая пока офи­циальных шагов, проинформировать о происходящем во время игры президента ФИДЕ Ф. Олафссона и председателя жюри С. Глигорича и обратить их внимание на необходимость при­нятия каких-то мер, в частности, со стороны арбитров.

Однако во время двенадцатой партии Корчной окончатель­но распоясался и на сей раз громко, так, что отчетливо было слышно в первых рядах, обратился к сопернику с оскорбитель­ной фразой на русском языке. Г. Арнлаугссон подошел к шахматному столику и осведомился у Корчного, в чем дело, но вразумительного ответа не получил. Как уже сказано, никто из арбитров русского языка не понимал.

Оставлять далее подобные факты без официального реа­гирования было нельзя, и чемпион мира в установленный рег­ламентом срок — не позднее 6 часов после окончания игры — внес протест в апелляционное жюри, сопроводив его требуемым залогом в размере 350 тысяч итальянских лир. В 3 часа ночи разбуженному Глигоричу были вручены протест и денежный залог. В состав жюри, кроме хорошо известного и всеми уважаемого югославского гроссмейстера Светозара Глигорича, входили и другие авторитетные деятели — президент Шахмат­ного союза ФРГ и член исполкова ФИДЕ Альфред Кинцель и международный мастер из Голландии Лодейвик Принс.

И жюри на следующий день отреагировало кратким, но четким решением: протест чемпиона мира принят; претенденту за нарушение правил игры и регламента матча объявляется официальное предупреждение, повторное подобное нарушение будет караться денежным штрафом в размере 10,5 миллиона итальянских лир. Реакция присутствующих на матче и прессы была однозначной: поведение претендента недопустимо, реше­ние жюри справедливо. Один из старейших гроссмейстеров А. Денкер, участник и свидетель многих соревнований, ска­зал: «Двух суждений быть не может. Поступок Корчного за­служивает осуждения и наказания. Настоящий гроссмейстер должен показывать пример спортивного и джентльменского поведения. В данном случае мы стали свидетелями примера иного рода». Я. Лофберг (Дания): «Мы, как и зрители, хотим наслаждаться шахматной игрой. «Игра» же Корчного наслаж­дения отнюдь не доставляет». Н. Доц (Италия): «На экранах мониторов все было отчетливо видно. Участник шахматного поединка не может себя так вести, как вел претендент на самое высокое звание». А одна итальянская газета без обиняков назвала Корчного игроком из бара.

КАЖЕТСЯ, что Карпов не суеверен, хотя, как и некото­рые гроссмейстеры, проиграв партию, он не придет на следую­щую в том же костюме. Но вот тринадцатая партия уже в третий раз складывается для него тяжело. В 1974 году в Моск­ве ему пришлось в течение трех дней вести трудную защиту и лишь после 96 ходов добиться ничьей. В 1978 году в Багио тринадцатая партия была отложена в худшей для него пози­ции, и только плохой анализ и ошибка Корчного при доигры­вании принесли неожиданное очко. И в Мерано тринадцатая партия развивалась в том же ключе. Уже в дебюте чувствова­лось, что позиция чемпиону мира не по душе, он надолго за­думывался и выглядел каким-то скованным. Неосторожная фраза нашего пресс-атташе в его корреспонденции в Москву об апатии, временно овладевшей Карповым, вызвала тревогу и многочисленные запросы. Думается, что известное влияние на игру чемпиона во второй половине предыдущей и в этой партии оказало из ряда вон выходящее поведение претенден­та. Тем не менее уже в трудной позиции Карпов нашел воз­можность завязать небезвыгодные осложнения, однако упус­тил в расчете одну тонкость, и разрыв в счете сократился до двух очков.

Трехдневный перерыв в игре (был взят второй тайм-аут) было решено использовать для отдыха и смены обстановки. Как ни хорошо в Мерано, но однообразие длительного пребы­вания и постоянное матчевое напряжение действуют утоми­тельно. Карпов поехал в Венецию, а на обратном пути побывал в Вероне, где, по преданию, встречались герои Шекспира Ромео и Джульетта.

На четырнадцатую партию Карпов приехал в «Сальвар» в боевом настроении, и чувствовалось, что в этот день он на­мерен победить. Этому способствовало то, что из поездки в Венецию чемпион мира вернулся отдохнувшим, посвежевшим, а кроме того, не прекращавшаяся ни на один день аналитичес­кая работа дала свои плоды. «Ремонт» нужных вариантов ис­панской партии был закончен, и чемпион вернулся к этому дебюту, а претендент, видимо, уверенный в его прочности, без особых раздумий делал уже известные ходы, пока новинка 13. КсЗ—е4 не заставила его задуматься на 79 минут. Как это иногда бывает, длительные размышления не идут на пользу; лучшего возражения Корчной не нашел и постепенно попал в критическое положение. Чемпион мира энергично провел финальную часть партии и выиграл фигуру. Претендент пред­почел сдаться на следующий день, хотя полагалось бы это сделать сразу.

СЧЕТ стал 5 : 2. Таким же он был в Багио после 27-й пар­тии, но тогда в игре Карпова наступил затяжной спад, позво­ливший Корчному в течение ближайших четырех партий срав­нять счет. Этот неожиданный поворот событий кое-кто назвал «чудом Багио», и некоторые обозреватели задавались вопро­сом: а не повторится ли это «чудо» в Мерано? Впоследствии Карпов объяснял, что после счета 5 : 2 считал матч уже окон­ченным и не мог должным образом сконцентрироваться. С тех пор прошло три года, но такие неприятности надолго откла­дываются в памяти. Теперь задача состояла в том, чтобы отключиться от этих воспоминаний, играть аккуратно, без из­лишнего риска и выжидать подходящего момента для решаю­щего удара.

Намеченный план был успешно выполнен. Три очередные партии закончились вничью, разрыв в три очка сохранился. В двух ничейных встречах, где Карпов играл черными, претендент не смог поставить перед ним серьезных проблем. В шес­тнадцатой партии снова встретился ход 13. Ке4, и, хотя Корч­ной сумел улучшить защиту, белые длительное время сохраня­ли преимущество, и отложенная позиция расценивалась как опасная для черных. Но более детальное изучение показало, что попытки добиться выигрыша связаны с известным риском, поэтому в день доигрывания соперники сделали только по одному ходу и согласились на ничью, к разочарованию собрав­шихся зрителей, между прочим уплативших по 5 тысяч лир за входной билет. Организаторы вынуждены были пролонгировать действие этих билетов на следующую партию.

На партии этой недели каждый раз собиралось все больше зрителей, фотографы дежурили в зале, поскольку газеты вы­ходили с заголовками «Спешите, каждая партия может стать последней!». 18 ноября газеты не ошиблись. Снова испанская партия, снова открытый вариант. Либо Корчной твердо уверо­вал в его жизнеспособность, несмотря на проигрыш четырна­дцатой партии и трудности в шестнадцатой, либо у него ничего не было в резерве. Если в двух предшествующих матчах он испытывал и сицилианскую, и французскую партии, защиты Каро—Канн и Пирца—Уфимцева, то в Мерано он отвечал только ходом 1. . .е7—е5, видимо опасаясь тщательной дебют­ной подготовки соперника.

Быстро сделаны первые двенадцать ходов, повторяющих две последние нечетные партии, следует еще одна новинка — 13. а2—а4! Снова долго думает Корчной, правда, не 79, но все же минут 50 над ответом. Его позиция быстро ухудшается. Один за другим следуют сильные ходы чемпиона, каждый из которых заслуживает восклицательного знака. Партия откладывается в безнадежной для черных позиции.

Хотя формально партия не закончена, в зале возникает овация в честь победителя, а в отель «Риц-Стефания» уже спус­тя несколько часов начинают поступать поздравительные те­леграммы. Все понимают, что в исходе партии и матча нет сом­нений, но все же волнение, хотя и радостное, дает себя знать, и Карпов снова и снова садится за доску и проверяет послед­ние варианты. И утро следующего дня застает его за тем же занятием.

ПЯТЬДЕСЯТ первый день матча. В 15 часов 15 минут по местному времени П. Кляйн сообщает по телефону, что он име­ет письменное уведомление Корчного о сдаче восемнадцатой партии, а следовательно, и матча. Находящиеся в «Риц-Стефанию мчатся на «Доротею», чтобы поздравить теперь уже трехкратного чемпиона мира.

Однако, памятуя тридцать вторую партию в Багио, необ­ходимо убедиться в том, что Корчной на сей раз признал матч законченным. В пресс-центре это уже объявлено, стучат теле­тайпы, пишущие машинки, заняты все телефонные кабины. П. Кляйн предъявляет собственноручную записку Корчного на английском языке такого содержания: «Я уведомляю в том, что сдаю без возобновления игры восемнадцатую партию и весь матч и поздравляю Карпова и всю советскую делегацию с прекрасной электронной техникой. Корчной». Что этим хо­тел сказать Корчной, непонятно. А может быть, он и старался поменьше находиться на сцене, даже при своем ходе, опасаясь воздействия электронных лучей или чего-либо еще подобного?

Теперь за ужином настала пора нарушить «сухой закон», действовавший в делегации два месяца, и выпить за блестя­щую победу Анатолия Евгеньевича Карпова и всех тех, кто ему помогал в достижении цели, а им, как поется в песне, нужна была «одна победа, одна на всех». Село за стол и семей­ство Эйзенкайлей в полном составе.

Закончившийся со счетом 6 : 2 тридцатый матч на первен­ство мира оказался самым коротким из всех сыгранных за по­следние 60 лет и самым внушительным по перевесу чемпиона над претендентом. Это превосходство было достигнуто во всех стадиях партии и во всех компонентах шахматной борьбы. Тем не менее, как отметил Карпов во время заключительной пресс-конференции, несмотря на большое преимущество в сче­те, борьба почти в каждой партии носила напряженный ха­рактер и требовала наивысших затрат всех умственных, физи­ческих и моральных сил.

И еще в одном компоненте доказал Карпов свое неоспори­мое превосходство — в проявленных им исключительной вы­держке, хладнокровии, корректности, несмотря на попытки соперника и его окружения омрачить соревнование на пер­венство мира различными недостойными выходками и прово­кациями за шахматной доской и вокруг нее. И та часть запад­ной прессы, которая поначалу симпатизировала претенденту и поддерживала его преимущественно по политическим моти­вам, вынуждена была менять тон и в конечном счете признать превосходство советского чемпиона как шахматиста, спортсме­на и как человека.

Вот некоторые зарубежные отклики на итоги матча в Ме­ряно. Газета «Иль Джорнале» (Италия): «Превосходство Кар­пова в этом матче было абсолютным. Он показал солидную и уверенную игру. Восхищали его корректность и выдержка». Газета «Стампа» (Италия): «Никогда еще в ходе чемпионатов, происходивших в послевоенный период, обладатель титула не имел такого сильного превосходства». Агентство ЮПИ (США): «Тщательная подготовка, филигранная техника, хлад­нокровие — вот факторы, которые позволили Карпову побе­дить в Мерано. Он провел матч собранно, с выдержкой, игно­рируя всякого рода выходки со стороны соперника». Другое американское агентство Ассошиэйтед Пресс: «В мире бурных страстей Анатолий Карпов так же спокоен и хладнокровен, как его игра. Вежливый, в безукоризненном костюме, он от­вечает на вопросы с легкостью дипломата и представляет собой образец подлинного советского чемпиона в стране, гордящейся своим шахматным превосходством».

Газета «Монд» (Франция): «Мировую шахматную корону прочно удерживает Анатолий Карпов. Превосходство чемпиона мира в нынешнем году в Мерано было очевидным. Карпов, на­ходящийся в расцвете сил, доказал свою зрелость, нанося исключительно удачные удары на шахматной доске». Агентство Пресс де Тюнизи (Тунис): «Анатолий Карпов вновь подтвер­дил в Мерано, что он лидер мировых шахмат и еще долго оста­нется им. Ни Карпову, ни советской делегации в Мерано не может быть высказано никаких упреков. С их стороны не было никакой магии, никакого секретного оружия. Претендент потерпел полное и безусловное поражение».

Газета «Хувентуд ребельде» (Куба): «Анатолий Карпов вновь доказал, что он является сегодня величайшей фигурой в шахматном мире. Превосходство его над претендентом было подавляющим». «Руде право» (Чехословакия): «Победа Кар­пова — это победа его мастерства, его воли, выдающегося

спортивного духа. В ходе матча он превзошел своего соперни­ка не только своим мастерством, но и психологической стойкос­тью. Карпов твердо противостоял его попыткам нарушить нор­мальный ход матча, его клевете на Советский Союз».

Высокую оценку получил спортивный подвиг Анатолия Карпова. Указом Президиума Верховного Совета СССР А. Е. Карпов был награжден орденом Ленина за выдающиеся спортивные достижения, большой творческий вклад в разви­тие советской шахматной школы и плодотворную обществен­ную деятельность.

«Мне трудно выразить чувства, которые переполняют меня в эти минуты,— сказал Карпов.— Я бесконечно благодарен нашей родной Коммунистической партии за огромную оте­ческую заботу о нашем спорте, о любимых мною шахматах, обо всем нашем молодом поколении, которое перенимает эс­тафету у старших товарищей, призвано высоко нести славу и честь Родины на спортивных состязаниях. Орден Ленина — высшая награда Родины — великая честь для меня. Поддерж­ка советских людей всегда придавала и придает силы в борьбе за утверждение славы советской шахматной школы».

Поддержка миллионов советских людей, о которой говорит чемпион мира, выражалась в сотнях писем и приветственных телеграмм, адресованных ему, поступивших в Мерано, в Цент­ральный шахматный клуб СССР, в Центральный Комитет ВЛКСМ, в редакцию «Советского спорта» и других газет. Писали люди разных возрастов и профессий, семьи, коллекти­вы предприятий и учебных заведений, команды морских судов, находящихся в дальних плаваниях. Участник Великой Отечественной войны врач Г. К. Иванкин из Московской об­ласти писал: «Дорогой Анатолий Евгеньевич! Молодец, так держать. Не забудьте, что за Вами — весь двухсотшестидесяти­миллионный советский народ. А Ваш противник — одиночка, человек без Родины». «Дядя Анатолий,— обращался ученик первого класса Андрей Проценко из Москвы,— выиграй, по­жалуйста, матч у Корчного».

Приветствия и добрые пожелания поступали также из Венгрии, Болгарии, Югославии, Англии, Франции, ФРГ, Бразилии, Аргентины и других стран. Письмо 58-летнего итальянца из города Анконы заканчивалось словами: «Да здравствует великий Советский Союз». К письму прила­гались копии документов, свидетельствующих об участии ав­тора в борьбе против фашизма во время второй мировой войны.

Много теплых слов было сказано в адрес победителя на торжественном закрытии матча в переполненном зале «Сальвара». Ф. Олафссон вручает чемпиону золотую медаль, надевает на него ленту с вытесненным золотом текстом. Карпов награж­дается большим серебряным кубком с тремя спиралями, как бы символизирующими трехкратное завоевание звания чемпиона. Исполняется Государственный гимн Советского Союза.

И вот горячая встреча на родной земле в новом междуна­родном аэропорту Шереметьево. Первой обнимает сына Нина Григорьевна Карпова. Первые автографы пограничникам. Военный оркестр исполняет бравурные марши. А вслед за этим — бесчисленные встречи с любителями шахмат, выступле­ния по радио и телевидению, пресс-конференции. В своей кни­ге, озаглавленной «А завтра снова в бой...», написанной вско­ре по возвращению из Мерано, Карпов вспоминает: «Я отды­хал от шахмат, но в данной ситуации слово «отдых» — понятие весьма относительное. «Перегрузки» были прямо космические, особенно в первые дни после приезда».

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.