ООО «Шахматы», Санкт-Петербург,
тел: +7-905-223-03-53

 

 

глава 4

В шахматной элите!

Осенью 1958 года Роберт Фишер справедливо вошел в мировую шахматную элиту. Пятнадцатилетний подросток заставил уважать себя и считаться с собой даже маститых гроссмейстеров. Весь шахматный мир увидел, что появился еще один неординарный игрок экстра-класса, способный на равных сражаться с самыми сильными соперниками.

Вундеркинд сформировался в большого мастера. В дальнейшем всё шло к тому, чтобы появился новый шахматный гений, занявший бы достойное место в ряду его великих предшественников - Стейница, Ласкера, Капабланки, Алехина, Ботвинника, Смыслова, Ткля, Петросяна... Но на этом пути оказалось немало преград, в том числе и не только чисто шахматных.

В 1959 году Джоан вышла замуж и переехала в другой город. Роберт жил в Нью-Йорке вдвоем с матерью. Как только ему исполнилось 16 лет, он сразу же бросил школу (до этого возраста американское законодательство не позволяло прекращать учебу), проучившись шесть классов. Тогда же он сказал Бенту Ларсену, который был его секундантом на турнире претендентов: «Там все дураки - и ученики, и преподаватели! Нельзя, чтобы учителями работали женщины! Лишь учитель физкультуры был не слишком глуп - он умел играть в шахматы...».

Кстати, заметим, в школе Бобби учился весьма недурственно. Обладая прекрасной памятью, способностью к аналитике, усидчивостью и терпением, подросток имел склонность к отличному восприятию всех предметов. Его бывшие одноклассники вспоминали, что юный Фишер учился хорошо, легко запоминал изучаемый материал, но... в угоду шахматам с прохладцей относился к урокам, был равнодушен к учебным предметам. Бобби был готов на уроках заниматься только шахматами. Естественно, учителям это не нравилось, и порой подростку приходилось использовать различные ухищрения, чтобы не попадаться на глаза педагогу. Он приносил с собой маленькие, «карманные», шахматы, разыгрывал позиции в уме, глядя на диаграммы из шахматных журналов. А то и просто порой задумчиво смотрел на классную доску или стену кабинета, усиленно «прокручивая» в голове любопытный вариант испанской партии или сицилианской защиты.

Интересно, что и некоторые другие шахматные гении (Алехин, Керес, Таль) тоже в школе думали зачастую не об уроках, а о шахматах. Александр Алехин, например, на занятиях в гимназии был постоянно рассеянным, поскольку его мысли были заняты шахматами. Паренек больше смотрел не на классную доску, а в тетрадку, где были нарисованы диаграммы с позициями из играемых им по переписке партий. Гимназистам запрещалось посещать Шахматные собрания, выступать в турнирах, и поэтому Александр вместе со старшим братом Алексеем увлекся шахматной игрой по переписке. Заочные шахматы позволяли братьям Алехиным состязаться с сильными взрослыми соперниками из разных городов России, совершенствовать свое мастерство. Анализ позиций занимал много времени дома, и порой продолжался на уроках в гимназии.

Порой бывало (об этом свидетельствовали соученики Алехина) преподаватель заставал врасплох Александра, и он, полный дум о шахматной позиции, не сразу «включался» в учебный процесс, отвечал невпопад, а то мог и на вопрос учителя математики: «Алехин, вы нашли решение задачи?» радостно воскликнуть: «Да, нашел! Конь идет на <16 и черным мат в четыре хода!».

Школа раньше мешала Бобби - отвлекала от занятий шахматами. Теперь же он мог полностью посвятить себя шахматам. Фишер иногда часами корпел за шахматной доской, изучая ту или иную позицию. Дома он иногда расставлял на столах, кровати, тумбочке, подоконнике шахматные доски с различными позициями, а потом неторопливо переходил от доски к доске и, словно сеансер против множества противников, обдумывал очередной ход, изучал возражения за белых или черных. Интересно, что на практике он терпеть не мог сеансы одновременной игры.

Бобби Фишер очень серьезно подходил к каждой партии. Он не позволял себе расслабляться ни на одной стадии игры. Даже в блице соперники чувствовали железную хватку Бобби на протяжении всей партии. Природный талант плюс неистощимая тяга к шахматным знаниям вкупе с огромной работоспособностью позволили Фишеру стать шахматистом высокого класса.

А способности у Бобби были действительно отличные: великолепная память, умение схватывать суть проблемы. Несмотря на незаконченное среднее образование Фишер обладал обширными знаниями. Его интеллектуальный коэффициент 19 (в США тогда стало модным его подсчитывать), полученный путем тестирования, равнялся в те годы 189, тогда как средним считался 19 порядка 110-120. Говорят, у ряда президентов Соединенных Штатов 19 не превышал 100 единиц!

В будущем Роберт Фишер много занимался самообразованием, наверстывал то, что упустил в школе и не получив университетского образования. Он читал книги и газеты, интересовался историей, географией, мировой культурой, религиями, самостоятельно выучил (чтобы разбираться в иностранной шахматной литературе) несколько языков (кстати, заметим, его мать Регина Фишер могла объясняться на восьми языках). Когда в 1996 году новый президент ФИДЕ Кирсан Илюмжинов встретился с Робертом Фишером в Будапеште, он был поражен тем, как резко отличался его реальный собеседник от того образа, который был создан прессой на протяжении десятков лет. Вместо мрачного отшельника, живущего только миром шахмат, перед Илюмжиновым предстал интересный, остроумный и высокоэрудированный человек.

А тогда, в 1958 году, Бобби жил только одними шахматами. «Я сама поощряла в нем эту страсть, - говорила Регина Фишер. - Но теперь вижу, что шахматы заслоняют ему все. Он ничего не читает, кроме шахматных книг, разве что бесконечные серии о похождениях Терзана и приключениях Фуманчу. Боюсь, что это одностороннее увлечение обеднит его жизнь - ведь он очень способный парень и, замкнувшись в 64 клетках шахматной доски, в чем-то обкрадывает себя...». Опасения матери были ненапрасными.

Возмутитель шахматного мира. О жизни и творчестве Роберта Фишера. В шахматной элите!

Американский гроссмейстер Роберт Бирн вспоминал: «Впервые я встретился с Бобби Фишером на открытом чемпионате США 1957 года в Кливленде. Перед этим я два года почти не играл в шахматы, так как усиленно изучал философию. Живя в Индианаполисе - 1000 км к западу от Нью-Йорка - я был совершенно не в курсе событий, происходивших в американском шахматном мире.

Когда жребий свел нас с Фишером в очередном туре, мой брат Дональд сказал: «Будь внимателен с этим парнишкой - он здорово играет». Мне уже приходилось получать такие предупреждения. Повсюду есть юноши, рвущиеся к шахматной славе. Я не обратил особого внимания на слова брата. Ну, что ж, еще один способный мальчик, обыграю и его... Однако дело приняло неожиданный оборот. Хотя я играл белыми и получил свою любимую позицию в староиндийской защите, Бобби бросился в бой, как тигр. Вскоре он принудил меня к защите и добился явного преимущества. До самого конца партии я отчаянно отбивался, и после долгой борьбы получилась ничья. В четырнадцать лет Бобби был дружелюбным мальчиком в старом сером свитере и джинсах. В ходе партии он вставал от доски и разговаривал с моей женой. Как я узнал потом, Бобби давал ей детальное и при этом исключительное по своей объективности описание нашей партии. Он объяснил, как провел атаку, где он ошибся и даже признал, что в какой-то момент боялся проиграть.

На меня произвел большое впечатление его объективный, критический подход к собственной игре. Мне знакомы куда более опытные шахматисты, не достигавшие подобной объективности за всю свою карьеру, не говоря уже о столь юном возрасте. Впоследствии я ближе познакомился с Фишером, встречаясь на американских чемпионатах. Он очень застенчив и недоверчив и не любит открываться людям при первом знакомстве. Для этого есть немаловажная причина. С тех пор, как его выдающийся шахматный талант получил всеобщее признание, всегда находились желающие использовать Бобби в своих корыстных целях - а поэтому вполне разумно с его стороны семь раз отмерить, прежде чем соглашаться на участие в каком-то предприятии.

Особенно настойчивы были журналисты. Они, как правило, совсем не разбирались в шахматах и, не заботясь об истине, распространяли о Бобби всевозможные сенсационные сведения. В результате Бобби не только стал избегать представителей прессы, но и вообще сделался очень скрытен. Он охотно даст автограф настоящему любителю шахмат, но уклонится от надоедливого фотографа. Когда кто-то делает снимок Бобби, не получив на это разрешения, он задевает в Бобби собственнические чувства.

Даже друзья - а они у Бобби есть - не имеют полного представления о том, чем он живет и о чем думает. Но мы - мой брат и я - всегда прекрасно проводили время с Фишером, обычно это случалось на олимпиадах. При этом мы сыграли множество блиц партий. Бобби часто показывал нам партии, сыгранные накануне.

Он получает удовольствие от шахматной борьбы, будь то серьезная партия или пятиминутка. Во время Олимпиады в Варне в 1962 году Фишер с Эвансом пригласили меня быть арбитром их бесконечного блиц-матча, который занял значительную часть их (и моего) досуга. Надо сказать, что тогда Бобби играл блиц не так сильно, как сейчас, во всяком случае с ним можно было бороться. В ходе матча ставки участников возросли до 40 долларов за партию, а арбитр внес в этот фонд посильную лепту. Как известно, «блицеры» делятся на две категории - молчаливых и любителей поговорить за игрой. Бобби относится к разряду молчаливых соперников.

Тратя массу времени на шахматы, Фишер не замкнулся в них целиком. Как и Спасский, Фишер уделяет внимание своему физическому развитию. Он плавает, катается на коньках, играет в теннис. Он не прочь также поразмяться на баскетбольной площадке или в кегельбане. Повсюду с ним транзисторный приемник и транзисторный телевизор. Следует заметить, что Фишер хорошо понимает русский язык - не только при чтении, но и на слух (мне самому трудно судить о его познаниях в русском языке, но я сплошь и рядом вижу, как он говорит с шахматистами по-русски). Он также знает сербохорватский, испанский и, я думаю, еще некоторые языки. Благодаря этому Фишер всегда в курсе того, что делается на свете - из телепередач и всевозможных газет.

Мне приходилось слышать, будто Фишер не читал почти никаких книг и лучшей книгой, за исключением «Информатора», считает опусы о Тарзане. Поверьте мне, что это не так. Мой брат, как всякий преподаватель языка и литературы, возит с собой последние романы, чтобы в свободное время было что почитать. Бобби постоянно обращался к нему за книгами, и, насколько я помню, у них не раз возникали недоразумения по поводу привычки Бобби загибать страницу, на которой он прервал чтение. Мой брат очень щепетилен в отношении аккуратного обращения с книгами, чего о Бобби, видимо, сказать нельзя...

Определенную часть духовного мира Фишера занимает религия, к которой он очень серьезно и добросовестно относится. Религия запрещает Бобби играть в шахматы или «делать дела» по субботам. Сам Фишер не любит разглагольствовать об этом, считая религию глубоко личным делом. Бобби исповедует «фундаментализм».

С самого первого успеха (победа в чемпионате США 1957 года) Бобби оказывает исключительное влияние на американскую шахматную жизнь. Многие юноши обратились к шахматам под впечатлением его блестящей карьеры. И поскольку газеты и общественно-политические журналы не остались в стороне, шахматы у нас получили такое «паблисити», которого никогда раньше не имели...

Во всем, что относится к шахматам, Бобби стремится к совершенству. Конечно, блиц в этом смысле - исключение. То же относится к сеансам одновременной игры, которые Бобби дает только ради денег и дает очень быстро, так как вообще не любит это занятие. Одно время ему приходилось выступать с сеансами каждый день, после чего к такой работе едва ли возникнут добрые чувства. Но когда нужно играть серьезную партию, стремление Бобби к совершенству проявляется в том, что он требует идеальных условий для игры

-    хорошего освещения и тишины, в особенности. Фишер - самый одаренный шахматист со времен Морфи...».

В марте - апреле 1959 года Роберт Фишер принял участие в международном турнире в Мар-дель-Плата (Аргентина). Заметим, что это был дебют юного американца в международных турнирах (если не считать межзонального турнира в Портороже). Дальний перелет на самолете (из США в южное полушарие) сказался на самочувствии Фишера: первые три тура он чувствовал себя неважно и набрал всего одно очко, сделав две ничьи. Особенно тяжелым было поражение от Пахмана. Но в дальнейшем американская шахматная надежда собрался, стал одерживать победу за победой и набирать очки.

Первое и второе места на турнире в Мар-дель-Плата разделили Людек Пахман и Мигель Найдорф, набравшие по 10,5   очка из 14. Лишь на пол-очка от них отстали Борислав Ивков и Роберт Фишер. 15-летний американец вновь доказал, что по праву входит в мировую шахматную элиту.

Многие из участников этого состязания затем перебрались в Чили, где в Сантьяго был проведен новый международный турнир. На этот раз Л. Пахман разделил 1 -2-е места с Б. Ивковым. Третье место занял Г. Пильник, а четвертое - шестое разделили Р. Сангинетти, Р. Фишер и Л. Санчес.

Фишер тяжело перенес потерпел чувствительные поражения от Ивкова, Пахмана и Сангинетти. Победные очки он взял в партиях с Пильняком, Летелье, Санчесом и малоизвестными Мендесом, Штекелем, Ромо, Адером. Сам он остался недоволен результатами турнира, считал свое выступление провальным:

- Не пошла игра! Стоило только противнику применить твердое классическое построение, как у меня опускались руки, хотелось быстро и убедительно «разбить крепость», а это не всегда получалось, за поспешность и ошибки опытный соперник наказывал. Но особенно обидным представляется поражение от Сангинетти...

Уроки не проходят даром. После Южной Америки Роберт Фишер отправился в Европу, где в Цюрихе с 19 мая по 8 июня 1959 года прошел сильный по составу международный турнир. В Швейцарию прибыли такие известные гроссмейстеры, как Михаил Таль, Пауль Керес, Светозар Ошгорич, Бент Ларсен, Гедеон Барца, Фридрик Олафссон и другие.

Эти соревнования были посвящены 150-летию старейшего в Европе Цюрихского шахматного общества и стали одним из самых интересных турниров года. Огромный интерес у зрителей вызвало участие двух наиболее перспективных шахматистов - 22-летнего Михаила Таля и 15-         летнего Роберта Фишера. Весь шахматный мир внимательно наблюдал за игрой восходящих «звезд». В качестве зрителя присутствовал в Цюрихе знаменитый гроссмейстер Сало Флор, который еще четверть века назад выступал в аналогичном соревновании, посвященном 125-летию Цюрихского шахматного общества (1934 год).

Таль по «традиции» проиграл стартовую партию, но затем выиграл четыре партии подряд, а после одиннадцати туров имел в своем активе 9,5 очка. Всем казалось, что он и станет победителем. Однако в последующих двух турах рижанин набрал всего пол-очка, и его настиг Фишер.

В предпоследнем туре 'Паль свою партию выиграл, а Фишер неожиданно проиграл Келлеру. Решающей стала партия последнего тура: лидеры играли между собой. Напряженная игра привела к ничьей. В итоге первое место занял Михаил Таль (11,5 очка из 15). Вторым был югослав Светозар Пгигорич (11 очков). Третье и четвертое места разделили между собой Пауль Керес и Роберт Фишер (по

10,5   очка).

Михаил Таль вспоминал: «Уже в Цюрихе играть с 16-лет- ним Фишером было очень нелегко. Неимоверная жажда победы и значительно выросший класс игры делали его опасным противником для любого участника. Фишер не любил легких ничьих и сражался до полного истощения шахматного материала.

В партии со старейшим участником, венгерским гроссмейстером Гедеоном Барцой, Фишер не имел никакого перевеса, но, не желая отпустить соперника с миром, играл до 103-го хода. Партия трижды откладывалась, партнеры исписали два бланка, но и после того как на доске остались одни короли, Фишер сделал еще два хода! Ничья! Потрясенный таким фантастическим натиском, Барца едва поднялся со стула, а Роберт говорит как ни в чем не бывало:

-Давайте посмотрим партию с первого хода. Цце-то ведь я мог сыграть посильнее!

И тогда Барца взмолился:

- Что вы, у меня жена, дети, кто будет их кормить в случае моей безвременной смерти!».

Выступление молодого американца видится вполне успешным: позади остались такие известные шахматисты, как Б. Ларсен, В. Унцикер, Г. Барца, Ф. Олафссон, И. Доннер и другие. Фишер выиграл 8 партий, а проиграл лишь две - Гйигоричу и Келлеру. Сам же он, как и прежде, остался недовольным: мол, мог и лучше сыграть. Что ж, подобная самокритика, стремление к совершенствованию своей игры и оптимизации результатов, жажда большего - хороший стимул для роста. Лишь бы все это не переросло в негативное отношение к соперникам, в переложение вины за свои неудачи на организаторов соревнований, судей, в обиду на весь мир, который «не хочет понять гения»! Но ведь Фишеру было всего 16 лет. Впереди - вся жизнь!

Мир получил новое подтверждение тому, что в шахматной элите по праву отведено место талантливому юниору Уже не осталось скептиков, сомневавшихся в шахматной силе молодого гроссмейстера. Всё больше становилось приверженцев стиля игры Бобби Фишера, поклонников его таланта. Да и всевозможные коммерческие структуры, известные компании и фирмы начали проявлять заинтересованность в использовании в рекламных целях имени юного шахматного гения.

Может, именно тогда у Фишера стало формироваться негативное отношение к назойливым, беспардонным журналистам, к улыбчиво-обманчивым и многообещающе необязательным «меценатам»...

Участие в турнирах в Мар-дель-Плата, Сантьяго и особенно в Цюрихе стало для Фишера прекрасной тренировочной школой перед турниром претендентов. Он закалился в горниле сражений с серьезными противниками, морально окреп и, что немаловажно, своими результатами доказал, что по праву вошел в шахматную элиту, реально готов бороться за высшие шахматные титулы. И это в 16 лет!

С 6 сентября по 31 октября 1959 года в Югославии был проведен турнир претендентов на первенство мира. Восемь участников выясняли в четырехкруговом турнире, кому из них предстоит выступить в матче за мировую шахматную корону против действующего чемпиона планеты Михаила Ботвинника.

Ровно половину участников составляли советские гроссмейстеры: Михаил Таль, Пауль Керес, Тигран Петросян и Василий Смыслов. Конкуренцию им составили Светозар Пшгорич (Югославия), Роберт Фишер и Пал Бенко (США), а также Фридрик Олафссон (Исландия). Многие специалисты шахмат полагали, что победителем станет один из представителей Советского Союза. И Смыслов, и Керес, и Таль, и Петросян своими предыдущими успешными выступлениями подтвердили высокий класс. Все также понимали, что «советские», конкурируя, будут под держивать друг друга против «чужаков», получая к тому же «указания из Москвы».

Светозар Пшгорич - серьезный соперник, но больших успехов не имел. Пал Бенко и Фридрик Олафссон вообще особо не котировались. 16-летнего Роберта Фишера опасались, но считали еще недостаточно опытным, чтобы опередить всех в турнире претендентов.

Незадолго до начала турнира Регина Фишер развернула в США кампанию по оказанию материальной помощи ее сыну. Она поместила в газете «Нью-Йорк геральд трибюн» призыв к шахматистам и меценатам пожертвовать деньги для поездки Бобби на турнир претендентов. За короткий срок было собрано около трех тысяч долларов. А один из бизнесменов согласился финансировать Фишера, но с условием, что впоследствии Бобби поблагодарит в прессе своего спонсора.

Фишер в резкой форме отказался. Он с гневом заявил: «Если я одержу победу в турнире, то это будет моя победа. Я играю и побеждаю благодаря своему таланту, и тут уж никто не может мне помочь... Я не приму и ту сумму, которую собрала моя мать, так как не хотел быть ничем обязанным даже ей». Однако все же Регине Фишер удалось оплатить работу секунданта Бобби - датского гроссмейстера Бента Ларсена.

Турнир сначала проходил в зале «Казино» города Бледа. Уже в первом туре произошла сенсация: Фишер черными победил Кереса! Правда, во втором туре Бобби уступил Петросяну, но после четырех туров он имел 2,5 очка. После первого круга впереди были Керес, Петросян и Таль, набравшие по 4,5 очка из семи. На очко от них отставал Гтигорич. У Бенко, Фишера и Смыслова было по 3 очка. А замыкал турнирную таблицу с двумя очками Олафссон.

После второго круга по-прежнему лидировал Керес, имевший в своем активе 10 очков из 14. За ним шли Таль - 9,5, Петросян-8,5, ГТигорич-8, Смыслов-6, Фишер-5,5. Фишер, потерпевший семь поражений, досадовал на всех и вся. Конечно, в первую очередь на себя самого, затем - на соперников, «игравших не так», и даже на организаторов соревнований, которые, словно в насмешку, вручили ему в качестве сувенира... упаковку детского мыла (другим участникам дарили духи, вазы, кожаные бумажники, мясные продукты - сувениры от спонсоров, различных предприятий).

Третий круг турнира претендентов был проведен в Загребе. Перед его началом Фишер твердо заявил, что наберет 6 очков из 7. Однако на деле сумел записать в свой актив только три очка. А лидером стал Таль -15,5 очка из 21. Керес уже отставал на полтора очка, а Смыслов и Петросян - на 4 очка! Теперь уже мало кто сомневался, что молодой рижский гроссмейстер - наиболее реальный претендент на победу в турнире.

Заключительный, четвертый круг проводился в столице Югославии Белграде. Фишер выступил чуть лучше, чем на предыдущих этапах, - набрал 4 очка из 7. Всего же в его активе стало 12,5 очка, и он разделил пятое и шестое места вместе с Ошгоричем. Позади были только Олафссон (10 очков) и Бенко (8).

А победителем, как и ожидалось, стал Михаил Таль, набравший 20 очков из 28 возможных. На втором месте - Ке- рес (18,5 очка), на третьем - Петросян (15,5), на четвертом - Смыслов (15). Молодой рижский гроссмейстер, несмотря на то, что перед турниром много болел и даже подвергся операции, большинство партий провел в своем обычном агрессивном стиле, играл легко и с большой выдумкой. Порой на его стороне была фортуна, которая, как известно, улыбается сильнейшим.

Однажды Бенко обвинил Таля в гипнотическом воздействии и пришел на партию с ним в черных очках. Остроумный рижанин тут же попросил у Петросяна его пляжные очки и торжественно водрузил их на нос. Так, под улыбки окружающих, они и играли. Впрочем, Таль очень скоро снял свои очки, а Бенко держался до 20-го хода, когда его позиция стала безнадежной...

Как известно, Михаил Таль в следующем (1960) году успешно провел матч с Михаилом Ботвинником и завоевал звание чемпиона мира.

В турнире претендентов Фишер все четыре партии Талю проиграл. Уступил он в микроматче и Петросяну - 1:3, а с Кересом и Смысловым сыграл вничью - 2:2. А вот Олафссона (2,5:1,5) и Бенко (3:1) 16-летний участник сумел переиграть.

Бобби был намного моложе всех остальных участников и порой чувствовал себя скованным в общении, боялся показаться навязчивым собеседником, недостаточно образованным и мало эрудированным человеком. Инстинктивно он тянулся к Михаилу Талю, который был старше его «всего» на семь лет и который, как видел американец, никогда «за словом в карман не лез», был всегда остроумен и находчив, легко отвечал на любой вопрос.

Таль и Фишер часто общались между собой, разбирали партии, играли в блиц, подшучивали друг над другом. Но когда после первой победы над Фишером рижанин весело улыбнулся и произнес: «Бобби, ку-ку!», это очень рассердило юного американца. Он был потрясен и в слезах выбежал из игрового зала. «Почему он мне сказал «ку-ку»? - повторял Фишер. - Зачем он это сделал?». А всё дело в том, что в Америке такое говорят, присовокупив еще характерный жест, про человека, у которого «не все дома».

Турниру претендентов был посвящен сборник, в котором помещены лучшие партии, обзоры туров, рассказы об участниках. О Фишере там сказано так: «Самый юный гроссмейстер мира Роберт Фишер на этом турнире упрочил свои позиции, лишний раз подтвердив свой талант и высокий класс игры. Интересно, что сам он недоволен достигнутым результатом. Очевидно, он уверен в своих силах, и лишь недостаток опыта помешал ему достичь большего. Чемпион мира Ботвинник проанализировал многие партии Фишера и сделал вывод, что этот юноша действительно обладает блестящим талантом, но его кое-кто недооценивает. По стилю и пониманию игры Фишер близок к советской шахматной школе, основоположником которой был Чигорин. Ботвинник уверен, что у американского гроссмейстера большое будущее».

Разумеется, игра 16-летнего гроссмейстера была еще далека от совершенства. Опытные соперники Фишера искусно использовали его малейшие допущенные неточности. Но всему шахматному миру стало ясно, что мастерство вундеркинда растет «не по дням, а по часам».

Интересный случай произошел с Бобби во время проведения первой части турнира в Бледе. Как-то после тура Фишер зашел в номер Смыслова и стал что-то напевать. Василий Васильевич, замечательный певец, всегда доброжелательный и тактичный человек, полушутливо сказал ему: «Роберт, у вас настоящий талант! Вам надо выступать перед слушателями». И Фишер всерьез воспринял этот комплимент, стал всем рассказывать, как он здорово поет. В 1960 году на Олимпиаде в Лейпциге он об этом поведал югославскому журналисту Димитрие Белице: «Сам Смыслов сказал, что я замечательно пою. А он в этом хорошо разбирается!».

Кстати, во время турнира Таль решил «подначить» Фишера и спросил у него: «Бобби, ты когда-нибудь был в оперном театре?». На что юный американец, пребывавший в то время в хорошем настроении, в ответ пропел дискантом марш контрабандистов из оперы «Кармен».

А еще Белица вспоминал, как в один из дней он, Таль и Фишер ехали в автомобиле по крутой горной дороге. Белица в шутку сказал: «Вот разобьемся, и завтра газеты напишут, что вчера в автомобильной катастрофе погибли известный югославский журналист и двое его спутников!». Таль улыбнулся, а Фишер подумал и серьезно произнес: «В Америке я популярнее тебя...».

Американский мастер Б. Цукерман в 1974 году делился своими воспоминаниями:

«Я познакомился с Фишером в 1958 году. Он тогда стал чемпионом США, и я, увидев его в клубе Маршалла на Манхэттене в Нью-Йорке, предложил сыграть партию. Бобби смерил меня с головы до ног ледяным взглядом и, буркнув сквозь зубы «нет», отвернулся. Однако я, видимо, заинтересовал его своей дерзостью. Он начал наблюдать за моими партиями и где-то в начале 1959 года снизошел до того, что сам предложил мне сыграть. После этого мы стали регулярно встречаться с ним за шахматной доской. Иногда он приглашал меня в ресторан или к себе домой. Он тогда жил вдвоем с матерью - сестра Джоан уже вышла замуж. Мать Бобби, Регина Фишер всегда встречала меня очень приветливо.

В беседах со мной Регина Фишер нередко сетовала на то, что увлечение ее сына шахматами приняло слишком всепоглощающий характер. «Я сама поощряла в нем эту страсть, но теперь вижу, что шахматы заслоняют ему все», - говорила она. Конечно, она была по-своему права. Но, с другой стороны, как знать, сумел бы он достичь того, чего достиг, если занялся еще чем-то...

А способности у Бобби действительно были отличные: превосходная память, умение быстро схватывать суть проблемы. .. В то время он глубоко изучал творчество Стейница. Помню, я спросил его, что он думает о Ласкере. «Я не понимаю его игры, - сказал Бобби. - Он почти в каждой партии стоял хуже, но каким-то образом ухитрялся выигрывать большинство из них...». Я еще раз заметил, что Фишера приводит в раздражение все, чего он не понимает, будь то шахматы или что другое.. И если в шахматах для него непонятного осталось не так уж много, то по поводу всего остального в мире его представления до сих пор продолжают быть весьма туманными. Возможно, что именно этим обусловлена его тяга к религии, к поискам «высшего разума», чем всегда пользовались и продолжают пользоваться всевозможные «ловцы душ».

В 1960 году Фишер решил, что уже созрел для завоевания мирового первенства. После возвращения из Бледа он спросил меня: «Скажи откровенно, кто, по-твоему, играет сильнее - Таль или я?» Я ответил: «Сейчас Ткль, но думаю, со временем ты его превзойдешь, потому что ты более разносторонний шахматист, более трудолюбивый и, в отличие от Таля, у тебя превосходное здоровье». Бобби был явно разочарован и долго дулся на меня, что, впрочем, не помешало ему тогда публично объявить меня «самым талантливым из молодых американских шахматистов» (мы с ним одного возраста, но он, разумеется, не считал себя участником этого воображаемого конкурса молодых дарований).

Признание Фишера имеет для меня тем большую ценность, что он всегда был и продолжает оставаться чрезвычайно ревнивым к славе других шахматистов как прошлого, так и настоящего. Например, очень переживает, что в Югославии, где он сам пользуется большой популярностью, Таль до сих пор еще более популярен. Уже после матча в Рейкьявике Бобби спросил меня: «Ну, теперь ты согласен, что я самый талантливый в истории шахмат?». «Думаю, что в смысле таланта Капабланка тебе по меньшей мере не уступал», - возразил я. Он тотчас же нахмурился и начал доказывать, что Капабланка «был не так уж талантлив», хотя вообще очень ценит творчество великого кубинца...

Я всегда довольно удачно играл с Фишером блиц, а в начале 1965 года даже выиграл у него несколько матчей с небольшим перевесом. Помню, после одного из них он хмуро спросил: «Ну что, доволен?». Я в шутку ответил, что буду доволен лишь тогда, когда начну выигрывать у него все партии при любом контроле времени. Эта шутка не показалась ему удачной, и очень скоро он мне ее припомнил. В том же году, впервые играя с Фишером в чемпионате США, я получил черными в сицилианской защите многообещающую позицию и, пожертвовав пешку, развил сильную атаку, но упустил выигрышное продолжение и в конце концов сдался. После партии он заметил не без ехидства: «Как видишь, даже одну партию выиграть у меня не так-то просто, если это серьезная партия».

Перед матчем в Рейкьявике я не раз пытался давать Фишеру советы по части дебютной подготовки. Однажды он саркастически заметил: «Твои советы настолько хороши, что я иногда по три и даже по четыре раза обдумываю их, прежде чем окончательно отвергнуть». Еще раз он мило пошутил, заявив, что преисполнится уверенности в своей победе, когда научится разыгрывать дебюты, как Цукерман, играть в миттельшпиле, как Ломбарди, а в эндшпиле - как Смыслов. Ломбарди любит прихвастнуть своим искусством игры в миттельшпиле. Я, по мнению Фишера, придаю преувеличенное значение дебютам. Так что над нами обоими он подтрунивал. Смыслова же действительно считают величайшим мастером эндшпиля, но... после Фишера.

В последний раз я видел Бобби месяца за полтора до отъезда в Ленинград, и он произвел на меня тяжелое впечатление. Фишер живет в Пасадене (Калифорния), никого не принимает и часами размышляет о философских проблемах жизни и смерти».

Роберт Фишер действительно стал одной из самых популярных личностей в Америке. Он на деле доказал, что является сильнейшим шахматистом США, в течение девяти лет (с перерывами) восемь раз завоевав звание чемпиона страны. Вот вкратце о том, как это происходило.

С 18 декабря 1959 года по 4 января 1960-го в Нью-Йорке прошел очередной чемпионат США. Третий раз подряд первенствовал Роберт Фишер, набравший 9 очков из 11 возможных (7 побед, 4 ничьи). Играл он легко, уверенно, чувствовалось, что после турнира претендентов юный гроссмейстер заметно прибавил в мастерстве. Второе место занял Р. Бирн (8 очков), третьим был С. Решевский (7,5), четвертым - П. Бенко (7).

И в следующем году (чемпионат США вновь проводился в Нью-Йорке) Фишер стал чемпионом.

В чемпионате страны 1961 - 1962 годов Роберт Фишер не участвовал. Он в это время готовился к межзональному турниру, который должен был состояться в Стокгольме. Зато в следующем национальном первенстве Бобби вновь вышел на старт.

15-й чемпионат США прошел в Нью-Йорке с 16 декабря 1962 года по 3 января 1963-го. Уже в первом туре случилась сенсация: Фишер проиграл Меднису. Это было его первое поражение в национальных чемпионатах. Интересно, что вдохновленный этим успехом Эдмар Меднис в 1974 году написал книгу «Ноту 1о Ьеа! ВоЬЬу ПзсЬег» (в русском переводе - «Как побеждали Бобби Фишера», издательство «Прогресс», Москва, 1981 г.), в которой рассказал о всех партиях, проигранных Робертом Фишером в официальных соревнованиях.

Долгое время на чемпионате США лидировал гроссмейстер Бисгайер, но перед последним туром Фишер сумел его догнать, а затем в личной встрече победил и в пятый раз стал чемпионом страны. Он набрал 8 очков из 11. Второе место занял Бисгайер - 7 очков, а третье - пятое места разделили Решевский, Аддисон и Эванс. Три лучших участника получили право выступить в межзональном турнире первенства мира.

Очередной чемпионат США прошел с 15 декабря 1963 года по 3 января 1964 года. Весь 1963 год Фишер почти не участвовал в соревнованиях. Он по 5-6 часов занимался аналитическими исследованиями в области дебюта. Бобби тяжело переживал неудачу в турнире претендентов 1962 года и поставил целью усилить свою игру. А теперь он решил сыграть в ответственном турнире.

Национальный чемпионат стал для 19-летнего Фишера прекрасной возможностью проверить свою подготовку. Он играл с небывалой силой, очень агрессивно и изобретательно. А в итоге легко и уверенно выиграл все 11 партий! Такого Америка давно не знала. А ведь соперники были достаточно опытные и именитые: Решевский, Меднис, Р. Бирн, Эванс, Бисгайер, Бенко, Сейди и другие. И ни один из них не смог отобрать у чемпиона хотя бы пол-очка!

На закрытии турнира главный арбитр соревнований доктор Г. Кмох поздравил Фишера с «с сухой победой в сеансе», имея в виду выигрыши Бобби у всех участников чемпионата. Кстати, о Гинсе Кмохе. Австрийский мастер еще до войны эмигрировал в Америку, принимал активное участие в шахматном движении, был директором знаменитого Манхэттенского шахматного клуба. Он - автор ряда книг по шахматам (большинство написаны и изданы еще в Европе).

Следующий чемпионат США прошел в Нью-Йорке с 12 по 31 декабря 1965 года. Роберт Фишер блестяще стартовал, набрав в первых семи турах 6,5 очка. Но затем лидер проиграл две партии подряд - Р. Бирну и Решевскому. Заметим, что за все предыдущие чемпионаты он проиграл лишь одну партию (в 15-м чемпионате Э. Меднису). В последующем Фишер собрался и добился побед в зключительных турах (над Россолимо и Бергером). С результатом 8,5 очка из 11 (+ 8, - 2, = 1) он в седьмой раз стал чемпионом США.

Второе и третье места разделили Р. Бирн и С. Решевский (по 7,5 очка). Третье и четвертое места заняли Б. Цукерман и У. Аддисон.

Последний раз в чемпионатах США Фишер выступил в 1966 году. В Нью-Йорке с 10 по 29 декабря проходило 19-е первенство страны, среди участников которого были известные гроссмейстеры Фишер, Эванс, Бенко, Шервин, Бисгайер, Решевский, Р. Бирн, Россолимо, мастера Сейди, Аддисон, Д. Бирн и Цукерман.

Фишер снова уверенно занял первое место, не проиграв ни одной партии. Его результат - 9,5 очка из 11 (+ 8, - 0, = 3). Вторым был Эванс. Третье - четвертое места разделили Бенко и Шервин. Непривычно низкое (9-е место) занял бывший лидер американских шахмат Сэмюэл Решевский.

После этого Фишер в чемпионатах США больше не участвовал. Его не устраивала слишком короткая дистанция этих соревнований. «У нас неуважают шахматистов, -сетовал будущий чемпион мира. - Что это за дистанция -10-12 туров?! Вот в России или, скажем, Югославии чемпионаты страны проходят в 20-22 тура!».

Всего же за 15 лет Роберт Фишер в различных соревнованиях проиграл 61 официальную партию из 576 сыгранных. А еще 188 партий завершились вничью.

О том, что Фишер тщательно изучал творчество советских шахматистов, внимательно следил за шахматной жизнью в СССР, говорят многие факты. Однажды, еще во время турнира претендентов 1959 года, неугомонный Миша Таль задал ему «провокационный» вопрос:

-  Скажи, Бобби, тебе нравится стиль игры Ларисы Воль- перт?

Фишер, не задумываясь, ответил:

-   Она слишком осторожна. Но у вас есть другая шахматистка - Дмитриева. Вот ее партии мне нравятся!

«Тут мы буквально рты разинули от удивления, - вспоминал наставник М. Таля заслуженный тренер СССР А. Кобленц. - Мы с Мишей просматривали тысячи партий, но чтобы изучать еще и творчество шахматисток - это нам и в голову не приходило. Да и где взять на это время?! А вот Бобби, оказывается, нашел!». Как уже упоминалось, Фишер очень внимательно просматривал советские шахматные журналы.

Как-то в Мар-дель-Плата Фишер, увидев в комнате, которую занимали в отеле Бронштейн и Спасский, свежие номера журнала «Шахматный бюллетень», тут же попросил советских гроссмейстеров дать ему «посмотреть на один день».

-  Это лучший в мире шахматный журнал! - восторженно высказался Бобби. - Никаких комментариев!... А зачем мне комментарии?! Я сам могу дать комментарии к сыгранным партиям!

1960 год стал для Роберта Фишера новым этапом на пути к высшим шахматным достижениям. В марте он отправился в Южную Америку, чтобы во второй раз принять участие в традиционном международном турнире, проходившем в аргентинском городе Мар-дель-Плата.

За год, который минул после первого турнира, Фишер выступил в четырех важных соревнованиях: международных турнирах в Сантьяго и Цюрихе, турнире претендентов в Югославии и чемпионате США. Бобби сыграл в них 66 партий (30 побед, 17 поражений и 19 ничьих).

На турнире Мар-дель-Плата в этот раз принимали участие такие выдающиеся гроссмейстеры, как Давид

Бронштейн и Борис Спасский, а также Фридрик Олафссон. Класс остальных игроков, кроме Фишера, был явно ниже, и потому, естественно, борьба за победу в турнире развернулась между фаворитами.

После победы в первом туре над Векслером Фишера во втором туре ждала встреча с другим молодым и перспективным участником - Борисом Спасский. Советский гроссмейстер неожиданно избрал королевский гамбит и на двадцать девятом ходу одержал победу (к слову, это фиаско заставило Фишера искать опровержение в данном варианте королевского гамбита - его исследования были позже опубликованы в журнале «Америкэн Чесс Куотерли»), Поражение подстегнуло Фишера и в последующих 12 партиях он набрал 11,5 очка! Этакой спурт позволил ему настичь Спасского. Оба финишировали с одинаковым результатом

13,5   очка из 15.

На третьем месте был Бронштейн -11,5 очка, на четвертом - Олафссон - 10,5. По существу лишь с Бронштейном американцу довелось по-настоящему побороться (их партия завершилась вничью на 63-м ходу в сложном эндшпиле: ферзь, конь и две пешки против ферзя, слона и такого же количества пешек). А партии с Гкдиа, Саади, Элисказесом, Фогельманом, Базана, Билецким, Редольфи, Инкутто, Альваресом, Летелье и Марини 17-летний Фишер завершил в свою пользу.

Интересно, что познакомились Фишер с Спасским еще в поезде, который вез участников турнира из Буэнос-Айреса в Мар-дель-Плата. Затем они, а также Бронштейн много общались во время проживания в отеле. С Бронштейном Фишер часто гулял по городу, ходил в кино.

«В шахматы юный чемпион Соединенных Штатов Америки способен играть в любое время дня и ночи, - вспоминал о турнире в Мар-дель-Плата Борис Спасский. - Часто его можно было видеть за блиц партиями... после утомительного доигрывания. Блиц чемпион США играет с удовольствием и азартом. Единственное, что в области шахмат Фишер делает без удовольствия, - это проигрывает. Тогда фигуры расставляются заново, для реванша. Если реванш не удается, Фишер заметно нервничает. Он торопится с ответными

ходами и, стараясь успокоить себя, постоянно твердит, что его положение легко выиграно...».

После этого там же, в Аргентине, Фишер провел самый неудачный для себя турнир. В июне-июле 1960 года в Буэнос-Айресе состоялся международный турнир, посвященный 150-летию Майской революции 1810 года. Среди 20 участников были гроссмейстеры Корчной, Фишер, Решев- ский, Ткйманов, Пшгорич, Олафссон, Ивков, Ульман, Унцикер, Элисказес, Сабо, Пахман, Россетто, Бенко, Эванс.

На пресс-конференции перед открытием турнира Фишер безапелляционно заявил, что он - самый молодой и самый сильный, и потому должен занять первое место. После шести туров у него было 3 очка, а лидировал Решевский, непримиримый соперник Бобби по национальным чемпионатам. Любопытно, что перед началом соревнований Решевский заявил, что готов занять даже 19-е место, но чтобы на 20-м оказался Фишер... Настолько обострилось между ними соперничество за право называться шахматистом номер один Соединенных Штатов.

В итоге первое и второе места в турнире в Буэнос-Айресе разделили Виктор Корчной (СССР) и Сэмюэл Решевский (США).

Игра у Бобби явно не шла. Он проиграл партии Векслеру, Ульману и Унцикеру, сделав в каждой по одному «самоубийственному ходу», после чего потерял всякий интерес к турниру. В итоге Фишер разделил только 13-16-е места (3 победы, 5 поражений и 11 ничьих). Это был его наихудший результат за всю шахматную карьеру. Порой молодой американец был просто неузнаваем. Сам же он объяснял свой провал... плохим освещением в зале.

Марку Тайманову тогда Фишер запомнился таким: «Бобби производил впечатление несколько замкнутого, самоуверенного юноши. Он был высок, строен, размашист и резок в движениях, внешне привлекателен.

О Фишере тогда очень много писали. Наряду с признанием его огромного таланта, шахматных достижений, редкого трудолюбия журналисты всячески иронизировали над юным американцем, приписывали ему Бог знает какие недостатки. Правда, Бобби давал для этого немало поводов: был инфантилен, раскован, наивен, простодушен - а потому и уязвим. Он и впрямь куда лучше играл в шахматы, чем проводил пресс-конференции и зачастую представал в невыгодном свете. Бобби упрекали за излишнюю меркантильность, ссылаясь на его обычные требования к организаторам не только платить за выступления, но и преподносить подарки, которые (это обговаривалось уже с детских лет) должны быть ценными».

читать главу 5

ООО «Шахматы»

Санкт-Петербург

время работы с 10-00 до 19-00

тел. 983-03-53 или 8-905-223-03-53

 SKYPE - Piterchess

 ICQ - 229-861-097

 VIBER: +79052230353

 info@64ab.ru