читать часть 1

Взлет и падение Семена Гамбитного. часть 2

5 октября

Отличную штучку вычитал я в специальном бюллетене. В партии матча «Аргентина — Югославия» на олимпиаде в Хельсинки встретились два гроссмейстера. Оба противни­ка попали в сильнейший цейтнот. Истратив последние секун­ды на раздумье, аргентинец в темпе «блиц» сделал свой предпоследний перед контролем ход и в тот же момент, вскрикнув, схватился за голову: «Что я наделал — зевнул пешку!» У югослава не было времени разбираться, он по­верил партнеру и взял пешку. В тот же миг с ловкостью тигра аргентинец схватил черного коня и убежал в другой конец зала во избежание возможных эксцессов. Оказывается, вся эта с таким артистическим мастерством разыгранная сцена была заранее запланирована изобретательным аргентинцем. А я еще рассуждаю о честности! Оказывается, даже гроссмейстеры прибегают к подобным обманным приемам, да еще в олимпиадах! Что уж говорить о нас, грешных!

6 октября

Случай на олимпиаде весь день не дает мне покоя. Я подумал: вот тебе еще одно неограниченное поле для при­менения финтов. Можно вводить в заблуждение противни­ка, используя глаза, лицо, руки; жаль, что разговаривать с партнером по турнирным правилам не разрешается! Тут же придумал я новые трюки, в ближайших партиях поста­раюсь их применить. Кстати, о том же аргентинце расска­зывают вот что. Играл он в межзональном турнире. Как только дело доходило до цейтнота, он, делая ходы, с такой силой ударял фигурой по доске, что ладьи, кони, пешки летели в разные стороны. Но переключать часы при этом никогда не забывал, и приходилось его партнеру собирать фигуры за счет своих драгоценных минут.

—   Я его проучу! — обещал друзьям перед партией с аргентинцем советский гроссмейстер Рагозин.

Как только в цейтноте был сделан подобный «сильный» ход, Вячеслав переключил часы обратно.

—   Будьте любезны, соберите, пожалуйста, фигурки, — елейным голоском обратился он к аргентинцу.

Тот взглянул в глазе противнику, понял, что номер не пройдет, и быстро стал наводить порядок на доске. Стоило ему это целой минуты и без того скудного запаса времени. В следующих партиях он переставлял фигурки с кошачьей мягкостью и аккуратностью.

2 ноября

Опять раздумывал о возможности психологического воз­действия на партнера и придумал немало забавного.

Взять, к примеру, взгляд. Ты делаешь ход и сразу начи­наешь пристально глядеть на противника, не спуская с него глаз, стараясь даже не моргать. Сидящий напротив человек сначала посмотрит на тебя с улыбкой — что это ты, дес­кать. глазки строишь, потом во взоре его сверкнет ненависть: не пяль зенки! Но и тогда ты глаз не отводишь. Он начнет злиться, нервничать, а этого ты как раз и добивался!

Еще один трюк. Допустим, ты приготовил страшнейший комбинационный удар на королевском фланге, решающий судьбу партии. Конечно, тебе выгодно его скрыть от врага. Попробуй внимательно рассматривать в этот момент пешки ферзевого фланга. С видом огромной заинтересованности уставился ты на одни край доски, в то время как хочешь на­нести удар на другом. Вероятно, опытный противник все же разгадает твой обман, но если он бесхитростен и прост, тогда наверняка твой обман пройдет. Во всяком случае, ты ведь ничем не рискуешь!

Завтра еду в Одессу, там будет тренировочный турнир. Постараюсь применить кое-что из моего арсенала.

5 декабря

В Одессе взял первое место. Как быстро идет вверх кривая моих успехов: второе место в Харькове, первое в Одессе! Теперь на очереди мастерский рубеж — осенью поеду в Москву, на первенство «Буревестника». А пока нужно тренироваться, оттачивать свое оружие.

В Одессе я изобрел еще один способ «психологического наступления» на врага, причем вышло это у меня совер­шенно случайно, так сказать, по наитию. В середине тур­нира я играл одну партию. Схватка вышла очень острой, атаки перемежались с контр наступлениями, оба мы изощря­лись в изобретении неожиданных тактических ударов.

Помучившись над очередным ходом с полчаса, я отыскал, наконец, наилучший ответ; как сейчас помню, ладьей на поле е-4. Записав его на бланке, я потянулся рукой к ладье е-1, чтобы переставить эту фигуру на новый квадрат. Что-то заставило меня вдруг задержаться, я так и застыл с растопыренными пальцами над резной головкой.

Посмотрев на противника, я заметил на лице его волне­ние и вместе с тем напряжение, как у тигра перед прыж­ком. Это показалось мне подозрительным. Я убрал руку и вновь стал думать. Тайком еще раз взглянул на партнера, теперь он успокоился, но на лице его было написано разо­чарование.

Минутой позже я решил повторить фокус. Опять занес руку над ладьей и опять отметил напряженное выжидание в глазах неприятеля. Он явно что-то мне готовил. Продумав еще минут десять, я отыскал все-таки, что он придумал: на ход ладьей последовал бы страшный удар неприятель­ским ферзем, после которого у меня защиты не было и сле­довала бы немедленная капитуляция. Так совершенно слу­чайно я спасся от неминуемого поражения.

Разгадав замысел противника, решил отомстить ему. Не­сколько раз тянулся к злополучной ладье, не подавая виду, что мне известен скрытый выпад ферзем, и каждый раз отводил руку обратно. Моего партнера все эти манипуляции бросали то в жар. то в холод! В конце концов, изряд­но помучив его. я сделал совсем другой ход и выиграл партию

Итак, в моем арсенале психологических средств еще одно сильнодействующее, условно назову его «рука в воздухе».

31 декабря

Иду встречать Новый год. Что принесет он мне? Удаст­ся ли продвинуться в институте, или по крайней мере хотя бы сдать сопромат? В шахматах планы ясны: осенью получить звание мастера. Думается, что я вполне готов к этому.

9 января

Началось ежегодное первенство города. Во втором туре я поймал своего противника в оригинальную, так сказать, комбинированную ловушку, в которой были скомпонованы сразу несколько средств. Играл я с молодым, нервным, но очень одаренным шахматистом. После упорной, длительной борьбы я был переигран начисто у моего противника ока­зался не только позиционный перевес, но и материальный — две легкие фигуры за ладью

И вдруг я заметил возможность заманить черных в хитрейшую ловушку Один неосторожный ход противника — и в ответ неожиданный, замаскированный удар! Он сразу же поведет к потере ферзя и, естественно, сдаче партии. Но как сделать, чтобы неприятель не заметил моей ловушки. Если предоставить партии идти по обычному руслу, мой против­ник, вероятно, обнаружит опасность и предупредит ее. Как отвлечь его внимание? Как создать своеобразную дымовую завесу? И вот, вооруженный знанием многих психологиче­ских уловок, я нашел отличный выход и в данном положении.

Следующий ход я сделал с таким безнадежным видом, на лице моем была написана такая тоска безысходности, что меня даже пожалел мой добрый противник. Передвинув фи­гурку. я тяжко вздохнул, в отчаянии махнул рукой — что уж тут играть' — и написал на бланке крупными буквами белые сдались. Тут же я сложил бланк вчетверо и спрятал его в карман. Весь мой вид: выражение лица, опущенные руки, повышенный интерес к соседним партиям, — все говорило: «Дело мое безнадежно, сейчас я капитулирую».

Усыпленный этой хитростью, мой партнер не стал разбираться в тонкостях позиции — все равно белые сейчас повалят короля. Недолго думая, он забрал моего слона и в то же мгновение получил молниеносный «шах» другим слоном. Это был страшный удар! Как бы теперь черные ни отвечали, они теряли ферзя. Отличная ловушка!

Вынув из кармана бланк, я каллиграфически четко запи­сал два хода, решивших партию в мою пользу. И конечно, заменил слова «белые сдались» на «черные сдались».

На глазах моего противника появились слезы. Честно говоря, мне стало не по себе, но что поделаешь: война есть война!

 12 февраля

Сегодня в клубе рассказывали об одном хитреце из Одессы: приладился во время партии курить самые против­ные, самые вонючие папиросы. Сам привык, а партнер за­дыхается, так как «догадливый» одессит нарочно пускает струи дыма прямо ему в лицо. Это уже некорректно!

Дела мои в чемпионате идут удачно: пока нахожусь в тройке лидеров.

1 марта

Был в институте, требуют в эту сессию обязательно сдать сопромат...

Вчера в очередной партии чемпионата применил трюк «рука в воздухе». Трижды тянулся к фигуре, ход которой немедленно вел к моему поражению, а пошел другой. Про­тивник так расстроился, что подставил коня.

13 марта

Забавная история со Смоляком. Он думал, что я опять, как в прошлый год опоздаю, и настроился соответствующим образом, а я прибыл вовремя! Зато когда чаша весов начала колебаться и исход битвы стал неясным, я быстро по­лез в «искусственный цейтнот». Смоляк разнервничался, сам стал спешить и наделал глупостей.

3 апреля

Вспомнил: сегодня годовщина моей партии с Плотнико­вым. Много воды с тех пор утекло, к счастью, на мою мельницу! Я добило? самых высоких турнирных результа­тов за всю мою жизнь. На очереди еще один успех — есть все данные, что я стану чемпионом города. Нужно набрать всего полтора очка из последних трех партий. Уж как-нибудь!

18 апреля

Проклятый Сухарь срезал меня по сопромату. «Вы не­достаточно освоили метод». Нужен мне твой метод! К сча­стью, не перевелись еще в институте шахматные болельщи­ки — не станут же отчислять чемпиона города! Дали от­срочку на полгода.

25     июня

Вечером посидел, подвел итоги, наметил план на бу­дущее: сейчас отдыхать, потом готовиться к Москве. По­смотреть дебюты, разобрать партии противников. Предчув­ствие говорит мне, что осенью в страну появится новый мастер. А почему бы и нет? Комбинационное дарование мое всегда отмечали, варианты считаю точно, цейтнотов не боюсь... Да еще обладаю тайным оружием — целым набо­ром психологического воздействия! Итак, вперед!..

26 окятбря

Долгое время не решался продолжать эти записки, но сегодня, честно говоря, немного выпил и решил пооткровен­ничать с самим собой. Не теряю также надежды, что кто-ни­будь когда-нибудь прочтет эти строки, и они явятся для него полезным уроком.

Начну по порядку. В Москве меня встретили тепло, хо­рошо устроила. После жеребьевки я тщательно изучил рас­писание туров и стал присматриваться к будущим противни­кам, чтобы наметить жертвы моего «психологического оружия».

В первом туре я решил быть осторожным и разыграл спокойный дебютный вариант. В середине партии все же не выдержал, решил провести первую пробу и уставился гла­зами на противника. Почувствовав мой взгляд, он, в свою очередь, мельком взглянул на меня и улыбнулся. Согласно выработанному методу я не отводил взора от лица неприя­теля, пока тот не обратился ко мне с ледяным спокойстви­ем в голосе:

— Будьте любезны, не смотрите на меня так, это мне очень ин нравится.

И все. Никакого тебе возмущения — изысканная веж­ливость и учтивость. И никаких нервов, всякого там рас­стройства. Оказалось, что мой «гипноз» не подействовал. Холостой выстрел.

Во втором туре я решил испытать другой козырь — «игру лица». Когда мой ферзь готов был с «шахом» забрать вражескую пешку и, принеся себя в жертву, помочь остальным белым фигурам объявить врагу «мат», я со всем артистическим мастерством, на которое был способен, при­нялся внимательно рассматривать пешку а-7 как раз на противоположном участке фронта. Мой противник бросил на меня недоуменный взгляд, молча пожал плечами и де­монстративно склонился к моему ферзю. Мои усилия за­маскировать угрозу оказались бесплодными.

На третий день я решил испытать самый верный спо­соб — «ход под шумок». Когда я надолго задумался над ходом, мой противник поднялся и ушел в другой конец сце­ны. Тотчас я передвинул своего коня — ход этот я давно уже рассчитал — и незаметно пустил часы противника. Сам же продолжал делать вид, будто все еще думаю над хо­дом голова зажата в ладонях, туловище сосредоточенно нависло над доской... У партнера времени на часах было немного. «Подтолкну его к цейтноту, — думал я. — Минут пять таким трюком выиграю, все будет мне на пользу».

Каково же было мое удивление, когда в тот же миг мой противник появился у столика и сел на место. Как он узнал? Раздосадованный, отправился я смотреть другие партии.

Только дошел до середины сцены, как ко мне подбежал - демонстратор.

—  Ваш ход, — сообщил он, осторожно взяв меня за локоть. Вот, оказывается, в чем дело! В этих условиях мой прием «ход под шумок» оказался бессмысленным.

Четвертую партию я решил играть без всяких фокусов и быстро закончил ее вничью. Теперь у меня было пятьде­сят процентов очков — четыре ничьи. Результат неплохой, тем более что я же не за первым местом приехал — мне бы только набрать норму для получения звания мастера.

Большие надежды возлагал я на пятый день, в котором встречался с молодым и неустойчивым соперником. У него в таблице были одни нули, и я имел все основания рассчи­тывать, что прием «опаздывания» окончательно выбьет его из седла. Уверенный в себе, пришел я в турнирный зал на полтора часа позже. Приготовился и к жарким извинениям и к горячему бою. Каково' же было мое удивление, когда за столиком, где я должен был играть, уже не было шахматных часов, а на демонстрационной доске висела надпись: «Чер­ные выиграли».

—   Что это значит? — обратился я к судье. — Что это за шутки?

—  Мы не шутим, — спокойно заверил меня судья. — Вы опоздали.

—    У меня еще есть целый час времени.

—  Но не для шахматной партии, — невозмутимо констатировал судья. — Согласно положению о Турнире опоздание больше чем на час без уважительных причин влечет за собой автоматическое поражение, — и показал соответ­ствующий пункт.

—  Но я не знал об этом правиле! — пытался я спас­тись.

—  Я специально зачитывал этот пункт на открытии турнира.

Увы, не помню, по каким причинам, но я опоздал и на открытие турнира, пришел к самой жеребьевке...

26 октября

Вчера не мог больше писать — так расстроился. Пошел к приятелям, и сегодня голова раскалывается с похмелья.

Но все-таки решил записать до конца все, что произошло со мной потом.

После обидного нуля, полученного за опоздание, я про­играл еще две партии, и турнир мне стал безразличен. Зва­ние мастера уплыло, играть стало неинтересно. Но, может быть, именно это-то безразличие помогло мне, так как я одержал победы в следующих четырех партиях. Вновь где-то вдали замелькало заветное звание, но для этого нуж­но было успешно провести оставшиеся встречи.

В двенадцатом туре дела мои сложились не очень удач­но: сильный противник защищался на редкость упорно и, главное, на каждом ходу ставил мне ловушки. Как тут было удержаться от испытания приема «рука в воздухе», тем бо­лее что в один из моментов борьбы мой хитрющий враг расставил мне сети. Когда я заметил, что ход слоном сразу ведет к моей гибели, именно к роковому слону-то и потя­нулась моя рука. Неприятель заволновался, я поиграл па его нервах и не сразу убрал руку. Через минуту вновь мои пальцы затрепетали над острой полированной головкой. Враг не выдержал пытки и поднялся с места: теперь он предпочел наблюдать за полем битвы стоя.

Решив еще немножко потерзать ставшего мне ненавист­ным партнера, я в третий раз потянулся к слону. И тут случилось невероятное: я почувствовал вдруг, что держу в пальцах его холодную полированную головку. Решение пришло в голову молниеносно — отдернуть руку. Я бы так и сделал, если бы не поймал на себе пытливый взгляд от­куда-то взявшегося судьи. Пришлось делать ход слоном н получать немедленный мат. Как произошло, что я схватился за ненужную фигуру, ума не приложу.

С этого момента все пошло прахом. Но дела мои стали особенно безнадежными после трагического происшествия в следующей партии: встретился я с известным мастером Влюменфельдом, который, как оказалось, отличается бурным темпераментом и непоседливостью. Дернул же меня черт применить против него новый прием, о котором я еще не писал в дневнике. Он прост и напоминает «руку в воздухе». Вы записываете на бланке явно ошибочный, сразу проигры­вающий партию ход и подсовываете бланк поближе к не­приятелю. Тот, конечно, полюбопытствует, взглянет, увидит, что вы намереваетесь сразу проиграть, и, конечно, начнет волноваться. Нагнав на врага жару, вы затем бросаете его в холод, то есть зачеркиваете свой ход. Через минуту-другую еще раз пишете над перечеркнутым новый, но тоже ошибочный ход, и подвергаете партнера очередному испытанию. Подобная пытка может повторяться сколько угодно.

Только что я вознамерился применить этот хитрый прием против Блюменфельда, как увидел, что он вынул из порт­феля тетрадь и принялся в ней что-то записывать. Осто­рожненько перегнулся я через стол и заглянул в тетрадь. «Необычная пешечная структура, — начал свои записи ма­стер. — Я очень не люблю играть такие позиции». Это ме­ня вдохновило. Следующая запись была такова - «Не забыть бы перевести коня на ферзевый фланг». Ого, думаю, я тебе переведу! С нетерпением ожидал я, что напишет Блюменфельд дальше. В оставшееся время я был занят скорее изу­чением записей противника, чем обдумыванием ходов. Блюмеифельд невольно помогал мне своими записями. Так я узнал, что он боится размена ферзей, и, конечно, не стал менять сильнейшую фигуру; потом с его помощью я создал укрепленный форпост, который вызвал в записях возмуще­ние мастера.

Но вот, поднявшись со стула и зайдя со спины масте­ра, я увидел очередную запись в тетради Блюменфельда; «Опасаюсь жертвы слона на g-6». Я поспешил сесть на ме­сто и, почти не думая, со стуком переставил своего слона на это поле. В тот же миг Блюменфельд удивленно повел плечами, рука его потянулась к тетради, а карандаш вывел следующую фразу. «Опасения были напрасны, жертва сло­на оказалась неверной». Тут же мастер забрал моего слона и через три хода выиграл партию.

Поистине зломыслие человеческое не ограничено!

Турнир закончился крайне печально для меня — я ока­зался на одном из последних мест...

Получил шахматный журнал, в нем статья о московском турнире и обо мне. Пишут: «Не лишен дарования, но, к сожалению, пытался добиваться победы вне шахматной доски». Это все вредный судья: разозлился за то, что я сделал ему замечание. Тут же он приводит слова, которые я, по его мнению, должен изучить и запомнить:

«Александр Алехин считал, что движущей силой, веду­щей шахматиста к вершине мастерства, является «высокая цель — научные и художественные достижения, ставящие шахматы в ряд других искусств». Неплохо это помнить мо­лодым шахматистам, гонящимся только за очками!»

3 1 декабря

Опять Новый год. Каким ужасным был прошедший' А что даст следующий? Зовет встречать Гольдберг — при­дется опять пить и играть в преферанс. Кстати, вчера во время пульки мелькнула блестящая мысль: можно ведь н в картах применять психологические приемы. Так сказать, помогать фортуне. Хе-хе!

10 января

Пригласили играть в чемпионате города. Впервые после Москвы сел за шахматы — ничего не получается. Отучился работать, что ли? Преферансисты тянут каждый вечер. Илья нашел богатых фраеров — играют как пижоны. Что ж, все будет материальное подкрепление для нищего студента-не- удачника. Работа не пыльная, не хуже, чем у инженера. Только вот в ночное время, но ничего — привыкну!

9 марта

В чемпионате сплошные нули. Пишут: «Прошлогодний чемпион не в форме». А знали бы они, когда спать ложится «прошлогодний чемпион»!

5 апреля

Дело плохо! Фраеры устроили скандал за пулькой — кричали, будто я подтасовал карты. Попало нам с Ильей изрядно — второй день не выхожу из дому. Шуму теперь будет — нужно уезжать из Города. Ну и черт с ним! Все равно в институте дела безнадежны, как-нибудь проживу и без высшего образования!

27 августа

Собирал вещички перед отъездом на север, попался этот дневник. Семь лет не писал! Решил — отдам его гроссмей­стеру. Напоследок перечитал свои записи. Загублена твоя молодая жизнь, Семен Гамбитный! Что-то ждет тебя, удаст­ся ли тебе вновь когда-нибудь стать человеком?

На днях прочитал в книжке: «Можно совершить глу­пость, но нельзя умереть глупцом». Как раз про меня на­писано! Именно поэтому хватит ныть: что было, то было! Постарайся, Семен, спасти хотя бы то, что можно. Немало интересов есть еще у тебя в жизни, и главный среди них — сохранить уважение к самому себе...