ООО «Шахматы», Санкт-Петербург,
тел: +7-905-223-03-53

  

глава 14

Матч Спасский - Фишер.

Закончились матчи претендентов. Как и полагали многие, победителем стал молодой американец, и на повестке дня стал вопрос о проведении в 1972 году матча на первенство мира Спасский - Фишер. Весь шахматный мир с нетерпением ждал проведения этого поединка.

Первым делом нужно было выбрать место проведения матча. И тут начались сложности. В ФИДЕ поступили заявки от 14 городов одиннадцати стран с призовым фондом в размерах от 50000 до 152000 американских долларов. Чемпион мира Спасский выразил желание играть матч в одном из европейских городов в зоне умеренного климата, а именно: в Рейкьявике, Амстердаме, Дортмунде или Париже.

Претендент Фишер назвал в числе приемлемых для него городов Белград, Сараево, Чикаго, Буэнос-Айрес и Монреаль. Как тут быть? Президент ФИДЕ М. Эйве установил дополнительный десятидневный срок, чтобы стороны попытались договориться между собой, и если такая договоренность не будет достигнута, он сам примет решение.

7 февраля 1972 года в Москве было подписано предварительное соглашение о проведении матча в Рейкьявике. От США соглашение подписал директор Шахматной федерации США и личный представитель Фишера Э. Эдмондсон. Но буквально спустя два дня Фишер безмотивно отказался подписать это соглашение, заявив, что он не уполномачивал Эдмондсона и желает играть в Югославии или на американском континенте.

февраля президент ФИДЕ М. Эйве принял компромиссное решение о проведении первой половины матча в Белграде и второй - в Рейкьявике. Это решение противоречило правилам ФИДЕ, предусматривающим возможность такого разделения только между странами участников. Кроме того, климатические условия Белграда тяжелы для игры.

И все же Спасский и Шахматная федерация СССР, принимая во внимание настойчивые просьбы югославских организаций, выразили желание согласиться с решением ФИДЕ.

20 марта в Амстердаме уполномоченными представителями шахматных федераций СССР, США, Югославии и Исландии, а также первым вице-президентом ФИДЕ Рабель- Мендесом были подписаны соглашения о регламенте, финансовых и всех других условиях матча, который должен был начаться 22 июня в Белграде и с 6 августа продолжиться в Рейкьявике. Призовой фонд составлял 138500 долларов.

Спустя несколько дней Фишер отказался признать эти соглашения, предъявил дополнительные финансовые требования, а после того, как они были отклонены организаторами обеих частей матча, заявил, что он не будет играть ни в Рейкьявике, ни в Белграде.

По требованию шахматных федераций СССР, Югославии и Исландии ФИДЕ 31 марта направила Шахматной федерации США ультимативные требования - до 4 апреля дать гарантию, что Фишер принимает все условия амстердамских соглашений, под угрозой лишения претендента права на участие в матче. Не получив к установленному сроку и позднее ни такой гарантии, ни даже ответа, руководство ФИДЕ, тем не менее, уклонилось от исполнения своего же ультиматума... Президент ФИДЕ М. Эйве уже ранее неоднократно проявлял благожелательное отношение к Фишеру. В печати появились сообщения о «невозможности лишения Фишера права на матч» и о том, что «подыскиваются новые места» для проведения соревнования.

26 апреля Шахматная федерация СССР направила в ФИДЕ телеграмму ультимативного характера с требованием провести весь матч в Рейкьявике в сроки, установленные правилами, и на основе уже согласованного регламента, за исключением условий, связанных с разделением матча на две половины. В случае если Фишер не согласится с этим решением, он должен быть лишен права на матч и должен быть назначен новый претендент.

Увы, Спасский не осудил действия Эйве и Фишера, не заявил, что попытки претендента диктовать свои условия ставят его, как чемпиона мира, в унизительное положение. А вся эта неопределенность нервировала его, отрицательно сказывалась в период подготовки к матчу.

Анатолий Карпов, приглашенный для спарринг-матча со Спасским во время подготовительного сбора чемпиона мира, впоследствии вспоминал, что он «с изумлением наблюдал, как Спасский ничего не делает. Обычно утро начиналось с того, что за завтраком чемпион мира увлеченно рассказывал очередной эпизод из мифов Древней Греции, которые он очень любил и читал перед сном. Потом теннис. Потом еще что-то. До чего угодно у него руки доходили - только не до шахмат. В ту пору он исповедовал «теорию» ясной головы. Мол, будет ясной голова, будут свежими силы - так он со своим талантом переиграет кого угодно...

К концу сбора, желая проверить, в какой он находится форме, Спасский решил сыграть со мной несколько партий. В первой он заказал «испанку», я играл белыми и вскоре получил выигранную позицию, но... зарвался и проиграл. Спасскому партия понравилась. Он решил, что его форма превосходна и нет смысла продолжать проверку. Практически одной этой партией и ограничилось мое участие в его последнем предматчевом сборе».

Из-за строптивости американского претендента проведение матча на первенство мира оказалось под большим вопросом. Советская сторона требовала от руководства ФИДЕ проявить твердость и последовательность в решении возникшей проблемы. От Фишера по-прежнему не поступало четкого согласия и подтверждения своего участия.

Шахматный мир в недоумении, а сам Бобби в эти дни потерял симпатии многих своих поклонников. Наконец Эйве 2 мая 1972 года объявил, что назначил проведение матча в Рейкьявике. И под угрозой снятия с соревнования Фишер был вынужден подчиниться такому решению. Столица Исландии предложила небывалую для шахматных матчей сумму приза - 125 тысяч долларов. (Керес, узнав об этом, сказал: «На таких условиях можно играть и на Северном полюсе!»).

Фишер готовился к матчу в полнейшем уединении на лыжном курорте в южных Аппалачах, обложившись шахматной литературой и сутками не расставаясь с шахматной доской. Курортное местечко Гроссинджер знаменито тем, что там обычно тренировались перед наиболее ответственными соревнованиями профессиональные боксеры.

Фишер отказывался разговаривать с представителями прессы. «Где бы не появлялся Бобби, в руках у него можно было увидеть толстую книгу в красном бархатном переплете - сборник партий чемпиона мира Бориса Спасского, - писала газета «Интернэшенл геральд трибюн». - Для Фишера эта книга так же важна, как спарринг-партнеры для профессиональных боксеров... Фишер отказался как-либо объяснить журналистам свое поведение. На стук в дверь его комнаты в белом деревянном коттедже, где он готовился к матчу, последовал ответ: «Убирайтесь! Не нарушайте моего уединения!»...

Не придавая значения ультиматуму ФИДЕ, Фишер продолжает тренировки. Большую часть времени он проводит в одиночестве, иногда его навещают двое друзей- Эванс и Гор. Оба они шахматные знатоки. Один раз Фишер согласился встретиться с чемпионом по шахматам среди юниоров Леоном Коэном, а как-то его видели с хорошенькой девушкой, правда, очевидцы не осмелились спросить, кто она.

Тренировка 29-летнего претендента (рост 6 футов 2 дюйма) состоит в изучении красной книги с партиями Спасского, которую он берет с собой даже в столовую. Обычно он ест в полном одиночестве, читая книгу или разыгрывая ту или иную партию на карманных шахматах.

Несколько раз в неделю примерно в 11 часов утра Фишер берет свою красную книгу и пешком идет в Ферндейль. Там он обедает в ресторане, обычно заказывая китайские или итальянские блюда, стакан молока и стакан пива. Официантки не любят его, так как, по их словам, Фишер занимает сразу два столика...».

11 июня Фишер возвратился в Нью-Йорк. А ведь уже 2 июля, как было объявлено, должен начаться матч в Рейкьявике.

Советская делегация заблаговременно прибыла в Рейкьявик (21 июня). По утвержденному ФИДЕ регламенту открытие матча и жеребьевка были назначены на 1 июля, а первая партия - на 2 июля. Утром 1 июля прилетел президент ФИДЕ Макс Эйве. Здесь уже находились главный судья матча Лотар Шмид из ФРГ, множество журналистов.

К вечеру 1 июля Фишер в Рейкьявик так и не прибыл. В 20.00 того же дня в Национальном театре Исландии состоялась официальная церемония открытия матча. Присутствовали президент страны, министры, послы, члены оргкомитета матча, президент ФИДЕ, многочисленные гости и журналисты. Прозвучали национальные гимны СССР, США и Исландии, торжественные речи, выступил чемпион мира Борис Спасский. Создалась нелепая ситуация: соревнование открыто, чемпион на месте, но не ясно, состоится ли само соревнование! Эйве объявил, что жеребьевка переносится на следующий день.

Увы, и на следующий день Бобби не прилетел в Рейкьявик. Жеребьевку отменили. Эйве объявил, что откладывает матч на два дня, мотивируя это якобы просьбой самого Фишера и его болезнью.

Биограф Фишера журналист Брэд Даррах в книге «Бобби против остального мира» свидетельствует:

«В воскресенье 25 июня 1972 года все ожидали прибытия Фишера в Исландию, но эти ожидания не оправдались. На другой день я позвонил Бобби в Калифорнию.

- Привет Брэд, - услышал я на другом конце провода, - ну что там у тебя новенького?

Голос Бобби звучал бодро, почти весело. Это был первый сюрприз. Обычная реакция Фишера на телефонные звонки выражается в мрачном «Угу?», не говоря уже о случаях, когда он вообще не берет трубку или, подняв ее, дает сигнал отбоя.

Теперь же он выспрашивал меня обо всем с живостью ребенка, ведущего телефонный разговор с родным домом из опостылевшего ему закрытого пансионата...

Затем он перешел к самому главному и поинтересовался, какое впечатление произвело на меня состояние Спасского.

По-моему, он очень нервничает, - заметил я и услышал в ответ удовлетворительное хмыканье. -Что же касается Геллера, - продолжал я... Но здесь Фишер неожиданно прервал меня:

~ - Этот Геллер какой-то странный...

А затем... Затем произошло следующее. «Этот Геллер какой-то странный...» - услышали мы женский голос, несомненно, представлявший попытку исландской телефонистки воспроизвести бруклинский акцент моего собеседника.

В следующее мгновение я услышал, как Бобби судорожно глотает воздух.

Что такое??! - взревел он. - Они подслушивают мои разговоры! Они шпионят за мной!

Голос Фишера, такой спокойный и уравновешенный всего минуту назад, теперь звучал, как будильник.

«Послушай, Брэд, сию же минуту свяжись с директором телефонной компании и потребуй от моего имени, чтобы эту нахалку немедленно уволили. Не исключено, что она работает на русских...».

Что ж, можно понять так: Фишер спокойно следил за суетой вокруг намеченного матча, возможно, даже желал нагнетания напряженности, чтобы заставить чемпиона нервничать. Когда же что-то шло не так, как хотел Бобби, он и сам терял самообладание, готов был взорваться. Воистину не возжелай зла ближнему своему!

Приведем еще один эпизод из книги:

«Бобби Фишер услышал стук в дверь. Несколькими минутами ранее часы пробили десять. Это было утром, в четверг, 29 июня 1972 года. За три дня до того, как должна была состояться первая партия его матча с Борисом Спасским за мировое шахматное первенство. За 11 часов до того, как должен был вылететь из Нью-Йорка последний самолет, способный своевременно доставить его в Исландию.

Пять вечеров подряд ему резервировалось место в воздушном лайнере Нью-Йорк - Рейкьявик, и пять вечеров подряд самолет отправлялся в рейс без него. Дальнейшее промедление с вылетом было невозможно.

В пятницу вечером начиналась суббота, а это значило, что по религиозным причинам он не сможет воспользоваться двумя следующими рейсами. Поэтому, чтобы не опоздать к началу матча, необходимо было вылететь в четверг. Но сейчас он не хотел об этом думать. Он желал лишь одного - отоспаться.

Прибыв в Нью-Йорк более суток назад, он проспал 20 часов подряд, но так и не смог стряхнуть с себя какую-то непреодолимую сонливость, навеянную предматчевыми треволнениями.

Стук повторился. Это не могла быть горничная, так как Бобби повесил на двери табличку с надписью: «Не беспокоить!». Кто же еще? Ведь только его адвокат и несколько самых близких друзей знали, что он остановился в отеле «Йельклаб».

Пакет для мистера Фишера, - произнес мужской голос.

Сонно и нехотя Бобби приоткрыл дверь и выглянул в коридор, рассчитывая увидеть служащего отеля. Однако на пороге стоял невысокий коренастый мужчина среднего возраста в плаще и шляпе. Инстинктивным движением Бобби попытался было захлопнуть дверь, но незнакомец крепко придерживал ее рукой.

-Тысяча извинений, мистер Фишер... - развязно начал он.

В этот момент за его спиной появился еще один незнакомец, помоложе. У Бобби глаза полезли на лоб от ужаса.

Кто вы такие? - встревоженно произнес он. - Что вам нужно?

Продолжая придерживать ногой дверь, первый незваный гость разъяснил, что он британский журналист, которому необходимо получить интервью. Журналист! Только этого не хватало! Матч еще не начался, а эта репортерская стая уже устраивает на него охоту!

Бобби гневно приказал обоим посетителям удалиться.

Однако первый из них продолжал стоять в дверях и с невозмутимой улыбкой заявил, что не сдвинется с места, пока не получит интервью.

Внезапно патовое положение было нарушено. Младший пришелец, незаметно зайдя во фланг своему сопернику, резким движением оттолкнул его от двери, рассчитывая затем самому протиснуться в комнату. Однако Бобби в этот момент оказался на высоте - мгновенно среагировав на изменившуюся ситуацию, он захлопнул дверь перед носом у обоих.

В следующую минуту он уже набирал по телефону номер одного из своих адвокатов - Эндрю Дэвиса. «Не покидай своего номера, - твердо сказал ему Дэвис. - Сейчас кто-нибудь из наших к тебе заедет...».

Итак, советские первыми оказались в Исландии. Прибывшего в Рейкьявик Спасского сопровождали руководитель делегации заместитель председателя Спорткомитета СССР Ивонин, секундант гроссмейстер Геллер, а также гроссмейстер Крогиус (он отвечал за психологическую подготовку) и международный мастер Ней (прекрасный теннисист, он должен был содействовать поддержанию физической формы чемпиона мира).

А что же Фишер? На 28 июня ему был заказан билет на самолет. Но когда Фишер и его адвокат Эндрю Дэвис приехали в международный аэропорт имени Джона Кеннеди, Бобби задержался в какой-то лавке, чтобы купить будильник. Договорились встретиться в самолете. Дэвис сел в самолет, а Фишера... так и не было. Оказывается, он уже направился было на посадку, но увидел толпу папарацци и повернул назад...

Своему секунданту Ломбарди он заявил: «Мне не надо ехать в Исландию. Я не боюсь встречи со Спасским. Мир знает, что я лучше его. И мне не нужно участвовать в чемпионате для того, чтобы это доказывать». А еще Фишер потребовал для себя специальный самолет и полицейскую охрану. Затем стал утверждать, что призовые недостаточны для матча такого уровня. Словом, Бобби решительно искал отговорки, чтобы оттянуть начало поединка. Что это, страх

 

перед боем с сильным противником, неуверенность в себе или игра на публику?

Нечто подобное произошло и тремя годами позже, когда Фишер выдвинул явно неприемлемые условия на матч с Карповым.

Как-то пытаясь повлиять на Бобби, Ломбарди срочно стал искать миллионера, который бы увеличил призовой фонд. А адвокаты Фишера обратились к Эйве с просьбой перенести начало матча в связи с болезнью претендента. Бобби, мол, переутомился, в подтверждение чего будет представлено заключение врача. Оно так и не было представлено, но Эйве, как уже упоминалось, перенес жеребьевку на 4 июля.

июля английский банкир Джим Слейтер пожертвовал в призовой фонд матча 125 тысяч долларов, то есть удвоил сумму вознаграждения (теперь победитель получает 156250 долларов, а побежденный - 93750). «Я хотел проверить, действительно ли идет спор из-за денег или же Фишер испытывает страх перед своим партнером», - так объяснил свое решение миллионер. Теперь уже Фишер просто был обязан прибыть в Рейкьявик, посколько его отказ в такой ситуации убедил бы всех, что он действительно одержим страхом.

Рано утром 4 июля претендент в сопровождении секунданта, гроссмейстера Уильяма Ломбарди и адвоката Пола Маршалла сошел с трапа самолета. Говорят, лично сам помощник президента США Никсона по национальной безопасности Генри Киссинджер вмешался в переговорный процесс с Фишером, исходя из государственных интересов. Он якобы позвонил Бобби и сказал: «Мы хотим, чтобы вы победили русских! Мы хотим, чтобы вы сразились за Америку!». И Фишер вечером 3 июля вылетел в Рейкьявик рейсом «Исландских авиалиний». Но, пожалуй, решающим аргументом был тот факт, что банкир Слейтер удвоил призовой фонд.

Прибыв в столицу Исландии, Фишер заявил: «Я понял, что интересы моей страны выше моих личных интересов!». Во время встречи Фишер не высказал ни малейших претензий к устройству зала. Тем не менее он намеревался его внимательно осмотреть. По мнению руководства ФИДЕ, исландцы создали наилучшие за всю историю шахмат условия. Сцена спорткомплекса была устлана толстым ковром, поглощающим звуки шагов, стены задрапированы так, что снаружи не доносилось никаких звуков. Над игровым столом висел светильник размером четыре на четыре метра.

Фишер появился в зале посреди ночи, за 40 часов до начала первой партии. Ему понравились шахматные фигурки и черное кожаное вращающееся кресло, приобретенное еще в Нью-Йорке специально для него. Но тут же претендент забраковал шахматный стол красного дерева, изготовленный по спецзаказу и стоивший организаторам 1200 долларов, - велел сделать его ниже. А доска, сделанная местным резчиком по камню из белого и зеленого мрамора, и вовсе не понравилась Бобби, мол, на ней много крапинок. Мастера разбудили посреди ночи и заказали новую доску.

После этого Фишер потребовал, чтобы первые ряды были пустыми от зрителей, поскольку они расположены слишком близко от сцены. Кинокамеры нужно отодвинуть в самый дальний конец, чтобы не было слышно их стрекотания, и, кроме того, задрапировать. Светом Фишер занимался особенно тщательно. Исполнявший его указания инженер был на него не в обиде: Бобби, по его словам, точно знал, чего он хочет, - чтобы лампы не отбрасывали на доску ни тени, ни бликов: учитывая мраморную поверхность доски и полированное дерево стола, добиться этого было непросто.

июля состоялась жеребьевка, чтобы определить, кто начинает в первой партии белыми. Фишер на ней отсутствовал, а прислал вместо себя секунданта Ломбарди, хотя по правилам ФИДЕ претендент обязан участвовать в этой процедуре лично. Спасский вслух по-русски зачитал заранее подготовленное заявление, в котором, в частности, говорилось: «...Общественное мнение в СССР и лично я возмущены поведением Фишера. По общечеловеческим понятиям он полностью себя дискредитировал. Тем самым в моих глазах он поставил под сомнение свои моральные права играть в матче на первенство мира. Теперь для того, чтобы существовала надежда провести матч, Фишер должен понести справедливое наказание. Только после этого я могу вернуться к вопросу о возможном проведении матча».

Советская делегация настаивала на том, чтобы Фишеру было засчитано поражение в первой партии. Всем без исключения было ясно, что в таком случае Фишер откажется играть матч. Но тут президент шахматной федерации Исландии Гудмунд Тораринссон резонно заметил, что по шахматным правилам нельзя проиграть партию из-за неявки, если не включились часы.

А рано утром следующего дня в номер Спасского было доставлено письмо Бобби Фишера с извинениями. «Дорогой Борис! - говорилось в письме. - Пожалуйста, примите искренние извинения за мое невежливое поведение, выразившееся в моем отсутствии на церемонии открытия матча и жеребьевки. Я обидел вас и вашу страну, в которой так велик престиж шахмат. После того, как я не явился на первую партию, Эйве объявил, что она будет перенесена. Вы не протестовали против такого решения. Теперь же я узнал, что советская шахматная федерация потребовала, чтобы в первой партии вам была присуждена победа. Мне не совсем понятны мотивы, побудившие выставить это требование. Вы и так уже имеете преимущество перед началом матча, так как вам достаточно набрать 12 очков в 24 партиях, в то время как мне необходимы 12,5 очка для того, чтобы стать чемпионом. Теперь представьте себе, что требование вашей федерации принято. Это означает, что вам достаточно набрать лишь 11 очков в 23 партиях, а мне -12,5. Другими словами, я должен выиграть три партии, не проиграв ни одной, чтобы получить то положение, которое вы имеете сейчас. Мне не верится, что чемпион мира хочет получить такую фору для матча со мной. Я надеюсь, что вы проявите себя истинным спортсменом и джентльменом, и я с надеждой смотрю вперед, с волнением ожидаю шахматной встречи с вами».

В первоначальном варианте этого послания Фишер даже предлагал сопернику вообще отказаться от денег и играть из одной любви к шахматам. Однако секундант и адвокаты Бобби уговорили его вычеркнуть эту фразу.

Американское посольство распространило текст письма еще до того, как его прочел Спасский. Общественное мнение склонилось в пользу претендента. Советская сторона отказалась от своего требования, и 7 июля в помещении Дворца выставок состоялась жеребьевка. Спасскому достались в первой партии белые фигуры. Игра была назначена на 11 июля.

На первую партию Фишер опоздал всего на 6 минут. В ходе игры создалась ничейная позиция. Гроссмейстеры обычно в такой ситуации заключают мир. Но Бобби решил продолжать игру. На 29-м ходу он взял «отравленную» пешку, и его слон оказался в западне. После пяти часов игры партия была отложена. Спасский записал свой 41-й ход. На следующий день он сделал еще 15 ходов, после чего признал свое поражение.

...Чуть ли не с первого же хода первой партии претендент стал жаловаться главному судье Лотару Шмиду на шум кинокамер и потребовал прекратить съемку. Ночью две из трехкамер, стоявших на штативаху дальней стены, убрали из зала. Третью, на сцене, замаскировали и оставили. На доигрывании Бобби неожиданно заметил глазок объектива этой камеры. Он немедленно покинул сцену, подошел к

Шмиду и заявил, что прекращает свое участие в матче до тех пор, пока не будет удалена последняя из оставшихся камер. В этот день требование Фишера было удовлетворено, но сам вопрос остался открытым.

Соглашение об эксклюзивных правах на теле- и киносъемку исландская шахматная федерация подписала с малоизвестным нью-йоркским продюсером Честером Фоксом по рекомендации адвокатов Фишера. Юридически ситуация была непростой. С одной стороны, съемки предумотрены регламентом, который подписали обе стороны. С другой - серьезные претензии одного из участников матча.

Как быть в такой ситуации? Что сделать, чтобы, как говорится, и волки были сыты и овцы целы? Было принято решение спрятать камеры за стеной, оставив в зале лишь объективы. Узнав об этом, Фишер отказался явиться на вторую партию. Ровно в 17 часов 13 июля Лотар Шмид пустил часы Фишера, который должен был играть белыми. Чтобы ускорить «путешествие» претендента, дорога от отеля до спорткомплекса была перекрыта, все светофоры были переключены на зеленый свет, а у входа в отель стоял полицейский автомобиль с включенным мотором. Но Бобби так и не показался из отеля.

Тогда адвокат Фишера Эндрю Дэвис связался из Нью- Йорка с адвокатом Ричардом Стейном и предложил ему убрать камеры лишь на вторую партию, а вопрос об их присутствии решить отдельно. Стейн согласился и позвонил секунданту Фишера Ломбарди. Претендент тоже согласился, но поставил новое условие: часы следует включить заново. На это Лотар Шмид ответил решительным «нет» - правила есть правила, чемпион мира уже ждет за доской 40 минут. А ровно в 18 часов судья остановил часы и присудил победу во второй партии Спасскому.

Счет в матче стал 2:0 - в пользу чемпиона мира. В ответ Фишер отказался продолжать матч и забронировал авиабилеты на все ближайшие рейсы из Рейкьявика. Поведение Бобби многими осуждалось. А чемпион в этой ситуации выглядел по сравнению с претендентом в высшей степени симпатично: он беззаботно играл в теннис, ездил на рыбалку и прогуливался по городу, раздавая автографы.

В этот тупиковый момент Фишеру снова позвонил Киссинджер. Причем, звонил он из Саза РазШса дома Ричарда Никсона близ Сан-Клементе в Южной Калифорнии. Там же гостил и советский посол Добрынин с супругой. Киссинджер попросил к аппарату Фишера и сказал ему, что он должен разгромить «комми» от имени всей Америки.

Тем временем организаторы решили провести официальный замер уровня шума в зале. На экспертизу были приглашены, помимо представителей сторон, члены съемочной группы Честера Фокса, журналисты и дипломаты. Ведущий исландский специалист по акустике Курт Бальдурссон с помощью приборов установил, что уровень шума при работающих камерах равен уровню при выключенных- 55 децибел. Звук такой громкости неуловим для человеческого уха.

После экспертизы Макс Эйве решительно заявил, что если претендент не явится на третью партию, ему будет засчитано поражение. Если не явится и на четвертую, матч будет объявлен законченным в пользу чемпиона мира. Все это происходило в субботу, 15 июля. Сам Фишер ни с кем не общался и отключил телефон во исполнение религиозных предписаний. Его адвокаты спорили с организаторами до трех часов ночи, но так ни о чем и не договорились.

Утром в воскресенье, 16 июля Фишер заявил, что будет играть третью партию только в изолированной комнате за сценой без зрителей и камер. Спасский великодушно согласился. Видимо, он пребывал в плену иллюзий: счет уже 2:0 в его пользу; претендент нервничает; к тому же до нынешнего матча он имел огромный перевес в личных встречах с Фишером (три победы и две ничьи). Он согласился, даже не поставив в известность других членов делегации.

Между тем, стоит, видимо, рассказать о новом месте игры. Комната, где предстояло играть, использовалась для занятий по настольному теннису. Через окно, выходящее на лужайку, доносились крики резвящейся детворы, но Фишера это почему-то совсем не беспокоило. Едва зайдя в комнату, он учинил скандал - увидел камеру, которая должна была транслировать все происходящее публике в зал. Шмид попросил его не волновать соперника перед игрой, на что Бобби грубо оборвал его. И тут с побелевшим лицом встал Спасский: «Если вы не прекратите свару, я вернусь в зал и потребую, чтобы матч продолжался там!»

Настал критический момент. Лотар Шмид положил руки на плечи обоим партнерам и усадил их за доску едва ли не силой. «Мое согласие на необоснованное требование о переносе игры из турнирного зала в закрытое помещение было большой психологической ошибкой, - утверждал после матча Борис Спасский. - Как известно, матчу предшествовали долгие передряги, отнявшие много сил. Совершив психологическую ошибку перед третьей партией и быстро поняв ее, я как бы перечеркнул всю правильную линию своего поведения до начала матча. Кроме того, отрицательное воздействие оказало на меня сознание того, что, получив во второй партии победу за неявку партнера, я как бы оказался в долгу..».

В третьей партии в индийской защите Фишер применил интересный ход, лишь недавно вошедший в практику. Спасский, видимо, с этим ходом не был знаком и действовал не лучшим образом. Вместе вскрытия линии «Г» он сделал самоубийственный ход, ослабил белые поля, затем проиграл пешку, а вскоре и партию.

Несомненно, на игре Спасского сказалась вся эта нервотрепка перед началом третьей партии. Анатолий Карпов впоследствии утверждал, что неявка на вторую партию была тонко просчитанным ходом Фишера, придуманным специально с учетом индивидуальности чемпиона мира: «Будь на месте Спасского Петросян, он проглотил бы очко и только облизнулся. А Спасский пришел в смятение: очко досталось ему даром, и он чувствовал себя, по его собственным словам, «как бы в долгу» перед претендентом».

Начиная с четвертой партии матч вновь продолжался в зале. Фишер оставался верен себе и вновь первым ходом двинул вперед королевскую пешку. Спасский избрал сицилианскую защиту. Белые остановились на продолжении Созина и неожиданно столкнулись с интересной творческой разработкой черных.

Долгое время Спасский имел хорошие шансы на успех, но Фишер искусно использовал связку ферзя и перешел в эндшпиль, где позиция стала абсолютно равной. На 45-м ходу партия завершилась вничью. Счет в матче стал 2,5:1,5 - по-прежнему в пользу Спасского.

В кулуарах матча тем временем продолжались разбирательства. Команда претендента выставила оргкомитету перечень новых претензий из 14 пунктов. Бобби потребовал заменить ему автомобиль (выделенный «мерседес» его не устраивал), увеличить сумму карманных денег (выдавали 10 долларов в день; кроме того, командование американской базы в Кефлавике, где Фишер проводил свободное время, ничего не брало с него за напитки, еду и игровые развлечения), закрыть отельный бассейн для других постояльцев, заменить номер, выписать дополнительные журналы и... изменить цвет фигур и размер клеток на шахматной доске.

Вездесущие журналисты узнали о требованиях претендента. Список попал в газеты. Требования Бобби объявили смехотворными.

В пятой партии Спасский легкомысленно разменялся в защите Нимцовича на поле е5. Получилась окостенелая позиция, которые в свое время артистично разыгрывал за черных Арон Нимцович. И Фишер это сделал не хуже прославленного маэстро.

Победа вызвала бурю ликования в зале. Исландцы стоя аплодировали блестящей победе претендента и скандировали: «Бобби! Бобби!». А ведь пока счет в матче только сравнялся - 2,5:2,5.

После двух поражений подряд тренеры чемпиона мира доложили в Москву, что неудачи объясняются прежде всего отклонением их подопечного от предварительно разработанного плана. На совещании в Спорткомитете гроссмейстеры критиковали Спасского за дебютную неподготовленность. А в Рейкьявик специально для Спасского доставили точно такое же кресло, как и у Фишера: купили его у того же производителя (до этого у Спасского было простое кожаное невращающееся кресло).

Не дремал и Фишер. По требованию Бобби заменили игровой столик и вместо мраморной доски поставили обычную деревянную. Так, мол, будет лучше: холодный камень отрицательно действует на руки.

В шестой партии соперники разыграли защиту Макогонова - Бондаревского. В критический момент Спасский допустил грубую позиционную ошибку, которая привела к его поражению.

Седьмая партия, которую Спасский играл белыми, завершилась ничьей на 49-м ходу. В сицилианской защите Фишер получил выигрышную позицию, но затем почему- то стал играть неуверенно и дал возможность Спасскому получить серьезные контршансы. Как уже упоминалось, все партии вновь игрались в зале с публикой. Фишер чутко вслушивался в малейшие шорохи, доносившиеся из зала. А однажды он внезапно оторвал взгляд от доски и недовольно крикнул:

-Девочка в двенадцатом ряду, немедленно прекрати сосать леденцы!

-Да я всего-то третий и взяла! - попыталась оправдаться юная исландская шахматистка Астрид Бьерндоттир.

- Не третий, а седьмой, маленькая лгунья, - возразил Фишер, - думаешь, я не считаю!

Счет в матче стал 4:3 - в пользу Фишера. Оказавшись в роли лидера, американец заиграл уверенно, мощно и изобретательно.

И восьмая партия, игравшаяся 28 июля, вновь закончилась в пользу Фишера. Продумав целый час, Спасский утомился, допустил неравноценный размен - отдал ладью за слона и на 37-м ходу сдался. Уже потом он с горечью констатировал: «Нужно было не стремиться так упрямо к цельности произведения, ограничиться более спокойной игрой, технической, как это делал Фишер».

После восьми партий счет стал уже 5:3 - в пользу Фишера. Перед девятой партией Спасский взял тайм-аут по болезни. В этот момент в Москве всерьез озаботились психологическим состоянием чемпиона. Появилась версия о «влиянии извне». 31 июля в Рейкьявик срочно был направлен заместитель председателя Спорткомитета СССР Станислав Мелентьев, который был в приятельских отношениях со Спасским. Он должен был оценить эмоциональное состояние чемпиона и его отношения с тренерами.

Вничью завершилась спокойная девятая партия. А в десятой Фишер одержал новую победу. В этой партии развернулась довольно интересная борьба. Но в конце концов Спасский упустил даже ничью, имея все основания бороться за победу. Сам характер поражения в десятой партии не оказал на Спасского тяжелого воздействия. Ему показалось, что он уже приспособился к стилю Фишера и что вся основная борьба еще впереди.

Счет в матче стал 6,5:3,5 - в пользу Фишера. А в одиннадцатой партии Фишер, сыграв свой коронный вариант, защищался не лучшим образом, и Спасский уверенно победил. Счет в матче стал 6,5:4,5 - по-прежнему в пользу Фишера.

Двенадцатая партия завершилась вничью, а в тринадцатой Спасский вновь потерпел поражение. Следующие семь партий (14-я, 15-я, 16-я, 17-я, 18-я, 19-я и 20-я) завершились вничью. Было много борьбы, нереализованных планов, промахов и ошибок. Несколько раз чемпион мира получал выигрышные позиции, но каждый раз не мог довести их до логического конца.

После 16-й партии Фишер заявил, что до тех пор, пока организаторы не выполнят его требование об удалении зрителей с первых семи рядов, он будет играть матч только в комнате без публики. В конечном итоге был достигнут компромисс: не семь рядов, а три.

Но тут уже секундант чемпиона мира Ефим Геллер сделал заявление для печати, в котором обвинил претендента в применении «нешахматных методов влияния» на Спасского. Непрекращающиеся капризы Фишера, писал Геллер, имеют целью выбить чемпиона из седла, заставить его «потерять боевой дух».

Далее Геллер ссылался на некие полученные советской делегацией письма, авторы которых указывают, что американская сторона в целях воздействия на Спасского использует «электронные устройства и химические вещества» - речь шла, в частности, о кресле Фишера и особом светильнике, установленном над шахматной доской по требованию американцев. «Какими бы фантастическими ни казались эти предположения, - заявлял Геллер, - объективные данные заставляют нас принимать в расчет такую возможность. Почему, к примеру, претендент столь резко возражает против кино- и телесъемки, несмотря на значительные финансовые потери? Не потому ли, что он опасается постоянного визуального контроля за своими действиями? ...Членов американской делегации можно встретить в зале, где проходит матч, в любое время суток в дни, когда нет ни игры, ни доигрывания, и даже глубокой ночью. Спрашивается, что они там делают? Наводит на подозрение и категорическое требование о том, что Фишер должен пользоваться только «своим» креслом, хотя оба кресла совершенно идентичны и изготовлены одной и той же американской фирмой».

После этого главный арбитр Лотар Шмид заявил, что обвинения советской стороны заслуживают проверки. В зале была выставлена круглосуточная охрана. Организаторы матча привлекли к экспертизе местных специалистов - инженера-электрика Дади Аугустина и профессора химии Сигмунда Гудбьярнассона. Первый изучил светильник, второй посредством специальных салфеток взял пробы с поверхности стола, обшивки кресел, стен и пола, а затем исследовал их в новейшем хроматографе.

Профессору ГУдбьярнассону не удалось обнаружить ничего похожего на опасные для человеческого мозга вещества. Инженеру Аугустину повезло больше: в светильнике, укрепленном над столом, он нашел двух дохлых мух, о чем добросовестно сообщил в своем заключение и дал повод для газетных острот.

Однако на этом экспертиза не закончилась: сотрудники исландского министерства морского флота просветили кресла рентгеновскими лучами. Их ждала удача: в спинке

кресла Фишера обнаружился некий длинный, похожий на трубку предмет с петлей на конце. В кресле Спасского ничего похожего лучи не обнаружили. При повторном исследовании таинственный предмет исчез. Кресло разобрали и якобы нашли забытую мебельщиками отвертку.

Обстановка на матче стала особенно тяжелой. Стремясь хоть как-то разрядить ситуацию, 10 августа в Рейкьявик прилетели жены членов советской делегации. Лариса Спасская была поражена гнетущей атмосферой, царившей в номере мужа на седьмом этаже отеля. Она немедленно стала настаивать на переезде, утверждая, что во всей обстановке, окружавшей чемпиона, было «что-то нездоровое - он не мог уснуть и стал раздражительным». Временами его одолевала сонливость.

Выяснилось, что дважды отправляясь на очередную партию с нормальным пульсом, Спасский спустя час впадал в прострацию. Он не мог пить приготовленные для него кофе и сок - ему казалось, что в них добавлен алкоголь. Смутные ощущения Ларисы подогрел Геллер, который был убежден в том, что кто-то в его отсутствие наведывается в его номер и открывает портфель, в котором он хранил «домашние заготовки» чемпиона.

При содействии посла Лариса и Борис переехали в загородный дом в 10 километрах от Рейкьявика. Там Спасский впервые за весь матч уснул глубоким сном. С помощью повара посольства Виталия Еременко Лариса стала сама готовить мужу еду. А на игру она вручала ему термос с кофе и фляжку со свежим апельсиновым соком. Спасский как-то повеселел, стал общаться в своей обычной шутливоироничной манере.

В советской прессе появились публикации с явными намеками на нездоровую атмосферу вокруг матча, на давление на чемпиона мира. А авторы книги «Бобби Фишер идет на войну» Дэвид Эдмонсон и Джон Эйдинов объясняют все эти подозрения «обычной советской паранойей», почин которой положил председатель Центрального шахматного клуба СССР и полковник КГБ в отставке Виктор Батуринский. Еще в 1971 году он в своей записке в Спорткомитет предполагал, что победы Фишера в матчах претендентов с Таймановым, Ларсеном и Петросяном отчасти объясняются «нешахматными факторами» - гипнозом, телепатией, пищевыми добавками и подслушиванием. Но еще до матча Спасский отказался от услуг Батуринского, справедливо полагая, что все лица (повар, врач, переводчик) будут посланы Лубянкой.

10 августа в Рейьявик были откомандированы специалисты-психологи профессора Вртанян и Жариков. Они наблюдали за происходящим на сцене из зала с помощью бинокля. После очной встречи на приеме в советском посольстве Спасский показался им абсолютно нормальным человеком.

Не остался в долгу и Фишер, который в один из дней подал жалобу на то, что его якобы гипнотизируют сидящие в зале агенты КГБ. По словам Бобби, русские следят за ним и пытаются воздействовать на его психику из зала. Вот почему претендент требовал увеличить расстояние между публикой и игроками.

«Люди КГБ» (а в Рейкьявике действительно появилось невиданное количество советских туристов) якобы активизировались уже после проигранной Спасским восьмой партии. Тем временем в самом окружении Спасского усиленно искали «агента Фишера». Подозрение пало на эстонского мастера Иво Нея, который прекрасно владел немецким языком и выполнял функции переводчика. (После матча в соавторстве с Робертом Бирном, который освещал ход борьбы в состязании для нидерландского телевидения, он написал книгу о рейкьявикской баталии «По обе стороны шахматной доски»). Ней срочно был отозван в СССР.. На два года он стал невыездным.

Между тем, шахматные события в матче развивались так. Партии с 11-й по 20-ю закончились с общим счетом 5:5. Спасский проявил себя большим мастером. Содержание этих партий показало, что когда Спасский в начале игры создавал на доске оригинальную ситуацию, Фишер нервничал, допускал ошибки и попадал в трудные позиции. Несколько раз Спасский получал выигрышные позиции, но довести их до логического конца не сумел.

Совсем несложный выигрыш Спасский упустил в двадцатой партии, после чего у него наступил спад.

В 21 -й партии ничья не устраивала Спасского, и он несколько раз от нее уклонялся, а в эндшпиле Фишер перехватил инициативу. Партия была отложена, но чемпион мира не стал ее доигрывать. Спасский о сдаче партии сообщил Шмиду по телефону. Тот объявил: «Леди и джентльмены, господин Спасский сдался по телефону». Но Фишер не спешил радоваться. Он невозмутимо спросил: «А письменное подтверждение есть?». Пришлось судьям бежать в отель к Спасскому.

Итак, матч закончился убедительной победой претендента- 12,5:8,5.

Официальная коронация одиннадцатого чемпиона мира состоялась 1 сентября 1972 года. На заключительный шахматный ужин мог попасть любой желающий, стоило лишь заплатить 25 долларов. Президент ФИДЕ Макс Эйве пригласил на сцену победителя матча Роберта Фишера, провозгласил его очередным чемпионом мира и увенчал венком из листьев исландской березы .

Потом Эйве вручил новому чемпиону конверт с призовой суммой и протянул руку для пожатия. Но Фишер не

торопился отвечать на рукопожатие. Он сначала спокойно раскрыл конверт, вынул и изучил чек. Убедившись, что все в порядке, аккуратно закрыл конверт, положил его во внутренний карман пиджака и лишь после этого быстро пожал руку президенту ФИДЕ и возвратился на свое место за банкетным столиком.

Любопытно, что даже во время торжественного ужина Бобби, не обращая ни на кого внимания, изучал по карманным шахматам какую-то позицию. Гроссмейстер Николай Крогиус впоследствии в своих заметках писал: «Мне удалось с ним несколько раз побеседовать. Говорили по-русски. Фишер рассказал, что занялся русским языком потому, что считал нужным изучать советскую шахматную литературу по подлинникам. Добавил, что переводам не доверяет. Конечно, русский язык Фишера далек от совершенства, но сносно объясниться (особенно на шахматные темы) мы смогли. С нашими книгами, журналами и бюллетенями Фишер был хорошо знаком. А еще он посоветовал в будущем больше уделять внимания причинам возникновения ошибок у шахматистов».

На пресс-конференции после окончания матча победитель так ответил на некоторые вопросы:

Я рад, что победил русских. Во второй половине матча Спасский играл очень хорошо. Я лично не имею ничего против Бориса Спасского. Он приятный человек, но я очень рад, что отобрал у русских титул чемпиона мира... Меня не интересуют грандиозные приемы, намеченные в Нью- Йорке, и я не люблю, чтобы мне аплодировали... Мне не хотелось бы говорить что-либо определенное по будущему изменению системы первенства мира. Сохраню за собой это право... Мы сыграем со Спасским матч-реванш, если... сумма призовых будет достаточно большой.

Идею матча-реванша тут же поддержал Макс Эйве. Очевидно, президент ФИДЕ чувствовал себя перед Спасским неловко: именно он в немалой степени потворствовал капризам Бобби, не проявил в нужные моменты необходимую руководителю международной шахматной организации твердость и уверенность.

Сам Борис Спасский по горячим следам высказался о матче так:

Фишер добился убедительного спортивного итога. Качество его игры было выше - это относится, главным образом, к первой стадии матча. Во второй его игра выглядела бледной... Я буду продолжать изучение партий и предвижу, что обнаружу немало моментов, вызывающих удивление. Своей игрой я не удовлетворен. Такие ошибки и в таком количестве раньше я не допускал. Шахматистом номер один Фишера делают следующие главные особенности. Первая - очень высокая техника игры. «Цена хода» в дебюте у него исключительно высока. Вторая особенность Фишера - огромная энергия, работоспособность во время партии. Он умеет бороться до конца, до «последнего солдата». Такая энергия позволяет ему держать противника в напряжении, создавать ему проблему постоянно. Кроме того, Фишер достаточно тонко чувствует настроение и физическое состояние партнера.

Дальнейшие мои планы? Продолжу анализ партий, это я уже говорил, во-вторых, буду больше играть. Собираюсь участвовать в отборе за право бороться в матче на первенство мира в 1975 году, как это установлено правилами ФИДЕ. Если представится возможность сразиться с Фишером в матче-реванше, я - с большой охотой.

Никогда еще, пожалуй, шахматы не поднимались на такую высоту Матч Спасский - Фишер вызвал в мире невиданный шахматный бум. За ходом борьбы внимательно следили миллионы людей во всем мире. Едва ли не во всех барах Америки заключались пари на исход отдельных партий и всего матча в целом. А самые заядлые любители ставили огромные суммы на отдельные ходы в партии.

О поединке советского чемпиона и американского претендента писали не только спортивные, а и самые разные издания. О нем говорили не только любители шахмат, но даже далекие от шахмат люди - таксисты, продавцы, домохозяйки и дворники.

Популярный советский бард, артист театра и кино Владимир Высоцкий откликнулся своим ироничным стихотворением. 

Идея проведения матча-реванша обсуждалась уже в день провозглашения нового чемпиона мира. Макс Эйве сообщил в узком кругу, что город Лас-Вегас - столица игорного бизнеса - выразил готовность провести такой матч в 19:3 году и гарантирует призовой фонд в один миллион долларов. Президент ФИДЕ был настроен оптимистично. Бобби Фишер тоже не возражал:

«Я согласен играть где угодно и с каждым достойным претендентом. Хоть каждый год. Я готов бороться и защищать свой титул. С Борисом можем провести матч-реванш в любом месте - хоть в штате Невада, хоть в Техасе, лишь бы условия были достойными...»

Судя по всему, и Борис Спасский был не против сыграть новый матч с Бобби и к тому же заработать неплохую сумму. Во всяком случае все стороны были только «за».

В столице Исландии новый чемпион оставался еще две недели. Он встречался с любителями шахмат, бывал на приемах, охотно раздавал интервью, обещал, что будет чемпионом мира очень долго: «Может быть, 10, 20 или 30 лет, а может быть, всю жизнь».

Фишер порой не ложился спать до пяти часов утра, а затем отсыпался до трех дня. Ночью посещал танцевальные залы, однако не танцевал, не пил, не курил. Купался в плавательном бассейне, наполненном водой из горячих источников, которых в Исландии немало.

А в эти дни вся Америка восхищалась своим героем и готовилась его чествовать. Бобби ожидал теплый прием в Нью-Йорке, его родном городе, в других местах США. Многие компании, фонды, клубы жаждали увидеть чемпиона у себя в гостях. Тысячи простых людей хотели пообщаться с шахматным гением.

Именно тогда шахматный бум в Америке достиг апогея. Именем нового короля называли новорожденных. В стране было продано гигантское количество комплектов шахмат и шахматных книг. К шахматам приобщались тысячи желающих. Росли, как на дрожжах, новые шахматные секции, клубы, организации. В газетах открывались шахматные отделы, издавались шахматные журналы.

Правда, ложкой дегтя было одно неприятное известие: дельцы из кинокомпании «Фокс» подали на Фишера в суд, требуя взыскания с него неустойки в миллион долларов за срыв фотосъемки во время матча на первенство мира...

читать следующую главу

 

 

 

 

ООО «Шахматы»

Санкт-Петербург

время работы с 10-00 до 19-00

тел. 983-03-53 или 8-905-223-03-53

 SKYPE - Piterchess

 ICQ - 229-861-097

 VIBER: +79052230353

 info@64ab.ru