Лчше быть первым на деревне, чем вторым в Риме!
Сагар Шах, Chess Base India
15 марта 2016 года, во время 4 тура московского турнира претендентов я работал пресс-центре. Неожиданно моя жена Амрута, фотограф, прибежала взволнованная и выпалила: «Он здесь, он здесь, скорее иди сюда!». Я оставил свою работу, поскольку догадался, кто посетил турнир. Прежде чем приехать в Москву, мы с Амрутой договорились: если кто-нибудь из нас увидит Марка Дворецкого, мы оставим все дела, независимо от их важности, чтобы пообщаться с легендой.
Когда мой рейтинг застрял на отметке 2200 и я не мог добиться ощутимого прогресса в шахматах, именно книги Дворецкого пришли мне на помощь. В них задавались вопросы, которые заставили меня всерьез задуматься над тайнами игры, а поучительные ответы автора почти всегда устраняли мои сомнения. Человек, который помог мне стать сильным шахматистом и улучшить качество моей жизни, теперь сидел прямо напротив меня.
Я подошел к нему и представился, наверное, так, как это делали многие до меня: «Здравствуйте, Марк, я прочитал почти все книги, которые вы написали, и я ваш болыиой-болыиой поклонник». Марк улыбнулся и ответил спокойно. Я сразу почувствовал себя комфортно, и мы обсудили текущую партию между Карякиным и Анандом. «Эту позицию черным будет очень сложно защитить», — сказал Марк. Он смотрел на позицию всего несколько секунд, но сразу разобрался в ней. Эта партия стала первым поражением Ананда от Карякина.
Во время нашего разговора множество людей подходили и приветствовали его. Было трудно серьезно разговаривать в такой обстановке. Поэтому я спросил, не согласится ли Марк встретиться со мной еще раз у себя дома, чтобы дать интервью для новостной страницы Chess Base. Признаюсь, был немало удивлен тем, что Марк не колебался ни секунды: «Конечно, почему бы и нет?» Он достал визитную карточку из кармана: «Свяжитесь со мной за день до того, как соберетесь приехать».
Когда 9 тур подошел к концу, я позвонил Дворецкому. «Марк, завтра у шахматистов будет день отдыха. Можем ли мы встретиться в 5 вечера?» Он ответил утвердительно, и 22 марта мы с Амрутой отправились на Таллиннскую улицу, чтобы взять интервью у знаменитого Марка Дворецкого.
Марк тепло приветствовал нас и отвел в кабинет. Это было прекрасное место для творческой работы. Абсолютная тишина, хорошо освещенный стол, заполненный книгами, и компьютер. Марк с улыбкой сидел в своем кресле, пока я готовился к интервью с одним из величайших шахматных тренеров и авторов всех времен.
Я задавал вопросы, и он отвечал с энтузиазмом. Мы проговорили почти три часа. Амрута фотографировала. Одной из особенностей интервью была легкость, с которой он отвечал на вопросы. Шахматы были его второй натурой, и это было очевидно из его ответов.
Из-за личных обязательств я не мог поработать над этим интервью сразу. Но, вернувшись из своей 90-дневной поездки по Европе, сразу начал тщательную обработку аудиофайлов. И прямо во время работы над этим интервью я получил известие о его смерти. Здесь я часами слушал его голос, а там, в Москве, Марка уже не было. Мне очень жаль, что он не сможет прочесть это интервью...
Сагар Шах, Марк и Инна Дворецкие и Лмрута Мокал
- Марк, расскажите, пожалуйста, как начинался ваш шахматный путь.
- Я изучил правила шахмат еще до того, как пошел в школу. Мне было пять или шесть лет. Однако всерьез я начал изучать шахматы и участвовать в турнирах только с пятого класса. До этого у меня был другой интерес — математика. Но нашего учителя математики поменяли на очень скучного. Я потерял интерес к предмету и обратился к шахматам. Мне было лет 11-12, когда я записался в шахматный клуб. К окончанию школы удалось стать мастером. Это было неплохо, хотя по нынешним меркам — ничего особенного. Просто чтобы вы представляли, что это тогда означало: я играл за юношескую сборную Советского Союза в товарищеском матче против Скандинавии на четвертой доске, а Карпов — на седьмой!
Окончив университет, я получил диплом по математике и экономике. Именно в это время я начал преподавать шахматы в институте физкультуры. Как только это произошло, мои результаты в турнирах начали улучшаться. Я практически не работал над своей игрой, а только учил других. Но этого оказалось достаточно.
-Каковы были ваши первые успехи в качестве тренера?
- Мой первый серьезный ученик, Валерий Чехов, стал чемпионом мира среди юниоров в 1975 году. Два года спустя этот успех повторил Юсупов, а еще через год — Долматов. Это было удивительно, потому что Советский Союз начал отправлять игроков на юниорские чемпионаты с 1950-х годов. До 1970-х, т. е. за 20 лет, чемпионами мира среди юниоров стали лишь трое — Спасский, Карпов и Белявский. А я в качестве тренера подготовил еще трех чемпионов за четыре года (смеется/. Удивительно, что эти занятия не только помогли моим ученикам, но заодно превратили и меня самого в сильного игрока. В течение долгих лет я был сильнейшим в мире мастером, если судить по рейтингу, — он был примерно 35-м к моменту, когда мне исполнилось 30 лет!
Работая с молодыми ребятами, я также тренировал более старших игроков; например, Нана Александрия участвовала в двух матчах на звание чемпионки мира. К сожалению, она так и не завоевала этот титул. Вскоре молодые ребята подросли, и я помогал им в важных соревнованиях, таких, как турнир претендентов и пр.
-Каким образом вам удавалось подготавливать таких сильных игроков? В чем секрет вашей работы?
- С самого начала я понял, что некоторые методы тренировки разумны, рациональны и могут принести успех. Прежде чем начать тренировать, я изучил много шахматной литературы. Так что у меня было хорошее шахматное образование.
Я считаю, что тренер может быть успешным, если ему действительно нравится его работа. Ему важен не собственный успех, а успех его учеников. Это естественный стимул для работы. Не деньги, не что-то еще. И у меня всегда это было. Мы стали и всегда оставались очень хорошими друзьями со всеми моими учениками.
Я получил хорошее базовое образование в университете, а до этого учился в математической школе. Поэтому я умел хорошо анализировать и чувствовать, что является наиболее рациональным в определенной ситуации. Простая логика, которую я использовал в шахматах, хорошо работала. Я всегда задавался вопросом, почему обычное логическое мышление не является столь распространенным (смеется/
Например, шахматная партия — это длительная битва. В большинстве случаев у вас не получится выиграть партию уже в дебюте. Поэтому имеет смысл изучать также миттельшпиль и эндшпиль. Дебют — это лишь часть работы, но многие тренеры посвящают ему все свое время. В работе со своими учениками я сосредотачивался на всех стадиях партии, и это приводило к гораздо более гармоничному развитию. Это особенно верно для молодых игроков. Крамник или Карлсен хороши во всех стадиях, поэтому могут сосредоточиться на изучении дебюта, хотя даже для них важен не только дебют. Но когда вы работаете с молодыми игроками, у которых много слабостей, есть намного более важные области для развития, работа над которыми необходима для достижения успеха.
Мне кажется, многие тренеры считают шахматы игрой, основанной на информации. Они пытаются собрать информацию из разных источников, изучить ее, а затем передать своим ученикам. Но мы не должны забывать, что шахматы — это еще и спорт, для успехов в котором необходимы тренировки. Это абсолютно нормально для любого вида спорта, но также и для такого предмета, как, например, математика. Вы не только запоминаете формулы и теоремы, но и решаете множество задач. Поэтому тренировка являлась постоянной частью моей работы с учениками. Если я давал им новый материал, мы одновременно тренировались, чтобы понять его как можно лучше. В шахматах существует много навыков, таких, как комбинационное мышление, атака, защита и т. д., и я всегда работал над этим с моими учениками.
Картотека Марка Дворецкого
-То, что для вас естественно, не так очевидно для многих тренеров, поскольку материал для тренировок не очень-то легко собрать.
-Тут все очень просто. Если я хочу хорошо тренировать, то мне нужен очень хороший материал. Поэтому с самого начала своей работы я начал собирать много позиций для тренировок. Я, конечно, мог бы открыть книгу и показать что-то оттуда, но ведь то же самое может сделать любой, не выходя из дома. Я же пытался отбирать оригинальные позиции и использовать разные материалы для разных целей обучения. (С этими словами Марк открывает ящик и показывает свою картотеку.)
-Ого! Знаменитая картотека Дворецкого!
-Да, это моя картотека. Она у меня теперь есть и в компьютере. Я организовал ее по тематикам: маневры, профилактика, техника реализации, тренировка интуиции, ловушки, фантазия, сравнения и т. д. Я пишу инициалы игроков на каждой карточке, чтобы знать, кто их уже решил. Например, здесь вы видите «А.М., Э.И., В.З.». Это Александр Мотылев, Эрнесто Инаркиев и Вадим Звягинцев.
Это только часть моей коллекции. Все материалы хранятся с тех пор, как я впервые начал тренировать. Было очень важно продумать, в каком формате я буду хранить этот материал, чтобы избежать дублирования и иметь простую возможность править партии, содержащие ошибки. Посмотрите сюда — у меня здесь десять позиций на странице. Если найдется ошибка, у меня остается место еще для двух позиций. Таким образом, на каждом листе бумаги у меня всегда будет десять позиций, посвященных определенной тематике.
-Вы сами нарисовали все эти позиции?
- Да, конечно, это сделано мною. В настоящее время я всё сохраняю и в компьютере, но в бумажном виде их иметь очень полезно, если нужно куда-нибудь идти. Я просто беру пару листов с собой и могу провести хорошую лекцию!
- Но разве нельзя просто распечатать с компьютера? Зачем вам сложности, связанные с подготовкой материалов вручную?
- Да, можно, но я не уверен, что есть возможность получить все в том виде, который мне нужен. Я хочу иметь две позиции в ряд и десять на одной странице. Не думаю, что можно добиться этого с помощью существующих настроек. Поэтому я продолжаю делать это вручную.
-Как вы начинаете работать с учеником, который к Вам приходит? Каков первый шаг?
- К разным ученикам разный подход. Важно понять, каковы сильные и слабые стороны и над чем мы бы хотели поработать. Типичным способом начала работы является проведение диагностики. Иногда ученик присылает мне партии заранее, иногда мы обсуждаем его партии или же просто анализируем что-то. Выполняя эту работу, я пытаюсь выявить его слабости и лучше узнать его в личностном плане. Когда я замечаю повторяющуюся проблему, наша работа обычно начинается именно с этого. Кроме того, довольно редко бывает, чтобы ко мне пришел абсолютно незнакомый человек. Обычно я работаю с игроками, которых видел раньше или чьи партии уже несколько раз анализировал, поэтому я уже знаю кое-что о них.
-Проведя диагностику и определив слабости, вы используете картотеку, чтобы предлагать позиции для решения?
- Не всегда. Иногда мы работаем над какой-то партией с самого начала, анализируем ее вместе. Иногда я предлагаю в качестве домашнего задания изучить определенную статью или книгу, в высоком качестве которой я не сомневаюсь. Но недостаточно лишь найти слабости ученика. Не менее важно выяснить причину возникновения конкретных ошибок. В этом аспекте мне очень помогло, что я был разносторонне подготовленным игроком.
- Вы определенно были очень сильны как шахматист. И если бы посвятили этому время, то стали бы гроссмейстером высокого класса. Тем не менее, вы так и не получили титул гроссмейстера. Есть ли у вас ощущение незавершенности из-за этого?
- Я из-за этого не переживал. В советские времена возможность играть в нормальных турнирах за рубежом была сильно ограничена. Однажды мне представился такой шанс, но я слабо сыграл из-за плохой формы. Но в целом я не слишком задумывался о звании гроссмейстера. Я занимал 35-е место в мире, и, если бы много работал, то достиг бы примерно 20-х позиций. Я понимал, что, как бы ни старался, не смог бы стать чемпионом мира или бороться за высший титул. Вы же знаете это знаменитое высказывание: «Лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме» (смеется).
Конечно, тренерская работа была менее прибыльной и престижной, но я сразу понял, что здесь смогу стать успешнее других. Поэтому посвятил жизнь этой профессии.
- За все ваши годы тренерской деятельности — кто был, по вашему мнению, самым талантливым?
- Моим самым успешным учеником был Артур Юсупов. Он был третьим в мировом рейтинге. Но самым талантливым был, безусловно, Алексей Дреев. Его талант был не меньше, чем у Каспарова или Карпова. Когда он был молодым, его результаты были выше, чем у Каспарова. Каспаров стал советским мастером в 15 лет, Дреев — в 13! Но у него не было поддержки, которую получали Карпов или Каспаров. Дреев дважды играл на юношеском чемпионате мира до 16 лет, когда ему было 14 и 15 лет — и выиграл оба, не проиграв ни одной партии. Каспаров не сумел выиграть оба своих юношеских чемпионата мира. Несомненно, результаты Дреева были лучше, чем у кого-либо в его возрасте.
Но в то время советская система в сочетании с влиянием семьи, окружения и города, в котором он жил, мешали прогрессировать. Все эти факторы помешали ему стать настоящей звездой. Тем не менее, Алексей стал очень сильным гроссмейстером, который представлял свою страну на Олимпиаде. Однако его потенциал был выше.
- Я видел Дреева, когда он играл в «Дели-опен» в 2007 году. Казалось, что шахматы для него очень естественны и что у него очень глубокое понимание игры. Это следствие проведенных в юности тренировок?
- С одной стороны, в юности он получил хорошее шахматное образование. Так что это, несомненно, было частью успеха. Он был не очень силен в эндшпиле. Мы над этим работали, и впоследствии Алексей стал сильнее всего именно в окончаниях, что помогало ему в течение всей шахматной карьеры. С другой стороны, с самого детства у Дреева, действительно, был удивительный природный талант, врожденное чутье и понимание игры.
- А как вы понимаете, есть у ученика природный талант или нет?
- Трудно сказать. Попытаюсь сформулировать. Когда на доске стоит позиция, для многих игроков — это как иностранный язык, особенно в начале. Они могут анализировать и медленно приходить к ее пониманию. Но для обладающих природным талантом многие вещи очевидны сразу. Это было именно так для Дреева, а также для Ананда. Абсолютное природное чутье с детства.
- Вы работали с Анандом? Как проходили ваши тренировки?
- Да, я работал с ним за пару месяцев до матча с Каспаровым в 1995 году, но наши занятия оказались не столь успешными. Мы работали шесть дней. Были определенные вещи, на которых, я считал, ему следовало сфокусироваться во время занятий, но у него этого не получилось. Поэтому мы не смогли добиться желаемого результата.
- Не могли бы вы подробнее рассказать об этом?
-У Ананда превосходное ощущение игры. Он играл мгновенно, сразу видел очень многое, почти не тратя на это времени. Это, конечно, превосходное качество. Тем не менее, есть определенные позиции, где необходимо остановиться и анализировать. Надо дольше думать, сосредоточиться и просчитывать различные варианты. Для него было важно научиться различать ситуации, когда нужно доверять своей интуиции, а когда погружаться в расчеты.
Нашей темой для тренировок было улучшение игры в эндшпиле. Я сказал ему с самого начала, что наша работа над эндшпилем будет эффективной только в том случае, если он будет придавать значение фактору, о котором мы только что говорили, — остановиться, сконцентрироваться, думать и анализировать. Теоретически он согласился. Но когда мы начали работать, я понял, что просто невозможно заставить его думать больше, чем несколько минут (смеется)\ С самого начала я почувствовал разочарование от того, что наша работа не будет эффективной. Было жаль, потому что Ананд — очень приятный человек, и я хотел, чтобы он преуспел, но этого не случилось.
В матче 1995 года этот недостаток, действительно, проявился в решающий момент. Для меня это была очень интересная ситуация. Ананд выиграл девятую партию, но проиграл десятую. Было почти невозможно уйти от поражения, потому что Каспаров был великолепно подготовлен в дебюте. Каспаров начал атаковать в 11-й партии, применив новинку в варианте Дракона. Ананд, со своей стороны, все хорошо контролировал. Он играл спокойно, уклонившись от теоретической дискуссии. Каспаров предложил ничью, но Ананд отказался. Для Каспарова эта позиция не была простой, требовалась точность для поддержания равновесия. Он атаковал, а Ананд сумел выиграть пешку и получить преимущество. Но здесь необходимо было заняться расчетами. Это не слишком сложная задача для такого великолепного игрока, как Ананд. Десять минут работы, и он бы все увидел!
Но Ананд без промедления сделал ход, который привел к проигрышу. Он не сумел заставить себя думать. Этого могло не случиться, если бы он работал над этим недостатком на наших предматчевых тренировках. Может быть, результат всего матча оказался другим, если бы Ананд не ошибся в одиннадцатой партии.
- Но впоследствии Ананд научился сосредотачиваться в нужный момент, не так ли?
- Конечно, он стал более зрелым и усилился в этой области. Но у него был шанс сделать это раньше.
- Вы также работали и с Каспаровым?
- Я работал с Каспаровым только в школе Ботвинника. Было очевидно, что Гарри обладал фантастическим талантом. Он организовывал свою шахматную работу очень систематично. У него всегда была команда, которая помогала ему отлично готовить дебюты. Понимание начальной фазы игры в сочетании с напряженной работой делало его сильнейшим экспертом по дебюту. Каспаров был агрессивным и в то же время отличным тактиком.
С другой стороны, он не обладал сильной интуицией. Если что-то шло не так в дебюте, он начинал нервничать, предлагал ничью или выбирал простые продолжения. Жаль, потому что с его талантом он был способен решать возникающие на доске проблемы. Однако после долгих лет напряженной работы над дебютами Гарри больше не доверял своей интуиции и хотел все знать.
- Расскажите о своих занятиях с Веселином Топаловым.
- Это было в 1995 году. Я приехал в Новгород, потому что там играл мой друг и бывший ученик Артур Юсупов. Сильвио Данаилов, который был менеджером Топалова, пожаловался мне, что у Веселина серьезные проблемы в эндшпиле. Он не любил менять фигуры и воздерживался от перехода в эндшпиль, даже если это было ему выгодно. Я сказал, что это не так сложно исправить (смеется). Они решили, что Топалов должен поработать со мной, и он приехал в Москву. У нас была десятидневная тренировочная сессия, и Веселии работал очень серьезно.
-Каков был график?
Веселии Топалов и Марк Дворецкий. Москва, 2016 год
- По утрам у нас были трехчасовые занятия, затем обед, а в некоторые дни мы даже ходили на пляж, где продолжали нашу работу. После этого я давал ему домашнее задание, и он решал упражнения самостоятельно вечером. Таким образом, было несколько часов занятий в сочетании с домашней работой. Хотите верьте, хотите нет, но его результаты существенно улучшились после этого. В течение года после наших занятий он набрал 70-80 пунктов рейтинга и выиграл ряд сильных турниров. Достаточно сказать, что эндшпиль перестал быть его слабостью!
- Вы хотите сказать, что такая заметная слабость, которая была у игрока на протяжении стольких лет, может быть исправлена всего за десять дней?
- Мы сделали это (смеется)! Все удалось, потому что я знал, как эта проблема должна быть решена. По моему мнению, даже и меньшего срока было бы достаточно. Когда мы начали работать, я увидел, что он был тактиком, однако его расчеты не столь уж хороши. Он не мог хорошо считать и с трудом решал упражнения. Поэтому первые пару дней я объяснял ему составляющие рациональной техники счета. Затем мы полностью переключились на эндшпиль, и он смог уже решить практически все упражнения.
Эффективно организованная работа может дать огромный результат — в это я, безусловно, верю. Конечно, Веселии был сильным игроком и мог хорошо усваивать предлагаемый материал.
- Как Карпов, Каспаров и Ананд — Топалов также имел природный талант?
-Топалов чрезвычайно талантлив, но уровень его таланта ниже, чем у Каспарова или Карпова. При этом нужно отметить, что невероятно сложно быть на вершине мирового рейтинга на протяжении стольких лет, не обладая особенным даром.
- Что бы вы рекомендовали ученику, который хочет улучшить свои тактические навыки?
- Тактические навыки — это практические навыки. Поэтому нужно делать упражнения. Тактика состоит из множества составляющих: воображение и комбинационное мышление — это одно, а расчеты - другое. Расчеты, в свою очередь, состоят из многих составляющих: ходы-кандидаты, метод исключения, сравнение, внимание к шансам противника и т. д. Таким образом, вы выбираете область, в которой хотите развиваться, а затем решаете упражнения по этой теме. Это обязательно поможет вам развить тактические навыки.
Когда Юсупов пытался усилиться тактически, то, помимо вышеупомянутой работы, он пробовал играть агрессивно в турнирах. Артур много рисковал и поначалу не имел успеха. Однако он продолжал идти к своей цели, и это помогло ему развить тактическое зрение. Он пожертвовал несколькими турнирами, но позже смог выиграть гораздо больше важных соревнований благодаря навыкам, которые он приобрел.
- Марк, сделаем небольшое отступление. В связи с упоминанием Юсупова у меня есть вопрос: почему Артур, достигший третьего места в мировой классификации, так и не смог стать чемпионом мира?
- Ну, во-первых, у него никогда не было такой поддержки, которую получили оба «К». Во-вторых, его талант был все-таки меньше, чем у Каспарова и Карпова. Упорная работа может помочь преодолеть дефицит таланта, но Каспаров работал по-настоящему много, а у Карпова была команда, которая трудилась для него днями и ночами. Я считаю, что недостаток поддержки и таланта — две причины, по которым Юсупов не смог стать чемпионом мира.
- Вернемся к нашему обсуждению тактики. Какие книги по тактике вы могли бы рекомендовать?
- Для тренировки комбинационного зрения есть много хороших книг. Для сильных игроков достаточно хороши будут книги, написанные Нанном, Огардом и мои собственные. Конечно, все зависит от вашего уровня. Но иногда еще большее значение имеет ваш подход к шахматам. Я считаю, что мои книги идеально подходят для тех, кто амбициозен и хочет быстро улучшить свою игру.
Вам не нужно решать все примеры. Я постоянно делаю акцент на том, как шахматисты думают в определенной позиции, поэтому мои книги могут помочь улучшить свою игру шахматисту любого уровня. Некоторые анализы и примеры сложны для игрока среднего уровня. Но это абсолютно не важно. Он может пропустить эти моменты и сосредоточиться на более понятных для него вещах.
- Ваши книги написаны простым языком. А когда читаешь иные современные книги, создается впечатление, что это распечатка компьютерных расчетов.
- Много лет назад, в начале моей тренерской работы, одним из принципов, который я для себя сформулировал, состоял в том, что серьезное изучение любой шахматной проблемы всегда включает психологическую составляющую. Неважно, о какой теме мы говорим. Это может быть защита, атака, использование преимущества. Каждая проблема имеет свои элементы психологии. Поэтому я пытаюсь описать подход разных шахматистов к их решению, как они думали над позицией. В таком стиле я и работал. Этот принцип не столь очевиден, и не все ему следуют. Тут важно еще отметить, что каждая позиция, которую я даю в своей книге, была опробована на моих учениках. Я стараюсь избегать включения совершенно неизвестных позиций.
- Якоб Огард считается одним из лучших шахматных авторов нынешнего поколения. Каково ваше мнение о его серии книг «Grandmaster Preparation»?
- Ну, Огард — серьезный автор. Он много работает над своими книгами, и они очень хороши. Конечно, у каждого автора свой подход и видение, и каждый описывает вещи такими, какими он их себе представляет! Поэтому Якоб пишет в соответствии со своим видением, а я делаю это по-своему. Это абсолютно нормально! (улыбается)
- Огард пишет в одной из своих книг, что был международным мастером, а работа с вами помогла ему стать гроссмейстером. Вы помните, как тренировали его?
- Думаю, Якоб впервые увидел меня, когда я приехал в Данию и читал там лекции для сильнейших шахматистов этой страны. Помню, как он был впечатлен одной из лекций — речь шла об игре ладьей в эндшпиле. Видимо, больше всего ему понравилось, что эта тема казалась абсолютно элементарной, но когда я предложил им упражнения, то они оказались совсем не очевидными даже для гроссмейстеров! Иногда приходится жертвовать пешки, ухудшать положение своего короля или идти на иные уступки ради активизации ладьи.
Затем в какой-то момент Огард приехал в Москву, и мы обсудили его партии. Думаю, это помогло ему стать сильнее.
- Вы большой специалист в эндшпиле, один из лучших в мире. Как, с вашей точки зрения, можно улучшить свои результаты в эндшпиле?
- Прежде всего вы должны четко понимать, что эндшпиль состоит из двух частей: теория и техника (практическая игра). Теоретических эндшпильных позиций, о которых должен знать ученик, не так уж много и их несложно выучить. Это я пытался показать в своем «Учебнике эндшпиля». Важно из всего потока информации выделять главное — то, что нужно глубоко изучить, понять и запомнить. Я попытался сделать это с помощью больших диаграмм и крупного шрифта. На английском эти диаграммы и шрифты выделены синим и не очень впечатляют. На других языках они в черном цвете. Мне кажется, запомнить материал из моего «Учебника эндшпиля» не очень сложно.
- Но, Марк, я встречал много сильных гроссмейстеров, которые говорят, что просто не способны запомнить все теоретические позиции из «Учебника эндшпиля».
- Все зависит от того, как они изучают книгу. Если они просто прочтут ее, то обязательно забудут (смеется)\ Самый лучший способ запоминания — развивать навыки, чтобы сохранить материал в памяти. Это можно сделать, решая позиции из книги или из собственной практики. Повторять материал, когда похожий эндшпиль случается в турнирной партии, тоже хорошая идея. Нет необходимости проводить много часов за одной позицией, но вы должны убедиться, что правильно учли все ее аспекты.
- Возьмем для примера эндшпиль с ладьей и тремя пешками против ладьи с тремя пешками на королевском фланге и лишней пешкой на ферзевом. Его я изучал по вашей книге очень серьезно, по крайней мере, раз пять. Но через несколько месяцев начинал забывать.
-Ну, это один из самых сложных для освоения эндшпилей. Почти невозможно запомнить всю связанную с ним теорию. Однако основные выводы, безусловно, можно держать в голове. Не следует беспокоиться о том, что вы не можете играть такие позиции на 100% точно, т. к. за доской вам все равно придется считать варианты. Если вы изучите основные позиции из моей книги, то сможете играть их довольно аккуратно. Это похоже на ферзевый и пешечный эндшпили. Невозможно запомнить все, но я сформулировал несколько простых правил, которые легко понять и которые увеличивают ваши шансы.
Во втором издании «Учебника эндшпиля» на английском есть хорошие позиции для ладейного эндшпиля. Скажем, позиция Ванчуры. Идея элементарная: для ознакомления с теорией понадобится минут 10-15. Но затем я даю шесть упражнений на эту тему, и их совсем не легко решить, даже несмотря на прямую связь с теорией, которую вы только что изучили. Этим я хочу подчеркнуть, что в практической игре всегда есть факторы, которые отличаются от изложенного в теории. Следовательно, теория может помогать и руководить вашим мышлением, но сама по себе не гарантирует успех.
- Помимо «Учебника эндшпиля» Дворецкого, какие еще книги, по вашему мнению, могут помочь улучшить понимание эндшпиля?
- Юсупов однажды сказал мне, что он чаще использует мою книгу «Трагикомедии в эндшпиле», а не «Учебник эндшпиля» (смеется). Только что мы обсуждали теоретическую сторону эндшпиля, но есть еще и техническая. В нашей с Юсуповым книге «Техника в шахматной игре» как раз и рассматривается эта тема. Есть и некоторые другие интересные книги, например, «Стратегия эндшпиля» Шерешевского и «Endgame Play» Якоба Огарда.
- Как насчет «Fundamental Chess Endings» Мюллера и Лампрехта?
- Это справочник. Вы можете найти в этой книге много хороших позиций, но трудно понять, какие из них важны, а какие нет. Кроме того, там не хватает хороших объяснений из-за недостатка места.
- Карстен Мюллер также считается одним из экспертов в области эндшпиля. Чем ваш подход к эндшпилю отличается от его?
- Карстен — очень приятный человек, он помог мне улучшить качество «Учебника эндшпиля». Он проверял книгу на ошибки и нашел усиления во многих примерах. Он не концентрируется на текстовых объяснениях, как я. Мюллер тоже очень серьезный автор, и качество его книг достаточно высокое. Но мой подход — меньше позиций, больше объяснений — мне нравится больше.
- Один из моментов, которые вы всегда выделяли в своих книгах - анализ собственных партий. Если у ученика нет тренера, как ему следует анализировать свои партии?
- Разные по уровню шахматисты делают это по-разному. Иногда достаточно поверхностного анализа, чтобы понять свои ошибки, а иногда требуется идти действительно глубоко. Сегодня все используют компьютер. Хотя это и очень полезно, следует понимать, что в прошлом, когда мы анализировали без машин, приходилось быть очень внимательным, чтобы не упустить тактические возможности — как свои, так и противника. Теперь, когда мы анализируем с компьютером, подобные вещи обнаруживаются в одно мгновение. Поэтому мы стали не очень внимательны к тактике, и это очень опасно. Без тренировки мы, как правило, становимся менее успешными в практической игре. Компьютер очень важен, в этом нет никаких сомнений. Но стоит соблюдать осторожность.
- То есть имеет смысл сначала поработать над позицией без компьютера, а затем проверить на нем анализ и выводы?
- Вполне возможно. В прошлом мы разработали несколько стандартных подходов, которые помогали в анализе. Мы с Долматовым использовали технику «позиционных эскизов», сохраняя самую важную позицию в рассматриваемой партии. Сегодня тренерам необходимо найти хороший способ объединять свое собственное мышление и компьютерный анализ.
-К этому я хотел подойти. Как, по-вашему, проще или сложнее стала работа тренера в связи с наличием компьютеров?
- Компьютер оказывает помощь в организации и распределении данных. Я для этого использую Chess Base, но считаю, что программисты напрасно убрали одну важную функцию, существовавшую вплоть до Chess Base 7. Это была последняя версия, которая имела функцию «пользовательский ключ». С помощью этого ключа я распределяю материал в своей базе данных и легко его нахожу. Я понимаю, что сейчас появилось много новых технологических усовершенствований, но для меня как автора и тренера этот ключ был самой важной функцией.
Chess Base впоследствии опубликовал мой «Учебник эндшпиля» в своем формате. Карстен Мюллер разработал для него свой собственный ключ. Однако он был намного менее надежным, чем «ключ пользователя», которым пользуюсь я. При изменении формата не хотелось бы терять сделанную работу. Сейчас уже выпустили Chess Base 13, но я анализирую в Chess Base 9, а сохраняю данные в формате Chess Base 7.Однажды Юсупов был в офисе Chess Base и попросил у них DVD с Chess Base 7, но они не смогли его найти! (смеется) К счастью, я нашел его у себя, и теперь у меня есть «ключ пользователя».
- Мы говорили об Ананде, Каспарове, Карпове и других игроках мирового уровня. Каковы ваши впечатления о Магнусе Карлсене?
- Несколько лет назад я приезжал тренировать лучших игроков Норвегии (кроме Магнуса) и встретился с Сименом Агдестейном. Он сильный игрок, бывший тренер Магнуса Карлсена и очень хороший парень. Он рассказал мне о фантастической интуиции Магнуса. Он замечательно чувствует позицию, хотя в расчетах не является самым лучшим. Даже он (Симен) иногда мог посчитать лучше, чем Магнус, но его ощущение и видение позиции идеально.
Кроме того, у него нет никакого страха перед поражением или просто плохим результатом. Это помогает ему сохранить нервную энергию и бороться в любой ситуации. Интуиция и бесстрашие — два самых больших козыря Карлсена.
- Магнус также очень силен в эндшпилях.
- Да, это логическое следствие его превосходной интуиции. Но бывали случаи, когда он допускал очень простые ошибки в ладейных эндшпилях. Если внимательно посмотреть на эти партии, то можно понять, что эти ошибки были не результатом нехватки интуиции, а следствием плохого расчета (улыбается). Поэтому большинство ошибок Карлсена можно увидеть в ситуациях, где требовались конкретные расчеты.
- Есть тренеры, например, Чучелов и Тукмаков, которые в настоящее время работают с ведущими игроками, такими как Аниш Гири, Фабиано Каруана и др. Что вы думаете о них?
- Я их уважаю. Это отличные специалисты. Тукмаков — очень хороший игрок. Я играл с ним во многих турнирах. Я мало знал о Чучелове, пока мы не встретились несколько лет назад на «Аэрофлоте». Он прекрасный человек. К тому же после нашей встречи я понял, что Владимир — отличный специалист по дебютам. Результаты это подтверждают, так что мне нет необходимости что-то добавлять!
- Отличается ли их подход к тренировкам от вашего?
- Конечно, их подход сильно отличается, и это вполне естественно. У каждого тренера своя индивидуальность, свое видение процесса, сильные и слабые стороны. Я уверен, что все хорошие тренеры больше работают над дебютом, чем я. Но это была моя слабость в молодости, мой дебют был не столь силен. Я понял, что если буду много работать над дебютом, то меня не хватит на миттельшпиль и эндшпиль. Однако по дебютам было и так много специалистов, зато ни одного — по другим стадиям игры. Поэтому я решил сосредоточить свои силы на этом направлении и доказал своими результатами, что работа над другими этапами игры важнее дебютной подготовки. Просто игроки этого не понимают.
Знаете ли вы, что Псахис рассказал в одном из интервью о своей работе в Индии? Я упомянул об этом в своей «Книге для друзей и коллег». Один момент, попробую найти. (Марк ищет свою книгу и находит в ней абзац с Псахисом.) Это было написано после того, как Лев руководил индийской командой на Олимпиаде-2010.
«У меня была дурацкая иллюзия, что я могу помочь любому талантливому шахматисту подняться. Подчеркиваю: это была иллюзия. Если даже ты можешь реально повысить уровень одному человеку из трех, это уже очень высокий результат. Люди разные, у всех разный уровень понимания, важно, какой у вас с этим человеком контакт».
То, что он говорит о контакте с учеником, абсолютно правильно. Что касается одного к трем — думаю, мое соотношение успешности было намного выше (смеется)!
Псахис продолжает: «Я совершенно не смотрю дебюты. Это главное счастье моей жизни. Когда меня просят, я отвечаю: есть масса других тренеров, которые учат дебюту. Займитесь с ними. Мне это неинтересно. Просто скучно. Сидеть с компьютером сотни часов? Зачем? Жизнь же проходит!
На командном первенстве мира индусы завоевали немало очков в эндшпилях. До нашего сотрудничества слово “эндшпиль” звучало для них примерно как “дурная карма” или даже еще хуже. (Марк начинает неудержимо смеяться.) Да, я не занимаюсь дебютом, но мы очень много занимаемся эндшпилем. Думаю, в современных шахматах для 99% игроков эндшпиль — это, несомненно, самая важная часть партии».
Красиво написано и было очень весело читать! Мне это страшно понравилось.
- Работаете ли вы сейчас с какими-либо ведущими игроками?
- В последние годы у меня были серьезные проблемы со здоровьем, из-за которых я ограничил свою работу. У меня уже было семь онкологических операций, последняя — несколько месяцев назад. Через пару месяцев я буду знать, что мне предстоит. Но уже ясно, что проблемы со здоровьем никогда не закончатся.
Если я хочу, чтобы мои нынешние ученики были такими же успешными, как и прежние, мне необходимо сосредоточиться на их проблемах и приложить немало усилий. Но когда вам приходится сосредотачиваться на своих проблемах и здоровье, добиться результатов значительно труднее. Я немного работал с группой учеников в последнее время. Однако сейчас моя работа заключается в том, чтобы писать книги и готовить тексты. Забавно, что у меня в свое время было много запросов от индийских шахматистов, но в итоге ничего из этого не вышло. Только один игрок посетил меня в Москве — Теджас Бакре. Недавно мой друг Элизбар Убилава связался со мной и спросил, смогу ли я потренировать команду Грузии и что у него есть сильный индийский ученик Б. Адхибан. Он хотел, чтобы я с ним поработал. Но я не уверен, что это получится.
- Значит, Марк Дворецкий сейчас больше писатель, чем тренер?
-Да, можно и так сказать. Даже сейчас, если есть талантливые молодые ученики, я готов с ними заниматься. Но я больше не могу брать на себя ответственность быть постоянным тренером и работать так, как например Чучелов работает с Каруаной.
- Помимо шахмат, какие у вас еще увлечения?
- Я очень люблю читать. Последнее, что я прочел — исторические работы одного из лучших современных русских писателей Бориса Акунина. Он пишет о российской истории хорошим языком и обладает очень высокой культурой. У меня много книг, не связанных с шахматами (указывает на полку в комнате), в другой комнате их тоже очень много. Но сейчас я предпочитаю читать на Kindle.
- Значит, вы не читаете шахматные книга?
- Да, не читаю, потому что большую часть времени я их пишу! Есть множество хороших книг, но, к сожалению, у меня нет времени их прочитать. Кроме того, большинство серьезных шахматных книг написаны на английском, а я не так хорошо им владею. Они требуют больше энергии и внимания.
- Если бы вам нужно было выбрать любимую шахматную книгу?..
- Трудно сказать. Раньше мне нравилось читать книги Джона Нанна. Он замечательный автор. Я получаю огромное удовольствие от чтения книг Джонатана Роусона «Шахматы для зебр» и «Семь смертных шахматных грехов». Он умный писатель, и книги помогали мне в тренировках. К сожалению, вторая книга так и осталась недочитанной. Но все, что читал, я читал с огромным удовольствием. Отмечу несколько книг, написанных бывшим чемпионом мира по переписке Григорием Сана- коевым. Я использовал для тренировки множество примеров оттуда.
- А собственная книга, которая вам нравится больше всего?
- Для меня ясно, что моя лучшая книга — это «Учебник эндшпиля Дворецкого». Это не только мое мнение: я читал обзоры, в которых она называлась лучшей шахматной книгой, написанной когда-либо. Возможно, они не совсем правы, но все же это, безусловно, очень важная книга. Однако моя лучшая книга не обязательно должна быть моей любимой. Сложно сказать, какая из них является любимой, но я могу определенно отметить, что нет книги, которой бы я стыдился. Я никогда не видел плохих отзывов о моих книгах — видимо, потому, что я никогда не писал книгу только ради ее написания.
В Америке есть замечательный автор — Энди Солтис. К сожалению, я лично с ним не знаком, но его книги по-настоящему впечатлили меня. Я также видел несколько его очень интересных статей. Совершенно очевидно, что Энди — очень талантливый шахматный литератор. У него отличные стиль, вкус и примеры. Однако мне доводилось слышать и плохие отзывы о его книгах. И кто-то мне это объяснил следующим образом: у Солтиса есть два типа книг. Первые он пишет ради удовольствия. В этом случае он раскрывает свой талант и умение, и они получаются действительно хорошими. Остальные книги он пишет ради денег, и они ниже среднего во всех отношениях. Так вот, я никогда не писал книги ради денег. Никогда!
- Вы не написали ни одной книга ради денег. И вы никого не тренировали ради денег?
- Не совсем так. Я работал за деньги со многими шахматистами. Но я не работал за деньги с моими главными учениками. Сегодня, если кто-то хочет тренироваться со мной, он должен заплатить, и это определенно немаленькая сумма. Однако с Юсуповым, Долматовым, Звягинцевым, Дреевым, а позже с Поповым, Рязанцевым и Черниным я работал не за деньги. Я получал деньги за работу с Наной Александрия, но оплата была не на ней: меня приглашали грузинские власти.
Позвольте уточнить: когда я стал хорошим игроком, где-то в 1974 году, заняв пятое место в чемпионате СССР, я начал получать стипендию, т. е. некий регулярный доход от моего клуба «Буревестник». Это было обычной практикой в Советском Союзе: лучшие игроки получали деньги от Спорткомитета, а послабее — от клубов. Вскоре я стал играть все меньше и меньше, поскольку начал тренировать, и у клуба не было оснований мне платить. Но все же он продолжал давать мне деньги в течение нескольких лет, потому что его руководство понимало: иначе я перейду в какой-нибудь другой клуб и там продолжу свою работу с Юсуповым, Долматовым и другими. Поэтому можно сказать, что мне платили за обучение этих ребят.
- Вы один из крупнейших экспертов в мире в области профилактики. С чего начался ваш интерес к этой теме?
- Слово «профилактика» в шахматах впервые применил Арон Ним- цович. Его определение и примеры помогли мне получить хорошее представление об этом термине. Однако он использовал его в очень узком значении. Нимцович имел в виду профилактические ходы, служащие для предотвращения важных пешечных продвижений противника. Когда я начал заниматься шахматами, то понял, что профилактика намного важнее в более широком смысле — это способ мышления. С его помощью можно находить правильные решения. Вы должны понимать, что ваш соперник хочет делать.
Иногда его намерениям не нужно противодействовать, иногда это необходимо. Таким образом, у вас уже есть выбор. Но самое важное в отношении профилактики — это навык задавать вопрос, как хочет сыграть оппонент. Если вы развиваете этот навык, то начинаете играть намного сильнее. Поэтому я не использую слово «профилактика» в своих книгах, а вместо него использую термин «профилактическое мышление». Это потому, что я фокусируюсь на процессе мышления, а не на ходах. Ходы — лишь следствие.
Где-то я читал, что профилактика — главная особенность моей работы. Это абсолютно неверно. Я широко использую ее в работе с учениками и в книгах, но это не основная вещь. Если уж выделять что-то в моих тренировках, то это скорее развитие практических навыков, а не приобретение знаний.
- Есть некоторые тренеры, которые предлагают ученикам позиции для решения, но не раскрывают ответ. Благодаря наличию шахматных программ, сегодня такой вопрос уже не столь актуален, но все же, считаете ли Вы это правильным подходом или ученикам стоит давать ответ спустя какое-то время?
- Студенты должны очень серьезно поработать над заданием, и затем мы должны обсудить их подход к проблеме. В реальной партии не все ваши ходы окажутся сильными, но мы должны их анализировать. Не раскрывать ответ в течение нескольких дней — не лучшее решение.
В связи с этим у меня есть очень интересная история, которой хочу с вами поделиться. Однажды двое моих учеников играли друг с другом в Гибралтаре — Инаркиев против Бакре. У Инаркиева, игравшего белыми, было преимущество. Однако вскоре возникли осложнения, и он проиграл. Я смотрел партию вживую и чувствовал, что с игрой белых что-то не так. Обратившись к помощи компьютера, я сразу нашел сильную идею, которая давала белым явное преимущество. Я проверил другие ходы и понял, что все они вели к неясной игре.
Меня удивило, что, вернувшись с турнира, Инаркиев так и не понял свою ошибку. Я показал ему позицию и помог найти очень красивую идею, которая вела к победе. Хотите взглянуть? (Марк включил свой компьютер и сразу нашел позицию.)
Э. Инаркиев — Т. Бакре
Гибралтар 2004
Ход белых
Это еще не конец истории. Однажды я читал лекцию на сессии шахматной школы. К ребятам присоединилась сильная шахматистка Екатерина Корбут. Я дал им эту позицию и попросил вернуться на следующий день с ответом. Катя Корбут — девушка с большой силой воли, работала над решением шесть часов. Самое интересное, что если вы увидите ход 22.Сh4!!, то на расчеты уйдет 1-2 минуты, не больше. Все другие продолжения настолько неясные, что вы можете анализировать все глубже и глубже, пока не утонете в вариантах. Это пример демонстрации эффективности работы.
-Насколько важна физическая подготовка в шахматах?
-Чрезвычайно важна. По собственному опыту знаю, насколько это важно. У меня с этим все было очень плохо; хотелось, чтобы мои ученики не повторяли моих ошибок. Поэтому я делал серьезный упор на «физике».
-Как вы распределяете свое время при таких больших объемах работы?
-Жизнь полна дел, и мне бы хотелось больше времени проводить с семьей. Люблю посещать музеи и художественные галереи. Но в настоящее время шахматы, чтение и лекарства — мои единственные увлечения (смеется).
-Вы были игроком, тренером и писателем. Какая профессия вам понравилась больше всего?
-Думаю, тренера. В плане игры мне не хватало бойцовских качеств, не в пример Карлсену (смеется). Я не мог выдерживать нервное напряжение, которое всегда бывает у шахматиста перед партией. Когда я достигал успеха, это было очень приятно. Однако сам процесс не приносил удовольствия.
Писательство — замечательная профессия, ведь многие люди читают мои книги и благодарят меня за то, что я помогал им развиваться. В то же время у меня нет особого литературного таланта, поэтому подбирать слова всегда стоило мне больших усилий. У меня хорошее образование, поэтому удавалось избегать очевидных ошибок. Однако написание текста на высоком уровне требовало большого напряжения. А такого рода работа не доставляет большого удовольствия!
А вот тренерская деятельность — мое главное счастье. Я очень радуюсь, когда мои ученики развиваются и преуспевают.
-Что бы вы могли пожелать шахматистам, мечтающим улучшить свою игру?
-Эти слова будут иметь смысл только для людей, которые любят шахматы. Я считаю, что в шахматах все может быть достигнуто с помощью эффективной, рационально организованной работы, хороших книг и статей — и регулярных тренировок!
* * *
Марк и Инна были замечательными и гостеприимными хозяевами. После интервью они пригласили нас с Амрутой попить кофе с тортом. Инна не слишком свободно говорила по-английски, но понимала практически все, что мы говорили. С ее лица не сходила приятная добрая улыбка. Когда мы уже собирались уходить, Марк попросил меня взглянуть на его компьютер, с которым возникли какие-то проблемы. «Я не силен в технике», — добавил он. Дело было в том, что внешние динамики, которые нормально работали почти год, уже несколько дней не подавали признаков жизни. Вопрос оказался не слишком сложным, требовалось всего лишь зайти в настройки и внести соответствующие изменения. Однако Windows на компьютере Дворецкого был на русском языке. Мы пытались это сделать в течение какого-то времени, но безуспешно.
Наконец, у Амруты появилась идея включить наш ноутбук и установить, что и в какой последовательности нажимать. Мы проделали те же шаги на компьютере Марка, и проблема была решена. Динамики снова заработали. Лица Марка и Инны светились радостью.
Пока шли до ближайшей станции метро, мы с Амрутой не проронили ни слова. Мы пытались заново пережить каждый момент последних четырех часов, проведенных у Дворецких. Мы были счастливы, что наконец встретились с величайшим шахматным тренером, с человеком, чьи книги помогли тысячам шахматистов во всем мире.
Марк и Инна Дворецкие
Не будет преувеличением сказать, что Марк Дворецкий в одиночку сумел поднять уровень шахматного образования своими статьями и книгами в конце 20 — начале 21-го века. Мы глубоко соболезнуем его жене Инне и сыну Леониду. Марка больше нет, но его книги, статьи и методики будут продолжать воспитывать и просвещать шахматный мир.