46. Невыездной
Следующей весной Леша был включен в международный турнир в одной из «соцстран». Выезд сорвался: ему сказали, что не успели оформить документы. Для тех времен - обычная история, которой мы не придали значения. Как вскоре выяснилось, зря!
Как чемпион мира среди «кадетов» Дреев имел персональную путевку на очередное юношеское первенство мира. Проходило оно в Арабских Эмиратах, и вопрос о моем командировании туда, естественно, даже не рассматривался.
Леша появился в Москве за день до отправления, поскольку билеты и документы всегда выдавались в Спорткомитете в самый последний момент перед выездом. Мне почему-то не позвонил.
Через несколько дней узнаю, что на чемпионат мира Дреева не пустили, и он сразу же вернулся домой в Железноводск. Причину отказа нам никогда не объясняли, но поскольку такое с ним случилось второй раз подряд, стало ясно, что это не случайно, очевидно, в его «досье» появилась «черная метка».
В чем дело? Об этом до сих пор не знает сам Дреев, не знаю и я - КГБ хранит свои тайны. По некоторым косвенным признакам предполагаю, что причиной стал донос, присланный из Же- лезноводска, либо кем-то из местных, либо высокопоставленным чинушей, отдыхавшим в предназначенном специально для такой публики санатории. Леша там давал сеансы одновременной игры и мог, например, «не так» одеться, непочтительно отреагировать на сделанное ему замечание... В нашей стране порой ломали жизнь людям даже из-за такой ерунды.
Леша, конечно, сделал большую глупость (в силу своего скрытного, подозрительного характера), не приехав сразу же ко мне. Я бы его подробно расспросил и, не исключено, сумел бы догадаться, «откуда ветер дует». Санкции на Дреева наверняка накладывались на не слишком высоком уровне, важно было понять, чем они вызваны, и тогда точно адресованное и умело составленное письмо куда-то на самый верх имело шанс переменить ситуацию.
Мне однажды (во второй половине 1980 года) такой ход удался. Мы с женой тогда ждали прибавления семейства, а жили в крохотной однокомнатной квартире, которая даже по официальным санитарным нормам была признана непригодной для жилья. Тем не менее, получение новой квартиры нам если и светило, то лишь через долгие годы. Я написал письмо, адресованное одному из заведующих отделов ЦК КПСС, который, как было известно, интересовался шахматами и наверняка знал мое имя. Вкратце изложил ситуацию с жильем, добавил, что, несмотря на трех подготовленных чемпионов мира среди юношей, мне отказывают в присвоении тренерских званий и категорий, влияющих на оплату труда. Указав на свои проблемы, приведя различные факты негативного к себе отношения, в неявной форме поставил вопрос: нужен я в этой стране, или не нужен?
Письмо возымело действие. Через некоторое время позвонил референт моего адресата, уточнил некоторые подробности. Вскоре мы получили двухкомнатную квартиру в хорошем новом районе Москвы «Строгино».
Я был готов действовать подобным образом и в случае с Дрее- вым. На руках имелись «козыри»: ярчайший талант, уникальные достижения в столь юном возрасте, отсутствие каких-либо нареканий в трех предыдущих зарубежных поездках. Но столь ответственные шаги не предпринимаются вслепую, а от Леши никакой информации не поступило.
Два-три месяца спустя я ассистировал Юсупову на турнире претендентов в Монпелье, блистательно выигранном Артуром. В турнире участвовали несколько советских гроссмейстеров, а в подобных случаях в делегацию всегда включались «надзирающие». В Монпелье их было трое: руководитель делегации, его заместитель и переводчик. Заместителем всегда направляли штатного офицера КГБ, в данном случае майора Владимира Кулешова, уже несколько лет «курировавшего» шахматы.
В какой-то момент Кулешов вдруг завел со мной разговор о Дрееве, спросил: что ж вы его так плохо воспитываете? Я поинтересовался:
- А в чем дело, в чем Леша провинился?
Он как-то уклончиво отвечает:
- Ну, дает всякие сеансы. Мал еще деньги зарабатывать.
- У него бедная семья, почему бы не заработать денег, что тут незаконного? И ведь не из-за этого вы ему выезд закрыли, в чем там дело?
Кулешов ничего пояснять не стал, прервал разговор.
Дреев продолжал оставаться невыездным еще несколько лет. Лишь в самом конце 1988 года его, наконец, выпустили на юношеский чемпионат Европы (который он выиграл). Причем произошло это отнюдь не само собой: помогло вмешательство академика Абалкина, длительное время руководившего шахматной федерацией РСФСР. В тот момент Леонид Иванович получил высокий пост в правительстве Горбачева и воспользовался этим, обратившись напрямую к председателю КГБ. Тот пообещал проверить, а затем сообщил, что его организация возражений против выезда Дреева не имеет.