ООО «Шахматы», Санкт-Петербург,
тел: +7-905-223-03-53

НАКАПЛИВАЮ ОПЫТ» ПОЛИТИЧЕСКИЙ

И ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ

Пока игрался матч Спас­ского с Петросяном, я рабо­тал — комментировал партии матча для шахматных газет. Но и международных турниров у меня было немало. Для нача­ла я убедительно выиграл тра­диционный турнир в Сараево. Не ясно, как стали развивать­ся шахматы в Югославии - приказом сверху или проявле­нием подлинного интереса на­рода к игре. Но очевидно было, что уже в 60-е годы Югославия была самой, так сказать, «прошахматной» стра­ной в Западной Европе. Тур­ниры проводились классные, при сотнях и сотнях зрителей. Я назвал турнир в Сараево тра­диционным. Да, он проводил­ся из года в год. Следующий раз я выиграл турнир через 14 лет, в 1983 году вместе с Тимманом, а потом — еще через 14 лет, в 1997 году, в одиноч­ку. Продемонстрировав таким образом как свое долголетие, так и долголетие сараевской традиции!

Летом того же года — но­вая поездка. Меня и Кереса послали на турнир в Чехосло­вакию, в Лухачевице. В Прагу в сентябре 1968 года вторгся советский танковый десант, советские грубым образом сместили законное правитель­ство страны. Поэтому шахмат­ный десант был по-умному укомплектован либеральными гроссмейстерами, чтобы рожи квасных советских патриотов не раздражали покоренный народ.

Играли мы в провинции, а после турнира заехали на пару дней в Прагу. В день перед отъездом в Москву я пошел по магазинам, а когда вернулся — Кереса не было. В оставленной им записке он сообщал, что приехал гроссмейстер Людек Пахман и забрал его на встре­чу с интересными людьми. Пахмана — правозащитника, борца против советской окку­пации я хорошо знал. Я пожа­лел, что меня не было в отеле. Наутро большая группа людей из посольства — в штатском — провожала нас в аэропорту. А когда прибыли в Москву, то Кереса вскоре отделили и по­везли на беседу — повидимому, в секретные органы. Вы­зывали на особый разговор и меня. Я ничего интересного рассказать не мог, но искрен­не сообщил о своем сожале­нии, что не смог поехать вме­сте с Кересом...

Мне показалось, что Керес года два подозревал, что это я его выдал. После он передумал. В 1973 году я поехал в Золинген играть тренировочный матч с Хюбнером. Там я повстречал­ся с Пахманом, к тому време­ни уже отсидевшим в тюрьме в Чехословакии, а затем выс­ланным из страны. Пахман рассказал мне, что участников той встречи выдал Эмиль За­топек. Пахман добавил, что на суде против него, организован­ном властями, знаменитый легкоатлет выступал одним из главных свидетелей со сторо­ны правительства.

В тот год я играл на удив­ление много. В Сараево, в Га­ване, Ленинграде, Пальме. Результаты чуть снизились. Шах­матист не должен забывать — успех зависит не только от шахматной подготовки, но и от физического состояния. Если энергия человека на исходе — успеха не будет нигде! Напи­сал и понял, что эту книгу я тоже не смогу написать в один присест - надо отдохнуть не­дельку!

Уникальным событием в мировой шахматной жизни стал матч СССР - Сборная мира, проведенный весной 1970 года в Белграде. СССР был невероятно силен! Матч должен был состояться на де­сяти досках, но, похоже, совет­ские имели бы успех и на 50 и даже на 100 досках! Впрочем, были малозаметные глазу под­водные течения, которые ос­лабляли советскую команду. За пару месяцев до соревнования началась усиленная подготов­ка. С советской командой ра­ботали лучшие тренеры. Но согласия среди членов коллек­тива не было. Были противо­речия, разногласия, возникали ссоры. Еще более накалило ат­мосферу распределение коман­ды по доскам. Вообще, в та­кой компании, где запасными оказались Штейн и Бронш­тейн, можно было расставить играющих как попало. Ну, ска­жем, по возрасту или по алфа­виту, за исключением чемпио­на мира. Но Спорткомитет на­звал порядок досок по-своему. Споры утихли, но обиды оста­лись. Заметно было, как во время игры советские ходили по сцене и радовались неуда­чам товарищей по команде. Сборная команда мира под ру­ководством президента ФИДЕ Макса Эйве оказалась более сплоченной, чем советская.

Я играл на третьей доске, после Спасского и Петросяна, против Л. Портиша. Обстанов­ка была нервная, не располагаю­щая к вдумчивой игре. В одной из партий я допустил грубую ошибку уже в дебюте. Проиг­рывая матч, при счете 2:1 я предпринял попытку отыграть­ся в последней партии. Но не получилось. В заведомо лучшем положении Портиш дал мне ничью. Вероятно, он был удов­летворен незначительным пере­весом в счете. Но были и дру­гие предположения. Так, воз­ник слух, что Ботвинник, по­смотрев на демонстрационную доску нашей партии, подошел к Портишу и сказал: «Выигры­ваете? А что товарищ Янош Кадар по этому поводу скажет?» Янош Кадар — это был партий­ный вождь Венгрии в то время. И не надо забывать, что коман­да мира была составлена как из «капиталистов», так и «комму­нистов». Впрочем, сам Портиш этот разговор отрицал...

Советская команда все-таки одержала победу в матче. С минимальным перевесом — 20,5:19,5.

Сразу после окончания матча в Черногории в городе Херцег-Нови состоялся круп­ный блиц-турнир с гонорара­ми за участие и солидными призами. Играли 12 человек в два круга. Судя по силам, при­нимавшим участие, этот тур­нир можно было назвать неофициальным первенством мира по блицу. Победу с блес­тящим результатом 19 из 22-х одержал Фишер. Единствен­ную партию в турнире он про­играл мне. Вторым был Таль, отставший от Фишера на 4,5 очка. За ним — я с 14-ю очка­ми. А дальше — Петросян, Ре- шевский, Бронштейн, Смыс­лов, Ивков, Матулович...

Вскоре после этих событий состоялся еще один крупный турнир в Югославии. Он вошел в шахматную историю под на­званием «Ровинь-Загреб». Большая его часть была разыг­рана в курортных условиях, на острове у берегов Хорватии. Не­смотря на представительный состав, ясно было, что фаворит — Фишер. И действительно, он выиграл турнир. Впечатляла ма­нера игры американца. В нача­ле партии он, отличный знаток теории, подолгу задумывался, как бы вовлекая противника в определенный неторопливый темп, а затем в середине партии легко уходил по времени от противника, находя в любой позиции — простой или слож­ной — сильнейшие ходы. Я иг­рал в турнире хорошо. У меня даже был шанс — теоретичес­кий — догнать Фишера. Для этого, правда, нужно было выиграть партию у него. Но она закончилась вничью...

Во время этого турнира я стал свидетелем происшествия, которое и во сне не может присниться. В свободный день Фи­шер играл пропущенную партию с Ковачевичем. Игра проходила в зале, к которому примыкало кафе. Там сидели мы с Петросяном и нашими женами и сквозь стеклянную перегородку наблюдали за хо­дом борьбы. Играя черными, Ковачевич сумел перехватить инициативу. Защищаясь, Фи­шер поставил противнику хитрую ловушку. Я разглядел ее. «Как интересно! — вырвалось у меня, — сейчас Фишер предло­жит ему выиграть ферзя, а если Ковачевич примет «дар», то он может даже проиграть!» Како­во же было мое изумление, ког­да жена Петросяна заявила, что сейчас же расскажет о ловушке Ковачевичу. И действительно, пока Ковачевич прогуливался в ожидании хода Фишера, она подошла к нему и «просвети­ла» гроссмейстера. Вообще, Владо Ковачевич играл эту партию очень сильно, вероят­но, он и сам разобрался бы в осложнениях, но молва все-таки приписала именно Роне Петросян победу над Фишером!

 Странный случай произо­шел со мной на олимпиаде 1970 года в Зигене (Герма­ния). Я проспал, не пришел на партию! Это случилось в матче против команды Испа­нии. В советском лагере было несколько свободных людей, кто мог бы меня разбудить. Но не сделали этого. На Олимпиаде шутили, что я та­ким образом выразил протест против режима Франко. Хо­рошо, что команда СССР в отчаянной борьбе с американ­цами вырвала первое место, а то бы мне за этот «протест» штаны сняли...

Приближался новый претендентский цикл, и я искал новые методы тренировки, что­бы оживить свою игру. Мы сыг­рали тренировочный матч с Бронштейном. По его замыс­лу, контроль времени был очень жестким: полчаса на первые 12 ходов, час на следующие 16 хо­дов, еще один час на следую­щие 16 ходов и полчаса до кон­ца партии. Таким образом, счи­тал Бронштейн, следовало бо­роться против хронических цейтнотов. Бронштейн выиграл этот матч со счетом 4:2. Матч оказался полезен для нас обо­их. Воздадим должное Бронш­тейну: он за 30 лет предвосхи­тил ужесточение контроля вре­мени в соревнованиях, введен­ное в шахматный мир прези­дентом Калмыкии Илюмжино­вым. Были у мудрого москов­ского гроссмейстера и другие идеи, на шахматной доске и вне ее, которые шахматный мир взял на вооружение десятки лет спустя.

Натренированный Бронш­тейном, сопровождаемый но­вым помощником для анализа и подготовки к партиям Г. Сосонко, я без труда выиграл оче­редной чемпионат СССР. Тур­нир был сравнительно несиль­ный по составу, и я сурово рас­правился с молодежью, которая там участвовала. Я обыг­рал А. Карпова, Р. Ваганяна, М. Подгайца и многих других. Проиграв личную встречу В. Тукмакову, я все же обошел его, занявшего 2-е место, на два очка.

Не имеет смысла, добив­шись крупного успеха, высту­пать там же через короткое вре­мя. Шансов повторить дости­жение, а тем более превзойти его — немного, а хороший, но чуть слабее результат будет рас­сматриваться как неудача. Эта мудрая мысль пришла мне в голову с запозданием на пару недель, когда я уже снова иг­рал в турнире в Вейк-ан-Зее. На этот раз триумфального ше­ствия не получилось. При­шлось на финише выигрывать одну партию за другой. Решаю­щей была встреча последнего тура с Хюбнером. Партия иг­ралась утром, она изобиловала ошибками. Последним ошиб­ся мой юный противник. Я вы­играл партию, а с ней и тур­нир. Позади остались несколь­ко титулованных гроссмейсте­ров, в том числе и экс-чемпи­он мира Петросян.

Во второй половине XX века организаторы стали охот­но назначать последний тур на утро, ломая привычный режим спортсменов, — ради того, что­бы сэкономить полдня оплаты жизни участников. А партии, сыгранные утром, ввиду боль­шого количества ошибок вряд ли годятся для публикации. У меня есть богатый опыт бед­ной по качеству игры по ут­рам. Однажды утром в Гаване в 1966 году я проиграл Рикар­до Кальво в 16 ходов...

Еще одно воспоминание о турнире 1971 года. Журналист Юл Веллинг захотел взять у меня интервью на тему о по­пытке захватить самолет груп­пой евреев в Ленинграде в кон­це 1970 года. Не помню, что я говорил, но Юл впоследствии сказал мне, что он не ожидал такой откровенности от совет­ского шахматиста. А позже, в 1980 году, он перевел рукопись моей книги «Антишахматы» на голландский язык. В отместку советское посольство отказало ему в визе, когда спустя шесть лет (!!) он захотел посетить матч Карпов — Каспаров в Ле­нинграде. КГБ, знаете ли, и за границей имело списки небла­гонадежных!

Небольшой, но запоминаю­щийся политический урок, полученный в тот год: я при­шел в спортивный диспансер (обратите внимание, читатель - в СССР были специализи­рованные клиники для спорт­сменов!) и пожаловался, что зрение слабеет. Врач, немоло­дой человек, сказал: «Нужно потреблять больше витамина А. Кушайте больше сливочного масла, но не здесь, а за гра­ницей. В Советском Союзе го­товятся к войне, и съестные припасы часто многие меся­цы находятся в складах под землей и теряют свои каче­ства»

следующая глава

ООО «Шахматы»

Санкт-Петербург

время работы с 10-00 до 19-00

тел. 983-03-53 или 8-905-223-03-53

 SKYPE - Piterchess

 ICQ - 229-861-097

 VIBER: +79052230353

 info@64ab.ru