Тигран девятый.
«ЖЕЛЕЗНЫЙ ТИГРАН».
В свои лучшие годы Тигран Вартанович Петросян (17.06.1929 - 13.08.1984) проигрывал так редко, что каждое его поражение становилось сенсацией. За эту поистине легендарную непробиваемость он был прозван «железным Тиграном», хотя из-за очень своеобразного «пассивного» стиля его имя с трудом ассоциировалось с именами гордых покорителей шахматного Олимпа.
Между тем Петросян в совершенстве владел искусством создавать гармоничные, полные жизни позиции, где за кажущимся отсутствием динамики таилась колоссальная внутренняя энергия (причем мельчайшие изменения тут же учитывались в общей, не всегда понятной сопернику, стратегии). Его наследие изучено пока не так досконально и всесторонне, как хотелось бы. Он преподнес шахматному миру на первый взгляд прописные истины, но они- то, по сути, и составляют основу шахматного творчества. Глубина стиля Тиграна Вартановича — следствие ясности его мышления и редчайшего понимания не только глобальных шахматных проблем, но и всех тонкостей тактики и стратегии игры.
«Да, может быть, защищаться я люблю больше, чем атаковать, но кто доказал, что защита — менее опасное и рискованное занятие, чем атака! И разве мало партий вошло в сокровищницу шахматного искусства именно благодаря виртуозной защите? — говорил Петросян. — В шахматах я больше всего ценю логику. Я глубоко убежден, что в них нет ничего случайного. Это мое кредо. Я верю только в логичную, «правильную» игру...»
Он взошел на трон в год моего рождения, в 1963-м. Завершалась «эпоха Ботвинника», протянувшаяся через поколения советских шахматистов и уже многим казавшаяся бесконечной. Абсолютное превосходство Ботвинника улетучилось еще в начале 50-х годов, но у него оставалась корона чемпиона мира, надежно оберегаемая не только огромным матчевым опытом и умением эффективно подготовиться к любому конкретному сопернику, но и правом на матч-реванш — дьявольское испытание для нового короля, ставшее непосильной психологической ношей и для Смыслова, и для Таля. А ведь их воцарение представлялось многим вполне естественным продолжением шахматной истории: кристальная ясность смысловской игры и непостижимая магия талев- ских комбинаций казались достойными ориентирами в новом шахматном мире. Но Петросян?!