11. Игрок и тренер - совмещение профессий
Первые опыты
Пробовать себя в тренерском деле я начал, будучи еще студентом Университета. Примерно год позанимался с довольно сильной шахматисткой Наташей Коноплевой. Она успешно выступила в чемпионате страны и хотела продолжить сотрудничество, но я отказался. Женские шахматы меня не слишком привлекали, в частности, потому, что слишком уж многое там зависело от «натаскивания» на определенные дебютные схемы и варианты.
Время от времени меня приглашали на тренировочные сборы школьников Москвы - помогать в их подготовке к соревнованиям. Опыт работы с ребятами, наблюдения за ними и их наставниками, беседы, а иногда споры с тренерами по поводу различных аспектов совершенствования - всё это было и интересно, и полезно для будущего.
Достаточно рано я понял, что тренер не должен ограничиваться лишь чисто шахматной стороной дела. Необходимо оценивать и учитывать личность ученика, различные стороны его характера. В этом плане весьма информативными оказались футбольные матчи, постоянно проводившиеся на сборах. В процессе игры ребята забываются, ведут себя естественно, в соответствии со своей натурой.
На одном из сборов, где я помогал Рошалю, он долго колебался, кого из младших мальчиков взять в команду. Имелись три примерно равных кандидата на одно место. Я порекомендовал исключить одного парнишку как раз из-за его поведения во время футбольных матчей. Играл-то он хорошо, но многое делал «на публику». На ребят, допускавших ошибки, раздраженно покрикивал, возмущался, даже бросал играть; в общем, вел себя, как примадонна. Такое отношение к товарищам по команде наверняка проявилось бы и на шахматных соревнованиях. Рошаль придавал большое значение спортивным и психологическим факторам, тут мы отлично понимали друг друга.
Его полной противоположностью был опытный тренер Григорий Ионович Равинский, много лет занимавшийся с ведущими школьниками Москвы. Неплохой мастер, человек серьезный и честный, к работе он относился добросовестно, тщательно готовил материалы для своих уроков. Но кроме дебюта для него в шахматах ничего не существовало. Рошаль рассказывал, что он как-то пригласил на свой сбор Равинского, попросив позаниматься с ребятами эндшпильными или миттель- шпильными проблемами, - тот наотрез отказался, сказав напрямую, что его интересует только дебют.
Побывал я на одном из сборов, которым руководил Равинский. У него тогда любимцем был совсем еще молодой парнишка Сережа Пеккер. На сборе устроили тренировочный турнир, в котором Пеккер выступил неудачно. Одну из партий он проиграл девочке. Меня поразило, с каким безразличием он отнесся к этому поражению, как равнодушно передвигал фигуры при анализе. Обычно у молодых талантливых ребят подобные проигрыши сильно задевают самолюбие. Помню, как на детском чемпионате мира 1990 года ученик нашей с Юсуповым школы Вася Емелин в группе до 14 лет весь турнир боролся за победу с уже знаменитой тогда Юдит Полгар и, упустив выигрыш в последнем туре, отстал от нее на пол-очка. Он был очень зол на себя.
- Позор, уступил девчонке!
Я его успокаивал:
-Вася, эта девчонка уже стольких обыгрывала!
-Нет, всё равно, как можно!..
Нормальная мальчишеская
реакция! А вот Пеккер, проиграв, оставался абсолютно спокойным. Понаблюдав за ним, я ощутил несвойственное его возрасту циничное отношение и к самой игре, и к не слишком важным для него результатам. Поделился впечатлениями с его тренером Равинским. Он возразил:
-Ну что вы, Марк, вы просто его недооцениваете. Он такой талантливый!
Я подумал: ну вот, я ему про Фому, а он мне про Ерему! При чем тут талант, разве я его оспариваю, я же говорю совсем о другом.
Не случайно лучшие ученики Равинского того поколения - Пеккер, Горелов - ничего особенного в шахматах не добились. Пеккер, кажется, даже не стал мастером. И дело, по моему убеждению, не только в однобоком шахматном образовании, зацикленности на дебюте, но также в пренебрежении воспитательной стороной дела, чисто человеческим развитием учеников.
Припоминаю еще один сбор, который проводил Александр Николаевич Костьев, незадолго до того ставший директором шахматной школы Дворца пионеров, где Григорий Ионович работал старшим тренером. Там я заметил, что старшие ребята систематически обижают маленького Артура Юсупова. Я не сразу понял, в чем дело, мне и в голову не приходило, что такое возможно, думал: обычная детская возня. И вдруг осознал, что вижу своего рода «школьную дедовщину»: старшим нравится измываться над младшим. Я возмутился, рассказал Костьеву. Тот сразу принял решительные меры: собрал ребят и исключил из команды ее лидера Горелова как главного заводилу этой «дедовщины». Из Москвы, чтобы уладить конфликт, на сбор приехал Равинский вместе с кем-то из руководства Дворца, но Костьев был тверд и настоял на своем - Горелов за команду не играл.
Произошедшее не случайно. Сам Равинский был человеком положительным, нельзя сказать, что он плохо влиял на своих учеников, нет, - просто он их вообще никак не воспитывал, предоставлял самим себе.