Приз за красоту.

Михаил Осипович тихонько постучал согнутым пальцем по засаленной картонке — ответа не последовало. Беспо­лезным оказался повторный, более настойчивый стук — почтовое оконце не открывалось. «Почему? Странно». — Удивленный клиент пожал плечами, сморщил лоб; розовые ушные раковины его задвигались взад и вперед; тотчас пришла в движение и копна его давно не стриженных во­лос. «Может, у них обеденный перерыв?» — подумал оза­даченный Михаил Осипович и огляделся вокруг.

В маленькой, тесной комнатушке почтового отделения, трудом помещался заляпанный клеем и чернильными пят­нами стол и два стула. Несколько ручек лежало на столе во­круг пересохшей чернильницы — у одних перья были по­ломаны, у других погнуты. Длинная стеклянная перегород­ка делила комнату на две половины: служебную и для кли­ентов. Вдоль перегородки тянулась полка, истертая локтями посетителей. Как раз над проемом окна — надпись желтой краской по стеклу:

Прием и выдача переводов.

Перерыв с 14 до 15 часов

«А сейчас только двенадцать», — взглянул Михаил Осипович и вновь постучал по картонке.

Неожиданно этот легкий заслон, выдержавшим штурм многих нетерпеливых посетителей, сдвинулся в сторону, и в окно высунулась голова, щедро украшенная завитками только что входившей в моду прически «перманент».

—   Чего вы стучите?! — широко раскрыв глаза с накрашенными ресницами, прокричала блондинка.

—    Извините, я хотел. — начал Михаил Осипович

—   Хотел. Подождать не могут! — перебила блондин­ка, теперь уже не глядя на посетителя и продолжая читать что то лежащее у нее на столе.

Михаил Осипович поднялся на цыпочки и посмотрел за перегородку. На столе перед блондинкой лежал красочно иллюстрированный роман Виктора Гюго «Собор Парижской богоматери», раскрытый на той странице, где нарисован красавец капитан Феб, отбивающий у Квазимодо цыганку Эсмеральду. Другая половина книги, видно, для конспира­ции, была прикрыта толстенным справочником адресов. Стеснительный Михаил Осипович подумал, может, неудоб­но отвлекать человека от чтения волнующих страниц ро­мана

—    Что у вас? — перебила ход его мыслей блондинка

—   Мне бы.., получить деньги, — пролепетал Михаил Осипович

—    Извещение!

Так и не повернувшись в сторону получателя, блондин­ка протянула в оконце левую руку с пухлыми, выпачкан­ными фиолетовыми чернилами пальцами и, не глядя, схва­тила бумажку. Закончив читать абзац интересной книги, она удостоила, наконец, взглядом полученное извещение, где-то в своих бумагах нашла жесткую, покоробившуюся от клея телеграмму и поднесла к глазам. Мысли ее, однако, были далеко отсюда, на Гревской площади Парижа, поэтому не мудрено, что блондинка не смогла с первого взгляда понять смысл написанных в документе слов. Еще раз пробежала она глазами по рядам лежащих перед ней крупных печат­ных букв. «ВЫПЛАТИТЬ ПЕВЗНЕРУ МИХАИЛУ ОСИПО­ВИЧУ ПЯТЬСОТ РУБЛЕЙ. ПРИЗ ЗА КРАСОТУ».

—   Приз за красоту, — механически повторила про себя служащая почты последние слова телеграммы. Вдруг голова ее метнулась к оконцу, н она. со страстью уставилась на клиента глазами, перед которыми все еще стояли картины бессмертного французского романа. О чем думала она. Ка­кие желания обуревали ее в тот момент? Может, надея­лась она вот здесь, около окошка почтового отделения, уви­деть двойника капитана королевских стрелков Феба; встре­тить, наконец, желанного суженого, образ которого много раз рисовала в своих девичьих грезах. Сбываются же сказ­ки, вдруг и ей жизнь уготовила долгожданный счастливый случай.

Прямо в глаза блондинки глядели маленькие прищурен­ные глазки; мясистый нос Михаила Осиповича простужен­но шмыгал; на тонких бледных губах застыло выражение безразличия и усталости. Это не был красавец; отсутствова­ло в этом низкорослом, невзрачном мужчине и благородство и лоск. Может, от усталости, а скорее всего, просто по привычке Михаил Осипович опять задвигал ушами, да так сильно, что с трудом сумел остановиться.

В мыслях своих блондинка не рассталась еще с благородными героями романа, и не мудрено, что при виде Ми­хаила Осиповича губы ее выразили брезгливое презрение. Разок-другой она махнула подкрашенными ресницами и вновь спрятала в глубины окошка свое недовольное лицо.

—  Паспорт! — сердито потребовала она оттуда. А по­лучив документ, долго изучала фамилию клиента, недовер­чиво оглядела коленкоровую обложку.

Полистав странички паспорта, она несколько раз взгля­нула на фотографию, потом на самого Михаила Осиповича.

—    Это ваш документ? — спросила блондинка.

—    Мой.

—    Фамилия ваша Певзнер?

—    Да-

—    Имя-отчество?

—    Михаил Осипович.

Тогда она принялась изучать извещение: внимательно прочла его, исследовала обратную сторону, потом, прикрыв справочником теперь уже целиком всю книгу об Эсмераль де Квазимодо, отправилась куда-то с паспортом Михаила Осиповича, не забыв захлопнуть оконце. Перед носом неза­дачливого получателя вновь замаячила грязноватая кар­тонка.

Михаил Осипович повел плечами, хотел было подвигать ушами, да передумал н, опершись локтями о полку, стал терпеливо ждать, когда вновь откроется это заколдованное окно.

Белый ферзь, забыв свое царственное происхождение, первым домчался до вражеской цитадели и остановился у входа в неприятельскую крепость в ожидании отставшего войска. На подмогу храброму царедворцу подоспела непово­ротливая, но могучая ладья, в тот же миг как из-под земли выросла легкокрылая конница. Непоседливый белый конь властно укрепился на передовом пункте в центре доски; величественный и смелый, он неудержимо рвется вперед, готовый принести себя в жертву ради общего дела. Одна цель у самоотверженного войска белых фигур — взорвать вражеские бастионы, пробить брешь в обороне неприятеля и разгромить в его же собственном лагере.

Завидев наступающую армию врага, черные рыцари срочно перестроились для обороны. Юркие, послушные приказу пехотинцы, как всегда, впереди — построенный ими заслон выглядит совершенно неприступным; за спинами пе­шек напряглась в ожидании черная конница, приготови­лись не только к защите, но и к контратакам стройный черный ферзь, упорные черные ладьи. Жаркий бой идет у стен королевской крепости: па каждый грозный удар следует в ответ не менее опасное контр нападение, с каж­дой минутой растут острота и напряжение боя, вот-вот прозвучит сигнал кровопролитной схватки.

Воспользовавшись тем, что его противник — известный мастер надолго задумался, выискивая наилучшую возмож­ность отразить угрозу белого войска. Михаил Осипович поднялся со стула и пошел прогуляться по сцене. Турнир­ный зал был переполнен, московские любители соскучились по интересному шахматному сражению. В зале тишина: организаторы, решив исключить помехи, застелили коврами проходы, поставили мягкие кресла. Чинно восседают в крес­лах шахматные болельщики, тихим шепотом обсуждают они ход боев, развернувшихся на десяти столиках на неболь­шой сцене

Кто-то осторожно взял Михаила Осиповича под руку и зашагал рядом с ним по ковровой дорожке, протянутой через всю сцену Венгерский гроссмейстер Андре Лилиен­таль, улыбаясь, пытался объясниться с Певзнером на ломаном русском языке. Из отдельных слов, какие Михаил Осипович сумел разобрать, он смог попять что Андре не­доволен своей позицией — его молодой противник провел несколько мощных атакующих ударов и вот-вот готовился взорвать стратегические построения гроссмейстера.

Озабоченный мыслями о своей шахматной позиции, Ан­дре не обращал внимания на любопытные и восторженные взоры девиц, специально прибегающих каждый вечер в тур­нирный зал взглянуть на красавца гроссмейстера. «На меня вот так не смотрят, — с легкой завистью подумал Михаил Осипович — А он действительно хорош пышные черные волосы, тонкие черты оливково-смелого лица, глаза и улыб­ка ребенка».

В этот момент противник сделал ход, и Михаил Осипо­вич, оставив Лилиенталя, поспешил к своему столику. Неожиданный ответ черных заставил Михаила Осиповича надолго задуматься. Противник был хитер, в темпе соби­рался он подвести к осажденному королевскому флангу своего коня, задержавшегося на другом конце доски. Мед­лить больше нельзя, штурм бастионов врага нужно начи­нать сразу.

Четверть часа обдумывал Михаил Осипович план последнего, самого ответственного броска; нужно было учесть все возможности, наметить место прорыва, предусмотреть каждое движение неприятельской фигуры. Поле же-шесть — вот место скорой острейшей перепалки; здесь бе­лый конь будет отдан всего лишь за две вражеские пешки. Пусть это невыгодный обмен, зато после вся неудержимая белая армия получит возможность ворваться в самое сердце вражеского лагеря и пленить упорного черного короля.

Зрители перестали следить за остальными партиями, так захватила их атака Певзнера. Удастся ли белым пробить неприступную стену обороны черных? Откроет ли жертва коня дорогу тяжелым белым фигурам, или черные сумеют отбить наскок и сами перейдут в контратаку? Сотни глаз, расширенных от возбуждения, следили за каждым ходом увлекательной партии, отыскивая новый способ атаки или защиты.

Вот черный конь напал на белого ферзя. Кажется, от­вет одни: ферзь должен отступать. Но что это делает Пев­знер?! Белый конь все-таки забирает пешку же-шесть; те­перь под ударом оказываются белый конь и ферзь. Лихора­дочно считают зрители варианты, кто не в состоянии сам разобраться в позиции, спрашивает мастеров, перворазряд­ников. Поняв глубину замысла белых, мгновенно ‘замирают в восхищении. Как красиво! При _ любом ответе черные погибают.

— Отличная комбинация! — шепчет своим коллегам председатель жюри, черноволосый, очень худой мастер Рю­мин. — Миша имеет все основания получить приз за кра­сивейшую партию...

Так же внезапно, как она закрылась, надоевшая кар­тонка отодвинулась вновь, выведя Михаила Осиповича из состояния задумчивости. Из почтового проема на него на сей раз глядела пожилая женщина, по всей видимости, за­ведующая почтой. Рядом с копной ее седых волос видне­лись мордочки девушек, пожелавших взглянуть на необыч­ного клиента. Любопытство простительное: не каждый день приходят посетители получать пятьсот рублей за красоту. Заведующая недоуменно повела бровью, прикинула что-то в своих расчетах и, совсем неудовлетворенная, обратилась с каким-то вопросом к своим сотрудницам. С минуту за перегородкой шло совещание, кто-то сдержанно хихикнул, затем послышался вопрос заведующей

—    Где вы живете?

Михаил Осипович сообщил адрес прописки Видимо, быстрота, с которой клиент повторил адрес, записанный в паспорте, положила конец всем сомнениям.

—    Получите — услышал он слова заведующей.

Почтмейстерша отсчитала Михаилу Осиповичу пять новеньких шуршащих бумажек, вернула паспорт. Довольный шахматист, умышленно не спеша, проверил каждую сторуб­левку, уложил их вместе с паспортом в бумажник и отошел от окошка. У самого выхода он, однако, обернулся, почув­ствовав на себе любопытные, изучающие взгляды. Стек­лянная дверь, ведущая за перегородку, была раскрыта, заведующая и блондинка провожали Михаила Осиповича; скептические, недоверчивые улыбки еще не сошли с их лиц. А сзади из глубины почтового помещения слышалось ве­селое хихиканье; забавные девичьи мордашки то появля­лись, то прыская, куда-то исчезали.

Михаил Осипович хотел было объяснить причину недоразумения, рассказать, что произошло, но потом пе­редумал. Зачем? Сколько разговоров будет сегодня у де­вушек, с какой таинственностью станут они передавать подругам

—    Вот сегодня к нам приходил...

Пристально взглянув в глаза заведующей, Михаил Оси­пович озадачил ее неожиданным вопросом;

—    Что, не похоже?

Вежливая женщина засмущалась, слегка покраснела.

—  Почему? — пролепетала она, потупив взор — Ниче­го.. Только я удивляюсь тому, что в Москве за ото платят Деньги.