Глава 2
Первые успехи
Одни вундеркинды, действительно, впоследствии вырастали в хороших мастеров, другие очень скоро уходили из шахмат, не сумев найти свое место в этой сфере человеческой деятельности. Судьбе было угодно, чтобы американский паренек написал яркую страницу в истории древней и мудрой игры...
Уже в 10 лет Роберт Фишер становится постоянным участником турниров «Вашингтон Сквэр Парк» (в этом нью-йоркском парке регулярно проводились соревнования, в которых за небольшую плату могли принять участие все желающие; победители получали денежное вознаграждение). Может, именно тогда Бобби понял, что шахматная игра способна приносить некоторые материальные дивиденды, что посредством шахмат можно зарабатывать, причем порой очень неплохо. Во всяком случае, на пирожные, книжки, жевательную резинку, поп-корн, кока-колу хватало, и не нужно было клянчить у матери жалкие центы. К слову, семья жила бедно, и вот тогда-то Регина в отчаянии написала Полу Неменьи, что у нее нет денег, чтобы купить для Бобби пару поношенных ботинок.
Кроме того, Бобби по совету товарищей стал посещать и Манхэттенский шахматный клуб - лучший в Нью-Йорке. Там соперники были посерьезнее, и юный Фишер с удовольствием играл с ними блиц партии, с жадностью схватывал (что называется, на лету!) их мимолетные «уроки».
...- Смотри, малыш, как я разделаю «под орех» этого дядю! - краснощекий завсегдатай клуба Джон Маклинней с заметным удовольствием взирал на доску. Его противник - тощий, с унылым выражением лица Грегори Питч - задумался в поисках ответа. Мелькание рук над доской, молниеносное переключение кнопок часов. Вот белый слон с шахом бьет пешку «Ь7». Черный король вынужден забрать пришельца. Тут же следует выпад белого коня с шахом. Еще через мгновение к атаке подключается ферзь...
Бобби с широко открытыми глаза наблюдал за за тем, как под ударами белых фигур рушится оборонительный бастион черных. Особенно его поразило, что в ситуации, когда силы обеих сторон были скованы взаимной борьбой, вперед неожиданно и смело пошла крайняя пешка. Вот это класс! А как уверенно и главное хладнокровно играет мастер: оставил под боем две фигуры, уже отдал три пешки - и всё для того, чтобы раскрыть позицию вражеского короля!
И Бобби старался подражать лучшим шахматистам - веселому и никогда неунывающему Маклиннею, уверенному в себе ГЪрвицу, строгому и всегда внешне хладнокровному старику Будеману, порывистому и нервному Ричфорду.. Их манере игры, проведению комбинаций, четкости действий за доской. Даже их замечания во время игры: «Ну, валяй, Ботвинник, выдавай ход!», «Это тебе не в России лес валить!», «Поздно, поздно пить молоко, когда уже печень отвалилась!», «Вам, мистер, надо бы в Пентагоне служить! Вон какие бастионы соорудили!», «Ну что, патцер (пижон), пешка-то отравленная!», «Ходи-ходи. Куда бы ты не пошел - все равно выйдешь к морю!» - мальчишка воспринимал с каким-то восторгом и упоением. Это был его мир - шахматных баталий и остроумных реплик, мир, в котором Бобби чувствовал себя уверенно и комфортно, к которому не надо было приспосабливаться, искать удобное место.
В 1954 году в Нью-Йорк прибыла сборная команда шахматистов Советского Союза. Это был ответный визит: летом 1946 года команда США выступила в Москве и проиграла со счетом 7,5:12,5. (Еще раньше, в 1945 году состоялся радио матч шахматистов СССР и США, который также закончился победой советских спортсменов - 15,5:4,5).
Как видим, ответного визита за океан нашим шахматистам пришлось ждать почти восемь лет. «Холодная война», конечно же, не способствовала укреплению спортивных связей. Только в 1953 году последовало приглашение в США. А сама поездка стала возможной лишь летом следующего года. В июне 1954 года команда в составе Смыслова, Кереса, Авербаха, Гёллера, Котова, Петросяна, Тайманова, Болес- лавского и Бондаревского (Ботвинник, сохранивший свое звание чемпиона мира после матча со Смысловым, отказался от поездки, ссылаясь на усталость) вылетела по маршруту Ленинград - Хельсинки - Стокгольм - Нью-Йорк.
«Перелет от Стокгольма до Нью-Йорка занял около двадцати часов, - вспоминал гроссмейстер Исаак Болеславский. - Ночь, проведенная в самолете, оказалась довольно утомительной, так как приходилось спать (или, вернее, дремать), скорчившись в кресле. Мы вздохнули с облегчением, когда ранним утром за бортом самолета увидели очертания Нью-Йорка. На аэродроме нас встречали представители Шахматной федерации США и многочисленные корреспонденты различных газет, радио и телевизионных каналов.
Нас обычно освобождали от процедуры таможенного досмотра. Не было его ни в Англии, ни во Франции, ни в Швеции, ни в Аргентине. Но в Нью-Йорке таможенный чиновник, видимо, хотел подчеркнуть, что его не касается, кто мы такие, и что никаких послаблений нам не будет. Во время досмотра таможенник увидел палехские шкатулки и кубок, который мы везли в подарок американским шахматистам, и потребовал, чтобы уплатили довольно большую пошлину. Напрасно мы старались его уверить, что это подарки, предназначенные их же гражданам: чиновник ничего не желал слушать. В конце концов остановились на том, что кубок и шкатулки будут посланы в Вашингтон в наше посольство. Мы опасались, что эти сувениры не успеют к нам вернуться до начала матча, но один из работников посольства привез их за несколько часов до открытия, и мы успели вовремя вручить памятные подарки.
Прямо с аэродрома нас повезли на советскую дачу, и здесь мы могли воочию убедиться, какого благодатного уголка хотел нас лишить Госдепартамент (ранее американские власти запрещали советским гражданам уезжать из Нью- Йорка более чем на 25 км - прим, авторов).
Комендант дачи с весьма немногочисленным персоналом проявлял о нас трогательную заботу, которую мы прежде всего могли оценить в столовой. Одновременно мы имели возможность оценить высокое качество и свежесть молочных продуктов...
В первый день мы были на даче единственными гостями и занимались, кто чем хотел: кто читал, кто плавал в бассейне, кто играл в бильярд. Во второй день, в воскресенье, приехали сюда отдыхать работники Советского представительства. Они отнеслись к нам очень сердечно и в дальнейшем, вплоть до нашего отъезда, все время старались скрасить нам пребывание в этой чужой и не слишком гостеприимной стране.
14 июня вечером мы уехали в Нью-Йорк - пора было приниматься за работу. Нас поместили в гостинице «Рузвельт» в самом центре Нью-Йорка. Это одна из дорогих гостиниц. До конца нашего пребывания мы так и не узнали, имеется ли в гостинице лестница, так как, не говоря уже о подъеме, даже спуск со второго этажа все живущие осуществляли только при помощи лифта...
Утром 15 июня мы пошли осматривать дневной Нью- Йорк. Поскольку мы ходили по центру, то не видели ни ветхих домишек, низких, грязных улиц. Небоскребы представлялись длинными узкими башнями, уходящими ввысь с широкого основания. Самое высокое здание в мире в сто два этажа, о которое в 1945 году разбился заблудившийся в тумане самолет, оставляет впечатление чего-то страшно массивного и созданного скорее природой, чем руками человека...
Пгавным организатором матча был капитан американской команды миллионер Бисноу. Входной билет стоил три доллара. Зал на полторы тысячи мест был переполнен все четыре тура матча. Чувствовалась опытная рука делового человека, который не собирался «гореть» на этом мероприятии...».
- А ты знаешь, Бобби, сейчас в Нью-Йорке находится команда русских шахматистов, - говорила Регина Фишер своему одиннадцатилетнему сыну. - А они - самые сильнейшие в мире. Я бы, конечно, сводила тебя в отель «Рузвельт», где они играют с нашими лучшими шахматистами, но билеты очень дорогие, я не могу позволить потратить за день шесть долларов!
- Ну, мам, давай сходим! - канючил мальчишка. - Мы в клубе об этом уже говорили. Мистер Павей сам будет участвовать в матче. А мистер Кларк показал газету, где было написано: «Русские в Нью-Йорке!! Не беспокойтесь, то только шахматисты!», русский чемпион Ботвинник не приехал, зато есть Смыслов, Керес, Авербах, Котов, Гёллер, Тайманов... Мы с мистером Нигро разбирали их партии. Как они красиво и хитро играют! Вот бы мне так научиться!
- Всё, Бобби, всё! По радио об этом матче много говорят. Да и в «Нью-Йорк геральд трибюн» пишут.
Но мальчишка все же попал на матч - в один из дней ребятишек-шахматистов туда сводил директор Бруклинского клуба Нигро. И Бобби воочию увидел прославленных советских гроссмейстеров.
Матч закончился со счетом 20:12 - в пользу советской команды. В американской сборной выступили шахматисты старшего поколения Решевский, Денкер, Павей, Горовиц (сюда же относятся и запасные Дейк и Кевитц), а также молодежь - Эванс, братья Бирны и Бисгайер.
В 1955 году к маленькому Фишеру пришел первый заметный успех. Он разделил 3-5-е места в чемпионате Бруклинского шахматного клуба (в семи турах по швейцарской системе Бобби набрал 4,5 очка: три партии выиграл, столько же сыграл вничью и лишь одну проиграл) и попал на чемпионат страны среди любителей. Это соревнование прошло в Нью-Йорке по швейцарской системе в 6 туров. Фишер сумел одержать одну победу, три партии сыграл вничью и две проиграл. В итоге - 32-е место. Что ж, для двенадцатилетнего мальчика дебют неплохой. Все же США - шахматная страна, и попасть на чемпионат даже среди любителей (без участия мастеров) жаждали тысячи игроков со всех штатов.
В том же году Роберт Фишер дебютировал в чемпионате США среди юношей, который состоялся в штате Небраска по швейцарской системе в 10 туров. Он выступил ровно, набрав 50 процентов очков: две партии выиграл, шесть сыграл вничью и две проиграл. А в итоге разделил 10-20-е места среди 40 участников.
Знаменательным для Фишера стал 1956 год. Он играл много и успешно. Сначала стал чемпионом Манхэттенского шахматного клуба (+ 7, - 1, = 4). Затем разделил 5-7-е места в первенстве Нью-Йорка (+ 4, - 2, = 1). После этого отлично выступил в столичной лиге (+ 4, - 0, = 1) и завоевал право сыграть в любительском чемпионате США.
Эти соревнования прошли в штате Нью-Джерси и принесли Роберту 21-е место. По сравнению с прошлогодним, дебютным, выступлением сделан шаг вперед на одиннадцать ступенек. А юношеский чемпионат США, проходивший в Филадельфии, дал безоговорочную победу тринадцатилетнему Фишеру, который из десяти партий выиграл восемь, одну проиграл и одну свел вничью.
Как лучшего среди юношей его включают в открытый чемпионат США (не путать с любительским чемпионатом!), состоявшийся в Оклахоме. Не проиграв ни одной партии (!), Фишер разделил 4-8-е места. В его активе - 5 побед и 7 ничьих, а также выполнение норматива национального мастера.
Мастер в 13 лет! Это уже что-то значит. Мальчишка явно гордился своим достижением. Он с достоинством отвечал на предложения партнеров по клубу сыграть легкую партию. Если это был достойный противник, то Бобби мог снизойти до игры с ним. Если же к нему обращался слабак или новичок, то юный Фишер мог коротко и полупрезрительно бросить: «Ноу!», не объясняя причин.
Уже тогда мальчишка проявлял строптивость характера. Ковда однажды в клубе во время шахматных баталий кто- то из посетителей повысил голос, юный Бобби немедленно сделал замечание нарушителю порядка: «Не шумите! Здесь же в шахматы играют!».
Вслед за этим Роберт Фишер принял участие в открытом чемпионате Канады, где помимо местных мастеров играли также шахматисты из США, Великобритании, Франции и Испании. В Монреале подросток разделил 8-12-е места (6 побед, 2 ничьи и 2 поражения). А в Вашингтоне он занял второе место в первенстве восточных штатов США.
Тут надо отметить, что многое Фишеру дало общение с нью-йоркским мастером Джеком Коллинзом, который стал тренером 13-летнего шахматиста. Прикованный к инвалидной коляске Коллинз был известен тем, что воспитал двух шахматистов мирового класса - гроссмейстеров Уильяма Ломбарди (чемпион мира среди юношей 1957 года) и Роберта Бирна (чемпион США 1972 года, участник четвертьфинального матча претендентов на первенство мира 1974 года).
Квартира Коллинза стала для Фишера вторым домом. Здесь он пропадал едва ли не ежедневно. Зачастую даже прибегал на переменах из школы (она находилась буквально рядом), чтобы сыграть несколько партий в блиц.
Позже Коллинз вспоминал, что Бобби «поглощал большое количество шахматных книг, чем кто-либо и когда-либо. Он читал их не только ради изучения дебютов, он любил сам процесс познания».
- Бобби, старайся тщательнее изучать позицию, - поучал своего ученика наставник. - Это только поначалу кажется, что все ясно. Вот ты решил выиграть пешку. Но почему противник бросил ее на произвол судьбы? Не торопись бить, это может быть «подстава». Внимательно посмотри, что изменится после принятия жертвы. Увидел, понял?
Высокий нескладный подросток с несколько удлиненным лицом, в поношенном свитере, потертых джинсах и стоптанных кроссовках, походкой вразвалку, стеснительный и молчаливый, обидчивый и по-детски наивный - таким был Роберт в 13 лет. После проигрыша он едва сдерживал слезы, а победам радовался с ребячьей непосредственностью. Со временем проигрыши стали редким явлением, зато выигрыш - обычным делом.
В 1957 году Фишер сыграл в более чем дюжине престижных соревнований. Он последовательно выиграл юношеский чемпионат страны в Сан-Франциско (в девяти партиях по швейцарской системе - 8 побед и одна ничья), первенство штата Нью-Джерси, столичную лигу в Нью-Йорке (5 побед в пяти партиях), матчи с Беннизоном и Кардосо, был первым на открытом чемпионате США, прошедшем в Кливленде (в двенадцати партиях - 8 побед и 4 ничьи).
14-летний подросток сыграл также в открытом первенстве Западных штатов (Милуоки; 5 побед, 2 ничьи и одно поражение), открытом первенстве Среднего Севера (Милуоки; 4 победы, 2 ничьи и одно поражение), мини-матче с Максом Эйве (одна ничья и одно поражение).
В этот период Роберт Фишер много занимается, регулярно посещает Манхэттенский шахматный клуб. Он самостоятельно изучает русский, испанский и сербско-хорватский языки, чтобы читать шахматные журналы, выходящие в СССР, Югославии, испаноязычных странах.
Казалось, Бобби ничто, кроме шахмат, не интересует. Но это не совсем так. Подросток с удовольствием плавал в бассейне, играл в бейсбол и баскетбол, увлекался всевозможными интеллектуальными играми.
Однако фанатическая преданность шахматам, конечно же, пересиливала всё остальное.
Регина Фишер проявляла завидную настойчивость во всем, что касалось «продвижения» ее сына. Она обращалась к устроителям турниров, к организаторам соревнований, судьям, тренерам, в различные газеты и журналы. Это благодаря ее активности о шахматном вундеркинде узнали сначала в своей стране, а затем и во всем мире.
В 1957 году Регина написала письмо в Центральный шахматный клуб СССР с просьбой издать сборник партий Бобби Фишера. «А гонорар можно положить в московский банк на его имя, - деловито советовала женщина. - Бобби был бы рад иметь счет в русском банке». Что ж, талант талантом, а бизнес есть бизнес!
«Шахматы для меня - всё!»- повторял Роберт. Регина Фишер всячески поощряла увлечение сына. Обладая жестким и властным характером, она фактически подавляла волю подростка. И немудрено, что со временем он стал ее ненавидеть. К 1960 году это вылилось в полное противостояние. И мать решила оставить 17-летнего Роберта одного. К тому времени Джоан вышла замуж за физика Рассела Торга и уехала в Калифорнию, а Регина перебралась в Англию, там вышла замуж за ученого Кирила Пьюстена, взяла его фамилию. Она стала заниматься научной деятельностью и в 1968 году защитила докторскую диссертацию в области^ медицины (Йена, Германия). Но ее больше влекла политика, и госпожа Пьюстен стала активисткой пацифистского движения. Позже Регина возвратилась в США, поселилась в Пало-Альто, где и скончалась 26 июля 1997 года в возрасте 84 лет. Джоан пережила ее на три года. Ее муж работал в Стэнвордскомуниверситете.Уних-троедетей, но родители не хотели, чтобы они играли в шахматы.
Успех Фишера в национальном чемпионате показал, что в США появился новый лидер, пускай, пока юный, но весьма достойный наследник Решевского и Файна. Если Ройбен Файн уже давно перестал выступать в соревнованиях, то Сэмюэл Решевский не сразу смирился с тем, что его отодвигают на вторые роли, и последующие несколько лет прошли под знаком отчаянной конкурентной борьбы между старым и новым лидерами.
За победу в национальном чемпионате США Роберт Фишер был удостоен звания международного мастера. В 14 лет - международный мастер! Однако реакция Бобби неожиданная: «Могли бы дать и гроссмейстера!».
В 1958 году в 6-м номере журнала «Шахматы в СССР» была помещена статья В. Пархитько «Встречи в Нью-Йорке». Любопытно сегодня ознакомить любителей шахмат с тем, что увидел журналист.
«Вскоре после приезда в США я зашел в шахматный клуб «Манхэттен». Это самый большой шахматный клуб в Соединенных Штатах Америки, но расположен он всего в двух маленьких комнатах на первом этаже гостиницы «Вудро».
- Вы хотите увидеть нашего нового чемпиона Фишера? - спросил директор клуба Ганс Кмох. - Это неудивительно. В последнее время его хотят видеть многие корреспонденты. Однако ничего не поделаешь, придется отказать и вам. Бобби сейчас в южных штатах, отдыхает у родственников после чемпионата Америки. Будет здесь, в Нью-Йорке, только в феврале. Но я могу вам дать его адрес и телефон.
Имя Роберта (это полное имя Бобби) Фишера сейчас часто мелькает на страницах американских газет. Четырнадцатилетний школьник достиг больших успехов. В серьезных турнирах он выступает всего два с половиной года, и уже в 1956 году завоевал звание чемпиона страны среди юношей.
В июле 1957 года в Сан-Франциско Фишер второй раз участвовал в юношеском первенстве США. Результат - восемь побед и одна ничья. Первое место и звание чемпиона.
...В сентябре 1957 года компания «Пепси-Кола», которая конкурирует с компанией «Кока-Кола» и пытается вытеснить сейчас эту, последнюю, на рынках Филиппинских островов, организовала матч Фишера с чемпионом Филиппин среди юношей Кардосо. Фотографии юных шахматистов появлялись на обложках самых популярных журналов рядом с рекламами компании «Пепси-Кола». Роберт Фишер легко выиграл этот матч.
...Роберт Фишер живет в Бруклине, в той части Нью- Йорка, в которую американское правительство запретило въезд советским гражданам. Поэтому я позвонил ему по телефону. В трубке послышался мальчишеский голос:
- Кто говорит?
- Советский корреспондент. Я хочу с вами встретиться.
- Вы из Москвы?
-Да.
- Вы знаете Смыслова, Ботвинника, Бронштейна, Тайманова, Таля, Спасского?
И он выпалил единым духом десятка полтора фамилий лучших шахматистов Советского Союза.
Мы договорились встретиться в этот же вечер в шахматном клубе «Манхэттен». Когда я пришел туда, навстречу поднялся очень высокий, стройный юноша. На нем был простой старенький свитер, из-под которого выглядывал воротник ковбойки. Говорил он короткими фразами, застенчиво, односложно отвечая на вопросы. Оживлялся лишь тогда, когда беседа касалась шахмат.
Да, он коренной житель Нью-Йорка. Все время жил здесь, редко выезжал, учится сейчас во втором классе школы второй ступени. Он любит коньки, хорошо ходит на лыжах. В шахматы он начал играть в шесть лет. Изучать их серьезно начал с десяти. Быстро и легко запоминал комбинации, анализировал партии лучших шахматистов мира.
Живет с матерью и сестрой Джоан на скромный заработок матери, которая работает медсестрой. Сестра учится в медицинском колледже Бруклина. Бобби сейчас тоже начал получать призы в турнирах. И хотя призы небольшие, но это тоже немного помогает семье.
О Советском Союзе он знает очень мало. Правда, в учебнике по географии есть глава, посвященная Советской России, но ее не проходят на уроках. Поэтому он спрашивает, много спрашивает о нашей стране.
- Правда, что у вас в стране студенты получают стипендию? Правда, что нужно очень мало платить за учебу?
Но он великолепно осведомлен о том, что происходит в шахматной жизни Советского Союза. Хотя в Америку шахматные издания нашей страны поступают с большим опозданием, он старается все же следить за важнейшими событиями, за лучшими партиями советских мастеров. «У вас 19 гроссмейстеров сейчас, правда? У вас есть шахматные секции во Дворцах пионеров, я слышал, не так ли?».
Неудивительно, что в личной шахматной библиотеке Фишера больше половины - 40 советских книг. Он не знает русского языка, но выучил русские буквы и разбирается в примечаниях и анализах.
- Я слежу за партиями ваших гроссмейстеров, - говорит он. - Очень хочу сыграть с ними, я изучал их партии...
Я спрашиваю его мнение о С. Решевском. Он немного думает, как будто колеблется, но отвечает спокойно:
- Решевский - это шахматист старого стиля. Он связан с прошлым шахмат, я с ним несколько раз играл в легких партиях и всегда выигрывал. А в турнире получилась ничья, потому что я сделал один слабый ход, поторопился.
Он спрашивает о шахматной жизни в нашей стране и все время удивляется: «Неужели у вас играют в лучших залах и на сценах? Неужели у вас действительно так много любителей шахмат? Неужели партии передаются по радио и телевидению?».
Сейчас Фишер собирается поехать в Советский Союз. Он уже думал о поездке в нашу страну в прошлом году, но тогда не было денег.
- Вот, может, сейчас удастся немного накопить. Тогда я приеду в Москву, а в августе поеду в Югославию д ля участия в межзональном турнире. Победители этого турнира получат право участия в турнире претендентов. Я хочу быть среди победителей. Потом, может, доведется встретиться и с чемпионом мира - это моя мечта...
Я спрашивал, что он хотел бы увидеть в Советском Союзе.
- Конечно, я хочу встретиться с шахматистами, - говорит он. - Хочу увидеть Москву, Ленинград и особенно шахматные секции Дворцов пионеров...
А потом он объясняет, что я - первый советский корреспондент, с которым ему довелось встретиться.
Поэтому он хочет, чтобы я передал большой привет советским шахматистам.
-Я их очень люблю, -добавляетон. -Мне очень нравится их стиль игры, острый, наступательный, боевой. Очень хочу увидеться с ними и поиграть.
Бобби несколько раз приходил ко мне в гостиницу. Я играю в шахматы слабо. Но он настоял на том, чтобы мы сыграли. Я попросил ферзя вперед... и выиграл. Следующую партию он без ладьи выиграл у меня. И, наконец, третью партию - ее он тоже играл без ладьи - я свел вничью.
Однажды Бобби, несколько смущаясь, спросил, не опубликовали бы в Советском Союзе некоторые из его партий с комментариями. Я сказал, что не являюсь представителем какого-либо шахматного издания, но попробовать можно. Он очень обрадовался. А через несколько дней принес несколько своих партий с комментариями...».
Заметим, что советский шахматный журнал два раза поместил партии Роберта Фишера с его примечаниями. Но на этом все и закончилось. Видимо, последующее поведение (выходки!) молодого американца, его неприкрытое стремление прервать гегемонию советских шахматистов, не понравились спортивным руководителям СССР, и редакция журнала была вынуждена снизить свое «восхищение американским шахматным вундеркиндом».
В июне 1958 года исполнилась давняя мечта Роберта - он побывал в Советском Союзе. Еще годом раньше Регина Фишер написала письмо, да не кому-нибудь, а самому советскому лидеру Никите Хрущеву. Писала она по-русски, поскольку основательно изучила язык в годы учебы в Первом Московском медицинском институте. В письме госпожа Фишер сообщала о себе, о своей приверженности пацифистскому движению, о любви к Советскому Союзу и выражала просьбу пригласить ее детей - Джоан и Роберта на Московский всемирный фестиваль молодежи и студентов.
Письмо было передано в советское посольство в Вашингтоне. Но Московский фестиваль прошел, а ответа всё не было. И лишь в начале 1958 года, когда стало известно, что юный Фишер завоевал звание чемпиона США по шахматам, из Москвы пришло приглашение. Официально приглашал Спорткомитет СССР. Поскольку Бобби не было даже 16 лет, в качестве сопровождающей подростка назначили его старшую сестру. Стоимость одного авиабилета по маршруту Нью-Йорк - Амстердам - Москва (для Бобби) оплатила известная телевизионная компания, устроившая шоу для юных талантов.
В столице Советского Союза молодых американских гостей приняли радушно. Им предоставили гостиницу, переводчицу-экскурсовода, автомобиль. В программе было посещение Кремля, музеев, Третьяковской галереи, Большого театра, нового стадиона в Лужниках, прогулка по Москва- реке на катере. Джоан была в восторге. Ей все нравилось: большой город, резко контрастирующий с Нью-Йорком, приветливые люди, столь трогательно откликающиеся на ее просьбы, красивый метрополитен, проспекты и здания, украшенные фестивальной символикой 1957 года (за год до этого в Москве проходил Всемирный фестиваль молодежи и студентов).
А вот Бобби не интересовали ни Кремль, ни музеи, ни Москва-река. После прилета в аэропорту он выразил желание как можно быстрее попасть в Центральный шахматный клуб СССР. А устроившись в гостинице, отказался от обеда и вместе с сопровождающим сотрудником Спорткомитета направился на Гоголевский бульвар, где в доме номер 14 располагалась главная шахматная Мекка Страны Советов.
Войдя в старинный особняк, Фишер с интересом осмотрел портретную галерею чемпионов мира, плакаты и стенды, подтверждающие успехи советской шахматной школы, заглянул во все залы и кабинеты. Как чемпиону США ему предоставили самую лучшую комнату - так называемую Гроссмейстерскую, где всегда любили уединяться за беседой и анализом партий ведущие шахматисты, среди которых, действительно, нередко бывали и гроссмейстеры М. Ботвинник, В. Смыслов, Д. Бронштейн, П. Романовский, Т. Петросян...
.. .В Центральный шахматный клуб Бобби приходил ежедневно и покидал его лишь вечером. Он увлеченно играл бесчисленное количество блиц партий с постоянными посетителями клуба - перворазрядниками, кандидатами в мастера, мастерами. Фишер задался целью доказать, что играет не хуже «этих хваленых русских», причем уважительно относился к советской шахматной школе, отдавал должное мастерству ведущих московских шахматистов. Бобби, конечно, очень хотел бы встретиться за доской с чемпионом мира Ботвинником или, на худой конец, с претендентом на это звание Смысловым, но, разумеется, и чемпион, и эксчемпион мира, за месяц до того сыгравшие матч-реванш, и не думали прерывать свой законный отдых, чтобы спешить в ЦШК на встречу с пятнадцатилетним американским чемпионом. (Кстати, по воспоминаниям М. Ботвинника, он как раз в те дни заглядывал в клуб, но, конечно, не обратил внимания на игравшего подростка).
Бобби пришлось довольствоваться победами над молодыми московскими мастерами Никитиным, Воловичем, Лутиковым. Талантливым заокеанским гостем заинтересовался и сам председатель Всесоюзной шахматной секции (с 1959 года - председатель Федерации шахмат СССР), известный теоретик и исследователь, мастер Владимир Алаторцев. А проиграв вундеркинду три легкие партии, был настолько изумлен игрой 15-летнего юноши, что даже написал в газете «Вечерняя Москва» такие слова: «Готовьтесь к встрече с Фишером!.. Это - будущий чемпион мира...». Шахматного мэтра поразили уверенность, с которой Бобби проводил партии, его феноменальная память, изобретательность в защите трудных позиций и обширные дебютные познания.
И вот, чтобы поддержать честь советских шахмат, в ЦШК срочно были вызваны гроссмейстеры Давид Бронштейн, Тигран Петросян и чемпион Москвы мастер Евгений Васюков. Правда, Бронштейн по каким-то причинам не смог приехать, но другие двое устроили юному американцу настоящий экзамен. Петросян выиграл свой матч с перевесом в два очка, а Васюков сыграл с гостем 16 блиц партий и добился победы с общим счетом 11:5. Бобби был потрясен. Он подумал: «А как же тогда играет сам Ботвинник?!».
Спустя много лет (в 2003 году) Евгений Андреевич Васюков вспоминал: «Я приехал в Будапешт на юбилей венгерского маэстро Андрэ Лилиенталя (1996 год - прим. авт.). Торжественный вечер был в разгаре. И вдруг ко мне подошел администратор и сказал: «Вас разыскивает какой-то мужчина. Он ждет у входа». Я вышел на улицу, ко мне обратился мужчина с полуседой бородой и сказал на ломаном русском языке: «Мистер Васюков, вы, надеюсь, помните нашу последнюю встречу в Ванкувере в 1971 году и наш матч в Москве в 1958 году?». Это был Роберт Фишер, экс-чемпион мира, на долгие годы осевший в Будапеште. Оказалось, он помнил во многих деталях свои матчи и партии, сыгранные в разные годы, в том числе и в юности в Москве».
Интересно, как сам Фишер пояснил этот эпизод в своем интервью венгерскому журналисту: «В один из дней 1996 года я пришел к Лилиенталю, а у него собралось много людей. Я решил повернуться и уйти, но жена Лилиенталя стала меня уговаривать остаться. Мы разговаривали на лестничной площадке. Она сказала, что среди гостей есть и шахматисты, в том числе из России. Меня это заинтересовало. Среди названных фамилий промелькнула знакомая
- Васюков. Я сразу же вспомнил лето 1958 года: Москва, шахматный клуб, блиц партии с сильными московскими мастерами и даже гроссмейстерами. Затем я встречался с Васюковым в 1971 году в Ванкувере, когда он был секундантом Марка Тайманова. Ну, Петросян позднее стал чемпионом мира, а вот молодой чемпион столицы России Васюков просто поразил меня - настолько сильно он играл блиц. Поэтому мне захотелось его увидеть...».
Тогда, в далеком 1958 году, американский подросток просто бредил творчеством ведущих шахматистов мира. В США было всего пять гроссмейстеров: Файн, который уже отошел от больших шахмат, Решевский, неоднократный чемпион страны, Кэжден, которому уже шел 53-й год, а также 26-летний Эванс и 29-летний Бисгайер, которые ранее отличались в мировых юношеских соревнованиях, а затем в чемпионатах страны. Бобби с ними уже играл и мог судить об их силе.
-А вот в СССР -19 гроссмейстеров! - восхищался Фишер.
- Ну с Петросяном я уже познакомился. Очень хочу сыграть с Ботвинником, Смысловым, Бронштейном, Кересом, Фло- ром, Котовым, Авербахом, Болеславским, Бондаревским, Лилиенталем, Таймановым, Геллером... А ведь есть еще молодые Корчной, Спасский, Таль! В чем их сила, чем они берут?! Неужели я во многом уступаю им?
Шагая по Москве, Бобби оглядывал здания и думал: «Г^е-то здесь живет Ботвинник, чемпион мира, лучший шахматист планеты... Попасть бы к нему в гости, посмотреть, как он живет, как занимается шахматами, что читает, чем еще интересуется... Чемпион! Вот бы когда-нибудь стать гроссмейстером и чемпионом!».
В Москве Роберт и Джоан пробыли две недели (после этого Бобби ни разу не был ни в СССР, ни в России, хотя нынешний президент ФИДЕ Кирсан Илюмжинов настоятельно приглашал его и даже подарил ему коттедж в Элисте, ни в странах СНГ). Брат и сестра хотели бы побыть еще (Бобби - чтобы дальше играть в шахматы в ЦШК, Джоан - дальше знакомиться с городом юности матери). Но руководство Спорткомитета СССР под надуманным предлогом отказало в этом. Уже тогда юный Фишер шокировал многих своим экстравагантным поведением. Однажды во время обеда в ресторане он нагрубил официантке, дерзко высказался о «русских порядках». А сотрудница Центрального шахматного клуба А. Королева вспоминала, что однажды она заглянула в Гроссмейстерскую комнату и увидела молодого парня, задравшего ноги на стол. Она возмутилась, но ей тут же объяснили, что это американец, а в США, мол, такое не возбраняется. А еще Фишер неодобрительно отозвался о советских туалетах и сделал обобщающий вывод, что страна, имеющая такие безобразные туалеты, не может называться передовой.
- Знаешь, Джоан, - говорил американский чемпион сестре, - Москва, конечно, интересный город, но я бы не хотел тут жить. Сервис плохой, грязно, люди ни бум-бум по-английски... А вот шахматисты здесь сильные. С ними приятно играть, у них есть чему поучиться.
Из этой поездки Бобби, конечно, же больше всего запомнились шахматные баталии в ЦШК, а еще - парк имени Горького, где расположен шахматный павильон, возле которого вдоль аллеи были установлены большие портреты сильнейших советских шахматистов. «Вот это да! - восхищался Бобби. - Здесь по-настоящему уважают шахматы и шахматистов!». С собой на память юный американец увез подаренные ему красивые кожаные шахматы.
После Москвы Роберт в июле того же года отправился в Югославию, чтобы акклиматизироваться перед межзональным турниром, который должен был начаться 5 августа в тихом курортном городке Портороже. И снова его сопровождала сестра Джоан, с которой Регина Фишер передала письмо для Шахматного союза Югославии. Мать написала: «С Бобби у вас не возникнет никаких проблем, при условии, если вы оградите его от чрезмерного внимания публики и особенно журналистов, стремящихся выведать подробности его личной жизни. Поместите его в отель и предоставьте ему возможность свободно общаться с сильными гроссмейстерами и играть с ними, но, пожалуйста, не предлагайте ему выступать в сеансах одновременной игры. Он очень трудолюбив, когда занимается тем, что его интересует, не склонен к юношеским забавам и знает, чего хочет, особенно в шахматах...».
Госпожа Фишер также сообщала: «...Он носит простые спортивные куртки и не признает костюмов и галстуков. Он не курит, не пьет и не встречается с девушками. Не умеет танцевать. Увлекается плаванием, игрой в теннис, лыжами, коньками и хотел бы пройти перед турниром четко продуманную программу обще спортивной подготовки. Этот год был весьма напряженным для Бобби: он уделял много внимания школьным занятием, играл в шахматы, писал книгу, подвергся операции - ему удалили гланды. Поэтому он нуждается в активном отдыхе и восстановлении физической формы...».
Регина Фишер во многом лукавила и преувеличивала достоинства сына. Мы уже сообщали, как Бобби относился к учебе в школе, да и никакую книгу он тогда еще не писал. К тому же после чемпионата США Фишер в турнирах не участвовал, а сыгранные в Москве блиц партии вряд ли можно считать серьезным испытанием.
Однако шахматное руководство Югославии внимательно отнеслось к письму матери юного американца. Для Бобби были организованы два тренировочных матча - с мастерами Драголюбом Яношевичем и Миланом Матуловичем, ему создали прекрасные условия для отдыха и акклиматизации.
Обе партии Фишера с 35-летним Яношевичем завершились вничью, а 23-летнего Матуловича юный американец победил со счетом 2,5:1,5. С последним Фишер даже подружился (интуитивно он тянулся к взрослым, но с не очень большой разницей в годах с ним). Серб даже свозил американца в горную часть страны. Там они покатались на лыжах.
Интересно, что почти в то же время Регина Фишер написала несколько писем в Будапешт, в Федерацию шахмат Венгрии. Активист федерации Тибор Флориан рассказал при встрече советскому гроссмейстеру А. Котову:
- Посмотрите, какие письма идут от мадам Фишер. - И показал одно из них. В нем было написано: «На пути из Москвы в Белград Бобби может на несколько дней остановиться в Будапеште и дать сеансы одновременной игры. Условия оплаты таковы (следовало перечисление довольно крупных сумм). Если будете делать ему подарки, просьба ничего спиртного не класть. Можно дарить оптику и ювелирные изделия».
Заботливая мамаша очень практично пыталась извлечь выгоду из поездки сына на соревнование.