глава 5
Первые странности
Надо ли говорить, что настроение Бобби после турнира в Буэнос-Айресе было не из лучших. А тут еще окончательно испортились его отношения с матерью. Регина Фишер, поначалу поощрявшая увлечение сына шахматами, с годами с тревогой стала замечать, что эта страсть становится всепоглощающей, неуемно однобокой. Поистине эгоистичный характер Бобби приводил иногда к непредсказуемым поступкам, шокировавшим окружающих. Фишер поступал так, как считал нужным. Он игнорировал советы матери, бросил учебу в школе. 17-летний юноша не интересовался ничем, кроме шахмат, не ходил в театры и на танцы, не ухаживал за девушками, не посещал бары, почти не имел друзей.
Много лет спустя в интервью загребской газете «Старт» он высказался так: «Отец бросил мою мать, когда мне было два года. Я его не видел... Дети без родителей вырастают волками...».
Бобби надоела опека матери, ее постоянные замечания, упреки и претензии.К примеру, когда он приехал на турнир в Сантьяго, то сразу же демонстративно заявил организаторам соревнований, которые пригласили в Чили и его мать: «Эта женщина не должна и близко приближаться к отелю, в котором я буду жить!», а затем на карте-схеме города очертил окружность вокруг отеля, за которую, мол, не должна переступать Регина Фишерю
Регина попыталась было приобщить сына к пацифистскому движению, но эффект получился обратный: Бобби возненавидел и свою мать, и ее друзей, пришел к мысли, что всё зло в мире происходит от коммунистов, евреев и гомосексуалистов. В дальнейшем это мнение глубоко укоренилось в его сознании и стало порой проявляться в виде истеричных антикоммунистических и антисемитских высказываний.
Так в отношениях сына и матери наступил разлад. В 1960 году Регина Фишер окончательно махнула рукой на 17-летнего сына и сказала ему: «Живи, как хочешь!», после чего покинула его. Она оставила ему квартиру в Бруклине и переехала в другое место. Затем вышла замуж за английского ученого Пьюстена и перебралась в Великобританию.
Бобби спокойно отнесся к разрыву с матерью. «Я ей благодарен за то, что она оставила меня, - сказал он позже в интервью, данном корреспонденту журнала «Харпер». - Она всегда держала меня за волосы, а я не люблю, когда меня держат за волосы...». Сказано весьма образно, чисто по-американски.
С этой поры юноша стал жить один, без какой-либо опеки и без чьих-либо советов. Мог распоряжаться своим временем как хотел, ложился спать, когда придется, вставал поздно, регулярно посещал шахматный клуб, стал чаще обедать в ресторанах («Люблю, чтобы меня обслуживали официанты в белых смокингах!»), был всецело поглощен шахматами, прерывая самостоятельные занятия только ради обеда или просмотра телевизора. Шахматные успехи давали кое- какой приработок, но Фишер часто повторял, что призы за победы в соревнованиях оскорбительно малы.
Завоевав звание чемпиона США, Бобби начал диктовать свои условия организаторам турниров: каким должен быть размер призовых, необходимость тишины в зале, хорошей освещенности, удобное расположение игрового столика и т.д. Устроители соревнований непременно хотели видеть среди участников молодого чемпиона (все восхищались его успехами, присутствие на турнире Бобби Фишера - залог хорошей посещаемости), поэтому его приглашали на турниры, звали для выступлений и проведения сеансов одновременной игры (хотя Фишер очень неохотно соглашался на публичные выступления - очевидно, в силу своего замкнутого характера).
Фишер видел, что рейтинг его популярности растет, что к нему уважительно относятся (правда, не все!), что с ним считаются. П*е бы он ни появлялся, сразу же его окружали поклонники, журналисты, а то и просто зеваки. Поначалу это льстило молодому чемпиону, но со временем стало надоедать и раздражать. Особенно, если окружающие вели себя бесцеремонно, развязно, панибратски.
...- Хелло, Бобби, как ты относишься к сексу? Какие женщины тебе больше нравятся - блондинки или брюнетки, полные или худые? - от задавшего эти вопросы бородача- репортера в яркой майке с броской надписью «Независимая пресса» за версту несло сивушным перегаром. - Наша газета готова хорошо заплатить за твои откровенные мысли по этому поводу.
Фишер бросил гневный, испепеляющий взгляд на журналиста-любителя виски:
- Мне не о чем с вами говорить!
И круто повернувшись, слегка задев при этом худенькую девушку в очках, кажется, представительницу молодежного журнала, всё пытавшуюся узнать его мнение о современной музыке, Бобби быстрым шагом устремился прочь. «Шакалы! Стервятники! - нелицеприятные мысли о всей журналистской братии не давали покоя. - Ишь, как накинулись акулы пера и микрофона! Им только дай повод, любое слово, любую фразу извратят и испохабят! Нужно подальше держаться от этой пишущей и снимающей кодлы!».
Поскольку подобные стычки с журналистами стали происходить все чаще, то Бобби вообще перестал общаться с представителями прессы. Скрипя зубами, вынужден был мириться с их присутствием на официальных встречах и пресс-конференциях. А фотокорреспондентов вообще не жаловал. «Так и норовят поймать в объектив компрометирующий кадр! Им лишь бы запечатлеть что-то сенсационное, скоро и в туалете будут снимать! А во время соревнования как они мешают своими блиц-вспышками!».
С годами мнение Фишера о представителях СМИ, а заодно и о писателях, фотографах только укрепилось и в конце концов вылилось в судебные тяжбы против некоторых из них...
В том же в 1960 году Фишер удачно выступил в небольшом турнире в столице Исландии Рейкьявике, куда его пригласили по просьбе исландского гроссмейстера Олафссона. Кроме них участвовали также местные мастера Йоханссон, Торбергссон и ГУдмундссон. Первое место американского чемпиона было воспринято как само собой разумеющееся. Фишер одержал три победы и сделал одну ничью (в последнем туре с Торбергссоном). Этот успех несколько утешил Фишера после откровенного провала в Буэнос-Айресе. И вообще столица Исландии в будущем стала счастливым для Фишера городом. В 1972 году здесь он стал победителем матча за звание чемпиона мира. В 2005-м именно сюда Бобби перебрался после восьмимесячного японского «плена». Здесь же в 2008-м он нашел свое последнее упокоение...
А главным событием 1960 года стала XIV Всемирная шахматная олимпиада, местом проведения которой был выбран Лейпциг (ГДР). Соревнования прошли с 16 октября по 9 ноября и собрали рекордное количество команд - 40. Сначала были проведены четыре полуфинальных турнира, а затем - финальные состязания.
В пятый раз подряд победила сборная команда Советского Союза (ее честь защищали Таль, Ботвинник, Керес, Корчной и запасные Смыслов и Петросян). Она выиграла все 20 матчей, а из 80 сыгранных партий советские шахматисты проиграли только лишь одну!
Второй была команда США (Фишер, Ломбарди, Р. Бирн, Бисгайер, Россолимо, Вайнштейн). В ней не было Решевского, который, узнав, что первая доска отдана Фишеру, отказался ехать в Лейпциг. Третье место заняла команда Югославии. Заметим, что участие американцев вообще было под большим вопросом. Дело в том, что Госдепартамент США запретил поездку шахматистов в страну социалистического лагеря, которая ими не признавалась. Однако Регина Фишер подняла большой пум, объявив в знак протеста голодовку под стенами Белого дома. Она выступала по телевидению и радио, в газетах. Ее поддержали многие американцы.
Госдепартамент был вынужден сдаться, и сборная США поехала в ГДР. А Регина Фишер сразу же стала популярной личностью не только в Америке, а и во всем мире. Самого же Бобби это только раздражало: «И чего она вмешивается! Без нее бы разобрались. Чиновники обязаны думать о престиже страны, иначе зачем они нужны».
Главный матч СССР - США состоялся в пятом туре и закончился победой советской сборной - 2,5:1,5.
Партия лидеров Фишер - Таль закончилась вничью.
Роберт Фишер на Олимпиаде участвовал в 18 матчах из 20 (пропустил два поединка в полуфинале). Он набрал 13 очков (10 побед, 6 ничьих и два поражения). Интересно, что проиграл американский чемпион в полуфинале лидеру сборной Эквадора Муньесу и в финале - югославскому гроссмейстеру ЕЛигоричу. А победил лидеров команд Румынии (Шцеску), Болгарии (Бобоцова), Венгрии (Сабо). Нидерландов (Эйве), Чехословакии (Пахмана), ГДР (Ульмана) и других.
Победой над Эйве Бобби взял своеобразный реванш за проигрыш пятому чемпиону мира в тренировочном матче в 1957 году. А вот итоги личных результатов Олимпиады в Лейпциге: на первой доске чемпион мира Михаил Таль набрал 73,33% (11 очков в 15 сыгранных партиях). Роберт Фишер показал второй результат - 13 очков из 18 (72,22%). На третьем месте Светозар Глигорич-12 очков из 17 (70,59%).
На торжественном закрытии XIV шахматной олимпиады, когда Таль подошел к столику, за которым сидел Фишер и ряд других участников, Бобби шутливо предложил чемпиону мира: -Дайте мне вашу руку - посмотрим вашу шахматную судьбу. Я вижу, - начал американец «гадание», - что вы очень талантливый шахматист...
К столику стали подходить новые слушатели.
- На вашей руке написано даже, что вы играете остро, в ярко комбинационном стиле...
Окружающие с улыбкой слушали пророчество юного гроссмейстера.
- Но я вижу, что титул чемпиона мира вы в недалеком будущем потеряете во встрече с одним молодым американским гроссмейстером...
Было абсолютно ясно, кого имел в виду Фишер, но Таль тут же повернулся к стоявшему рядом гроссмейстеру Ломбарди и, протянув ему руку, с наигранным восхищением сказал:
- Браво, Уильям! Значит, вам предначертано сменить меня на посту чемпиона мира!
Раздался дружный смех окружающих. Громче всех смеялся и сам Фишер.
Олимпиада в Лейпциге имела большой успех. Прекрасная организация соревнований подняла престиж шахматной федерации ГДР. Их западные капиталистические соседи решили не отставать. В 1960 году в Западном Берлине состоялся товарищеский матч США - ФРГ. Американские шахматисты были явно сильнее своих оппонентов и победили со счетом 4,5:0,5. Соперником 17-летнего чемпиона США Роберта Фишера был 36-летний международный мастер чемпион ФРГ 1955 года Клаус Дарга (в 1964 году он стал международным гроссмейстером). Победа американцу далась сравнительно легко.
Кроме Лейпцига-1960, Фишер выступил еще в трех Олимпиадах (1962, 1966 и 1970 годы).
Особенно памятными оказались для Роберта Фишера насыщенными соревнованиями 1961 и 1962 годы. Сначала он вновь завоевал звание чемпиона США, затем сыграл матч с С. Решевским (если точнее, то матч так и не завершился) и блестяще выступил на турнире в Бледе.
Идея матча Решевский- Фишер назревала давно. Практичные американцы всё хотели выяснить: кто же сильнее - старый, многолетний лидер шахмат Нового Света или же гениальный молодой «выскочка», трехкратный чемпион США? И Сэмюэл Решевский, и Роберт Фишер неоднократно утверждали, что сильнее своего оппонента.
После очередной, четвертой подряд победы Фишера в национальном чемпионате Решевский высокомерно заявил: «Фишер мне все равно ничего не доказал. В матче он меня никогда не победит!».
Тут же нашлись меценаты, которые собрали 9 тысяч долларов для организации матча Решевский - Фишер. Деньги нужны были для вознаграждения участников, оплаты работы судей, аренду помещения и т. д.
Этот матч состоялся в июле - августе 1961 года в Лос- Анджелесе. Фишеру в марте исполнилось 18 лет, а Решевский готовился отметить в ноябре свой 50-летний юбилей. Это была битва двух поколений, двух стилей в шахматах. Организаторы состязания учредили призовой фонд в размере 6 тысяч долларов. По условиям матча победителем становился тот, кто набирал больше очков в 18 партиях. Если у кого-то досрочно окажется 9,5 очка, то матч считался законченным. Победитель получает 65 процентов призового фонда, остальное-побежденный.
Первая партия состоялась 16 июля и завершилась убедительной победой Решевского. Фишер вынужден был все время защищаться. Вторую партию уверенно выиграл Фишер. Затем последовали две ничьи. Самой драматической стала пятая партия этого матча. Пытаясь выиграть пешку, Фишер осуществил целую серию блестящих и оригинальных комбинаций. В течение десяти ходов шла практическая перестрелка. На стороне Решевского оказалось качество, но он избрал агрессивный план, в котором оказалась «дыра».
Шестая партия завершилась вничью, а в седьмой Решевский побеждает и сравнивает счет в матче - 3,5:3,5. Восьмая, девятая, десятая и одиннадцатая партии никому не принесли успеха - ничьи. В этот напряженный момент при счете 5,5:5,5 матч был прерван. Дело в том, что двенадцатую партию Решевский не играл, поскольку по религиозным причинам он по субботам не садился за доску. Но тут закапризничал Фишер и отказался играть в воскресенье, так как игра была назначена на 11 часов (знаменитый американский виолончелист Г. Пятигорский вечером проводил концерт, и его супруга - спонсор матча Жаклин Пятигорская, урожденная Ротшильд, - хотела побывать и на шахматном матче, и на концерте), а Бобби любил поспать. Плавный судья матча засчитал ему за неявку поражение в двенадцатой партии, а затем объявил Решевского победителем матча.
Фишер обиделся и пригрозил подать иск в суд, но сделал только после турнира в Бледе. Началась судебная тяжба, которая отнюдь не способствовала нормальным отношениям между двумя сильнейшими гроссмейстерами США - на много лет у них воцарилась вражда. Ну а Америка так и не узнала, кто же сильнее, Решевский или Фишер...
С тех пор отношения между Решевским и Фишером окончательно испортились. Порой каждый из них строптиво заявлял, что за команду США согласен играть только в том случае, если... другой не будет выступать.
А через месяц после матча в Лос-Анджелесе Роберт Фишер принял участие в сильнейшем по составу международном турнире в Бледе (Югославия).
Небольшой югославский курортный городок Блед не очень хорошо знаком даже искушенным в географии людям. Но он прекрасно известен любителям шахмат. И прежде всего, грандиозным гроссмейстерским турниром 1931 года. Блед расположен недалеко от столицы Словении города Любляна (бывший Лайбах), в университете которого тогда заведовал кафедрой профессор Видмар, прекрасный шахматист, один из претендентов на мировое первенство. Он-то и стал инициатором проведения турнира.
Мастер Ганс Кмох написал книгу «Международный турнир в Бледе», которая на русском языке была издана в 1934 году (перевод С.О. Вайнштейна и А.А. Смирнова). А в 2004 году в московском издательстве «Киззап СЬезз Ноизе» вышел сборник «Два турнирных триумфа Алехина. Сан-Ремо 1930. Блед 1931».
И вот спустя 30 лет Блед вновь стал местом проведения крупного международного шахматного турнира. Правда, еще стоит напомнить, что в 1959 году именно в Бледе начинался турнир претендентов на матч с чемпионом мира.
В 1960 году шахматные федерации ряда стран получили приглашение на турнир. К самому началу соревнования предварительный список претерпел небольшие изменения: не было чемпиона мира М. Ботвинника, не приехал С. Решевский, вместо которого играл А. Бисгайер. Чемпион Венгрии Л. Портиш заменил уступившего ему этот титул Л.
Непосредственно перед открытием турнира главный судья гроссмейстер М. Видмар ознакомил участников с регламентом. Неожиданно эта, обычно формальная часть, значительно затянулась. Дело в том, что Видмар незадолго до турнира разработал проект «модернизации» (по выражению М. Таля, «архаизации») проведения шахматных соревнований, предлагая отказаться от обычного пятичасового для шахматистов рабочего дня и играть по 7, а то и по 9 часов, с тем, чтобы избежать «тлетворного» влияния секундантов.
Этот довод перекликался с мнениями некоторых шахматных деятелей Запада, усматривавших основную причину успеха советских гроссмейстеров в их секундантах. Когда участникам турнира был предложен проект, из которого явствовало, что каждый день с трех до восьми будет проводиться тур, затем в распоряжении шахматистов будет всего полтора-два часа, чтобы поесть, отдохнуть, а может быть, даже посмотреть отложенную партию, а с 22 до 24 вновь нужно будет садиться за доску и играть отложенные партии, большинство запротестовало.
При всем уважении к маститому югославскому гроссмейстеру перспектива сидеть до полуночи в турнирном зале мало кого прельщала. Взывая к юмору главного арбитра, Михаил Таль предложил играть в день по 10 часов. «А почему бы нет? - совершенно серьезно сказал Видмар. - В мое время мы только так и играли».
В конце концов воля участников турнира восторжествовала, и соревнование проходило по общепринятым правилам.
В далеком уже 1931 году в Бледе был проведен международный турнир с участием Алехина, Боголюбова, Видмара, Нимцовича, Шпильмана, Тартаковера, Мароци, Флора и других известных шахматистов. И вот спустя 30 лет словенский горный курортный городок вновь собрал сильнейших шахматистов мира, за исключением Ботвинника, Смыслова, Эйве и Решевского (играли Таль, Петросян, Керес, Фишер, Гпигорич, Геллер, Парма, Найдорф, Портиш, Ивков, Олафссон, Бисгайер и другие).
Турнир стал заметным событием в шахматной жизни начала 60-х годов XX века, кое-кто из шахматных журналистов даже окрестил его «турниром века». Партии игрались в отеле «Топлиц». Уже во втором туре жребий свел экс-чемпиона мира Михаила Таля и 18-летнего американского чемпиона Роберта Фишера. Бобби с большим подъемом провел этот поединок и одержал первую свою победу над Талем.
«Наконец-то он не удрал от меня!» - воскликнул после партии Фишер. История, правда, умалчивает, сказал ли победитель: «Миша, ку-ку!», возвращая «долг» (помните, во время турнира претендентов 1959 года Таль после первой победы над Фишером дурашливо-весело произнес: «Бобби, ку-ку!»).
Это поражение подстегнуло Ткля, и в дальнейшем он не проиграл ни одной партии, одержал 11 побед, а 7 встреч завершил вничью. С результатом 14,5 очка из 19 экс-чемпион мира стал победителем турнира. Фишер же вообще не испытал горечи поражений, но выиграл только восемь партий и с результатом 13,5 очка занял второе место.
Третье - пятое места на турнире в Бледе разделили Глигорич, Керес и Петросян.
В четырех партиях с советскими участниками Фишер набрал 3,5 очка. Это дало основание утверждать, что наконец-то появился западный шахматист, способный поколебать гегемонию «Советов», вот уже на протяжении ряда лет владевших всеми титулами в шахматах.
В Бледе с Робертом Фишером произошел курьезный случай. Поскольку он многим говорил, как он красиво поет, и вспоминал разговор со Смысловым во время турнира претендентов, который состоялся здесь же в 1959 году (об этом в книге уже упоминал ось), то однажды вечером в ресторане шутники разыграли его. Кто-то из шахматистов подошел к конферансье и о чем-то с ним поговорил, а затем тот объявил в микрофон:
-Уважаемая публика, сейчас перед вами выступит знаменитый шахматист и солист Роберт Фишер!
Все зааплодировали, и Фишер, немного смущаясь, с достоинством вышел на сцену. Пел он ужасно, фальшивил, но зал устроил ему бешеную овацию. Когда Бобби возвращался на свое место, Пауль Керес сказал ему: «Бобби, вам надо бросить шахматы и полностью переключиться на пение». На что тот ответил: «Я знаю, но, к сожалению, уже поздно, я слишком хорошо играю в шахматы».
Незадолго до турнира в Бледе четырехкратный чемпион США 18-летний Роберт Фишер дал интервью журналисту английского журнала «Чесс» Рольфу Гинзбургу. Вот отдельные выдержки из этого интервью.
«В одиннадцать лет я победил в чемпионате Манхэттенского шахматного клуба, но у меня тогда были слабые противники. Через год я уже был сильным шахматистом... В школе больше не учусь, так как продолжать учебу - значит терять время. Хочу стать чемпионом мира и в этом отношении школа мне ничего дать не может.
.. .Иногда я работаю днями напролет, но бывает, что даже не притрагиваюсь к шахматам... Не считаю, что блицпартии повышают класс игры. Но я их очень люблю, так как они увлекательны, полны напряжения - а в шахматах меня прежде всего привлекает борьба. Каждую новую партию я считаю эпизодом борьбы, в котором стремлюсь одержать победу..
Я очень хочу стать чемпионом мира. У меня замечательные данные: из предыдущих чемпионов никто не добился в моем возрасте таких успехов. Возможно, я уже в 1963 году стану чемпионом мира...
У русских большое преимущество - они пользуются поддержкой своей Федерации. Шахматисты других стран должны бороться с жизненными трудностями. Это нелегко...
А когда стану чемпионом, то, прежде всего, объеду весь мир с выступлениями. Запрошу неслыханные гонорары. Введу новые нормы. Заставлю платить тысячи. Затем вернусь домой на океанском лайнере в каюте первого класса. Дома напишу несколько шахматных книг. У меня будет свой шахматный клуб. Клуб Бобби Фишера... Роберта Дж. Фишера. Вот это будет класс. Клуб будет находиться в аристократическом районе города. Вход строго ограничен. Устрою крупные международные турниры в своем клубе с ценными призами. Вытесню из клуба всех миллионеров, если они не дадут достаточно денег. Затем куплю автомобиль, чтобы больше никогда не ездить в метро. Может быть, куплю яхту. Пошью себе новые костюмы. Хочу быть одним из десяти самых элегантных мужчин в мире...».
Когда это интервью появилось в прессе, Фишер стал утверждать, что в разговоре многое искажено и он представлен в неприглядном свете. Гинзбург, наоборот, говорил, что он смягчил ответы Бобби.
Еще можно упомянуть о таком случае. Как-то участник турнира в Бледе, голландский гроссмейстер Иоганн Доннер, много общавшийся с Бобби, видя, что тот восторгается Гкт- лером, однажды в выходной день взял его с собой в поездку в сохранившийся с войны концентрационный лагерь, который гитлеровцы создали в годы оккупации Нидерландов. Посещение этого своеобразного музея войны произвело большое впечатление на Фишера. Он был тот день особенно задумчивым.
Очередной межзональный турнир первенства мира состоялся с 26 января по 7 марта 1962 года в Стокгольме. Швеция усиленно готовилась к этому турниру. Среди 23 участников были Петросян, Корчной, Фишер, Геллер, Глигорич, Портиш, Ульман, Штейн, Олафссон, Бенко, Филип и другие известные гроссмейстеры.
Гроссмейстер А. Котов так описывал события того периода:
«Мы с Исааком Болеславским тоже прибыли в Стокгольм, но всего лишь в качестве тренеров и корреспондентов.
В маленьком уютном зале отеля «Аполлония» состоялось открытие состязания избранных. Обычная предтурнирная суета: радостные восклицания при встрече, перекрестные вопросы, шутки, смех. Перед сражением обычно все бодры и веселы: горькие поражения еще не сделали своего черного дела. Президент ФИДЕ Фольке Рогард поздравил прибывших с началом ответственного соревнования и дал знак главному судье ГЪдеону Штальбергу приступить к жеребьевке.
- Роберт Фишер! - вызвал Штальберг американского гроссмейстера.
Последовало замешательство. Я с интересом искал Фишера среди собравшихся: наконец-то увижу легендарного чемпиона, с которым судьба так долго меня не сводила. Однако никто не поднимался с места. Вдруг тишину нарушил звонкий возглас маленького, подвижного человека:
- Его здесь нет!
- Он что... не приехал? - поинтересовался главный судья.
- Нет, он в Стокгольме, - разъяснил маленький человек. - Здесь, в этой гостинице. Он... спит у себя в номере.
Дружный смех раздался в зале. Опять Бобби за свое! Приехать в город и не прийти на жеребьевку - это уже не лезет ни в какие ворота! На сей раз американский чемпион превзошел самого себя. Всем был памятен случай в Цюрихе, когда Фишер опоздал на закрытие турнира на полтора часа. Но не прийти на жеребьевку!
Маленький господин выгораживал Фишера как мог. Он отправился к судейскому столику, что-то долго и горячо там объяснял. В итоге судья разрешил ему вытянуть номер, под которым Бобби будет записан в турнирную таблицу.
По окончании турнира низкорослый джентльмен словоохотливо знакомился с присутствующими.
-Артур Туровер, - называл он себя и, поскольку это имя многим ничего не говорило, добавлял: - Помните такую знаменитую партию Алехин - Туровер? Это меня обыграл гениальный русский в Бредлей-Бич в двадцать восьмом году. Какой красивый эндшпиль выиграл чемпион мира!
Тут же он вручал собеседнику визитную карточку. «Артур Туровер - мельничное и мукомольное дело» - было написано на маленьком куске гладкого картона. Из разговоров выяснилось: предприимчивый американец приехал в Европу, чтобы сопровождать Фишера и оплатить все его расходы по проезду и проживанию в столице Швеции. Богатый делец был главой специального шахматного фонда, созданного меценатами-миллионерами для поддержки талантливых шахматистов Соединенных Штатов.
Так и не удалось мне увидеть Фишера в день открытия турнира. «Ничего, - думал я, -увижу заморское чудо завтра». На игру-то он прибежит: когда пущены шахматные часы, не станешь спать в номере!*.
И вот первый тур. По укоренившейся привычке наши гроссмейстеры за десять минут были зоне в турнирном зале. Судьи пустили часы, участники передвинули на досках королевские и ферзевые пешки. Лишь на одной доске не было сделано первого хода - на той самой, за которой должен был сражаться Роберт Фишер.
Что с ним? Или снова какое-нибудь чудачество? Заволновались судьи, зазвонили по телефонам администраторы. Кто-то даже предложил сбегать в отель - совсем рядом. А вдруг опять спит?!
Только минут через пятнадцать в зале появился Фишер.
- Безобразие, в Стокгольме невозможно найти такси! - недовольно ворчал он на ходу.
- Но ведь ваш отель в двух шагах отсюда, - заметил судья. - Не больше пяти минут ходьбы.
- Ну и что ж! - возразил Бобби. - А я привык ездить на игру в такси!
Но вот Фишер сел и поздоровался с противником. Несколько секунд устраивал он под маленьким столиком свои длинные ноги, затем решительно передвинул на два поля вперед королевскую пешку. Этот ход никого не удивил: американский чемпион всегда начинает игру ходом е2-е4.
С любопытством разглядывал я знаменитого юношу. Роберт казался старше своих девятнадцати лет; лишь когда он улыбался смущенной и несколько растерянной улыбкой, его лицо принимало совсем детское выражение. За доской Фишер сидел неподвижно, подол1у не вставая со стула. Все свое внимание он концентрировал на позиции. Такая отрешенность говорила и о беззаветной увлеченности игрой и о высоких качествах Фишера как турнирного бойца. Изредка, когда кто-либо из зрителей поднимал шум, лицо Фишера недовольно морщилось, щеки передергивались. Он сердито поворачивал голову в сторону нарушителя тишины, а иногда просил судью навести порядок в зале.
Мое первое впечатление от личной встречи с Фишером резко отличалось от всего, что я читал в газетных и журнальных статьях. Я не заметил в нем ни заносчивости, ни вызывающей развязности. Наоборот, он был скромен, молчалив. Позже я убедился в том, что его вообще очень трудно вызвать на долгий разговор. Он предпочитал отмалчиваться. И уж никогда не допускал язвительных замечаний и высокомерных поучений по отношению к противнику. А ведь, что греха таить, он был на голову выше большинства участников по пониманию шахмат и классу игры.
Особенно восхитило меня, как вел себя Фишер по окончании партии. В Стокгольме турнир игрался в помещении, где не было подсобной комнаты для участников. Пранализиро- вать только что закончившуюся партию противники могли лишь в гардеробной, да и то поставив доску на стул и кое-как примостившись рядом. Едва кончалась битва, Фишер забирал со стола доску и фигурки и развалистой, неуклюжей походкой шел в гардеробную. Усевшись в полутемном уголке, он часами разбирал вместе с противником возможные варианты. В полночь гардеробщики с трудом упрашивали американского чемпиона «отпустить» их домой.
Внешне Фишер тоже выглядел совсем иначе, нежели его рисовали словоохотливые репортеры. Всегда подтянутый, аккуратный, каждый день в новом, тщательно выглаженном костюме. Белая сорочка, скромный, в тон, галстук. Фишера скорее можно назвать франтом, чем безвкусным стилягой. Позже он поведал мне, что страсть к отлично сшитым костюмам - его болезнь. С ребяческим тщеславием перечислял Фишер, сколько и в каких странах сшил он костюмов. Но особенно гордился он следующим важнейшим для него фактом: из семнадцати его костюмов два сшиты у того же портного, у которого шил сам президент Джон Кеннеди.
Бобби оказался простым, покладистым парнем. Частенько после тура он приходил в номер к кому-нибудь из советских гроссмейстеров, и тогда начинался бесконечный блиц с остроумным, дружелюбным «звоном» . Шутки сыпались и на английском и на русском языках. Роберт знает порядочно русских слов, хотя, по собственному признанию, говорит он намного хуже, чем читает. Это понятно: Фишер учил русский язык именно для того, чтобы читать советские шахматные книги и журналы. Некоторые фразы он произносит правильно, без акцента. Так, начиная новую блицбаталию, Бобби объявлял по-русски под общий смех присутствующих:
- Сейчас я его прибью!
...Острые турнирные поединки все сильнее волновали любителей шахмат. Четверо советских посланцев ожесточенно боролись за первые места: при удаче любой из них мог обойти и Фишера. Вот почему каждый вечер в турнирном зале неизменными гостями были сотрудники советского посольства и торгпредства в Швеции. Беспрерывно звонил телефон из Москвы, Риги, Таллина: болельщики требовали последних сводок с шахматного фронта. Часто приходили на турнир югославские, венгерские, чешские дипломаты.
Лишь одно посольство совершенно не интересовалось шахматным сражением - посольство Соединенных Штатов. Да и газеты этой страны ничего не печатали о ходе турнира. Шахматы - плохой бизнес, кого они могут интересовать! Порой было обидно и за Бобби Фишера. Каждый вечер приносил он с собой свежие газеты своей страны и подолгу перелистывал бесконечные страницы. Но даже в этом изобилии бумаги не было ни единой строки, посвященной его успехам. Бобби с горечью отбрасывал смятые листы...
Бобби как чумы боится газетных репортеров: они ему изрядно попортили кровь. Отмахнувшись от какого-нибудь навязчивого газетчика, Бобби обычно сердито ворчит:
- Крези мен!
Этим эпитетом «сумасшедший» он честит писак, желающих заработать на какой-нибудь сенсационной выдумке или описать новый трюк экспансивного американца. Достается от Фишера всем, кто так или иначе хочет использовать его имя для своих деляческих целей. Однажды двое служащих, сгибаясь, внесли в турнирный зал что-то покрытое белой простыней. Когда сняли покрывало, под ним оказался скульптурный портрет Фишера. Его сработала молодая американка, несколько дней вертевшаяся около участников.
- Купите для шахматной федерации СССР, - предложила нам американка свое «произведение».
Сам Фишер испуганно отшатнулся, увидев, что с ним сотворила предприимчивая служительница муз.
- Крези вумен! - был стандартный приговор Бобби и этой даме.
Чего только не позволяют себе наглые прислужники газетных боссов по отношению к чемпиону! Как-то я увидел, что Глигорич и Штальберг читают американский журнал «Хеперс» и смеются. Было над чем! Журнал поместил обширную статью некоего Гинзбурга, интервьюировавшего Фишера, так сказать, «в непринужденной» обстановке.
«Я пригласил Фишера к себе домой, - начинает статью Гинзбург. - Войдя в мою квартиру, юный чемпион спросил: «Нет ли чего поесть?» Мы выпили виски (это с восемнадцатилетним юношей!), закусили, потом подробно побеседовали».
Разумеется, полупьяный парень нагородил в этой «беседе» много всякого вздора и выглядел довольно неприглядно. «Я очень люблю ходить в ресторан, - заявил Бобби. - Мне нравится, когда меня обслуживает официант». А вот и знакомые интонации: «В метро мальчишки стараются наступить мне на ноги. Они завидуют моим красивым, дорогим туфлям».
Я не преминул спросить Фишера об этой статье. Он сконфузился, было заметно, что он стыдится этого бреда.
- Этот Гйнзбург - крези мен! - сердито махнул рукой Бобби, окрестив автора статьи своим любимым словечком» - пишет А. Котов.
Итак, поездку Фишера в Стокгольм финансировал американский миллионер, большой любитель шахмат Артур ТУровер. Кстати, заметим, что когда однажды Туровера спросили, как ему помогает шахматная федерация США, он возмущенно воскликнул: «О чем вы говорите? Это я ей помогаю! Без моих денег американские шахматисты не смогли бы ездить на турниры!».
Перед межзональным турниром Фишер впервые не играл в чемпионате США, а усиленно готовился к главным соревнованиям. И это сказалось на его выступлении в Стокгольме. Игра американца казалась внешне простой, ясной, точно ведущей к цели. Но это был результат тщательной дебютной подготовки, глубокого осмысливания шахматного наследства Стейница, Ласкера, Капабланки, Алехина, Ботвинника...
В столице Швеции Фишер уверенно занял первое место с результатом 17,5 очка из 22 (13 побед, 9 ничьих и ни одного поражения). На два с половиной очка отстали Петросян и Геллер. 4-5-е места разделили Корчной и Филип, 6-8-е - Бенко, Гтигорич и Штейн.
Тигран Петросян написал после турнира: «Игра Фишера оставила хорошее впечатление, и успех его заслужен. За последние два года молодой гроссмейстер заметно изменился. Он стал разносторонним шахматистом, тяготеющим к позиционной игре. Поражает в Фишере, если можно так выразиться, шахматный аппетит. Он всегда играет с удовольствием. В этом, мне кажется, одна из причин его успехов. Следует также отметить, что Фишер стал значительно сдержаннее в своих прогнозах. Если в 1959 году он неоднократно и безапелляционно заявлял, что выйдет победителем турнира претендентов, то сейчас о конечном результате борьбы он говорит менее определенно».
19-летний Бобби здорово прибавил в мастерстве. Чувствовалось, что он вполне освоился в гроссмейстерской среде и не боится никого. Для него, пожалуй, не осталось современных шахматных авторитетов. Да и многих известных «гроссов» молодой американец уже обыгрывал.
Как уже упоминал Котов, в свободное между турами время Фишер любил играть блиц с советскими шахматистами. Однажды он заглянул к Геллеру и предложил сыграть блиц матч. Но тот был явно не в духе после проигрыша колумбийцу Куэллару и потому указал на скромно сидевшего в стороне Штейна: «Сыграй лучше с ним». Штейна Фишер еще не знал (в первом туре советский гроссмейстер был свободен от игры), почему-то посчитал его несильным игроком и поставил условие: «О’кей, я сыграю с мистером Штейном, но с условием: ставка за победу в матче -10 крон. Могу предоставить льготу: если мистер Штейн наберет хотя бы два очка в пяти партиях - ставка его!».
Начали играть. Менее чем за десять минут Фишер проиграл первую партию, затем еще быстрее - вторую. Геллер хохотал, а удивленный и уязвленный Бобби вновь и вновь пытался взять реванш у Леонида Штейна, но безуспешно...
Успех Фишера в межзональном турнире, где он на два с половиной очка опередил ближайшего преследователя, показал всему шахматному миру, что он вполне созрел для завоевания самых больших высот. Многие уже не сомневались, что Фишер будет одним из главных кандидатов на победу в предстоящем турнире претендентов.
Александр Котов добавляет о Роберте Фишере: «Фишер не надевал в Стокгольме вычурных фуфаек, не кривлялся, как это описывали некоторые досужие журналисты. Это был высокий, хорошо одетый молодой человек, несколько неуклюжий, с походкой вразвалку. За партией он пять часов сидел за доской, лишь изредка прохаживаясь от столика к столику. Думал он сравнительно мало. Не удивительно, что он ни разу в Стокгольме не попал в цейтнот.
- Что вы хотите! - воскликнул по этому поводу Пауль Ке- рес. - Девятнадцать лет! Какие могут быть цейтноты...
Главное, что отличает Фишера, это беззаветная любовь к шахматам. Он готов играть с утра до вечера, его не уговоришь на быструю ничью. Кажется порой, что ему не хочется кончать партию, даже когда он выигрывает. Михаил Таль как-то сказал, что Фишер растет от турнира к турниру. Мне хочется отметить, что он и меняется от турнира к турниру. Может быть, это хитрая турнирная тактика, возможно, природный инстинкт, но Фишер всегда выбирает нужный путь борьбы в том или ином соревновании. Так, в Бледе его партии были остры и сложны, в Стокгольме более слабых противников он «убирал» с помощью голой техники. А техника у него незаурядная.
Мы толковали об игре Фишера с Максом Эйве и Гидеоном Штальбергом. Всех нас - опытных «турнирных волков» - удивляло искусство игры Фишера в эндшпиле. Когда юный шахматист хорошо атакует, комбинирует, - это понятно, но безукоризненная техника в эндшпиле в 19 лет - явление редкое. Я могу припомнить только одного шахматиста, который в таком возрасте уже владел подобным искусством игры в эндшпиле, - Василия Смыслова.
Юный Бобби весьма самоуверенный шахматист. Жизнь за океаном приучила его к простому лозунгу: «Хвали сам себя!». И он, не стесняясь, хвалит. Впрочем, уверенность в своих силах присуща Фишеру вообще. При игре в блиц он даже в безнадежных позициях твердит по-русски: «Я его сейчас прибью!»
Я спросил Бобби, каковы его планы в предстоящем на Кюрасао турнире.
- Постараюсь взять первое место, - ответил Фишер. - Но очень трудно! Такие противники: Таль, Керес, Геллер, Корчной, Петросян.
Петросяна он ценит очень высоко.
- Чего он так боится рисковать? - искренне удивляется Фишер. - Если бы Петросян играл посмелее, он был бы самым сильным шахматистом в мире. При его таланте, умении оценить обстановку, считать варианты!
Можно лишь надеяться, что в Стокгольме Петросян полностью «отсиделся» и на Кюрасао будет настоящим «тигром».
Плохой бы я был корреспондент, если бы не успел спросить сильнейших гроссмейстеров о шансах Фишера на Кюрасао. Эйве, Штальберг, Глигорич и другие считают, что Фишер будет во главе турнира. Не обязательно первым - первое место часто результат не только игры, но и удачи.
Ясно одно: Фишер явится опасным претендентом на победу на Кюрасао».