Жизненные уроки
Владимир Поткин, гроссмейстер
И сейчас перед глазами картина, как, добираясь от метро до дома Марка Израилевича на трамвае, пытался дорешать коварные задачки. По приезде к Учителю мы сразу попадали в теплую атмосферу истинного гостеприимства, а благодаря Инне Яновне у нас всегда была лучшая пища не только для ума, но и для желудка. Во время неспешных прогулок узнавали много интересных историй о работе с учениками разных поколений, о высокой культуре Артура Юсупова, искрометном расчете вариантов Сергея Долматова, полете фантазии Вадима Звягинцева.
От него исходил драйв
Павел Эльянов, гроссмейстер
С Марком Израилевичем я занимался шахматами относительно недолго. Первый короткий сбор состоялся в 1995 г., когда мой отец заключил договор об издании серии книг Марка Израилевича на русском языке. Второй и последний совместный сбор мы провели ровно через 14 лет, когда я был уже гроссмейстером, рвущимся в элиту. Также в начале нулевых я побывал на трех выездных сессиях его школы в Подмосковье.
Он делился с миром красотой шахмат
Эрнесто Инаркиев, гроссмейстер
Марк Дворецкий — не только большой тренер, но и настоящий шахматный мыслитель, один из немногих людей, которые своими идеями изменили мир шахмат, внесли огромный вклад в нашу игру. Марк Израилевич разработал целую систему подготовки, прошедшую проверку временем. Я думаю, трудно найти шахматиста, не знакомого с теориями и идеями Марка Израилевича. Практически все ведущие игроки читали его книги и статьи, многие брали у него уроки и консультации.
Незаменимый тренер
Давид Навара, гроссмейстер
Я с детства знал, что Марк Израилевич Дворецкий — выдающийся тренер. По его книгам меня учили опытные чешские тренеры гроссмейстер Властимил Янса и мм Йозеф Пршибл. Тем не менее, я начал серьезно изучать книги Марка Дворецкого только в двадцать лет. Особое впечатление на меня произвел «Учебник эндшпиля». До того у меня, помимо таланта, имелись многочисленные пробелы в шахматном образовании. После изучения «Учебника» их стало значительно меньше.
Самый большой авторитет
Якоб Огард, гроссмейстер
Марк Дворецкий — самый большой авторитет в моей взрослой жизни. Не думаю, что кто-то имеет на нашу жизнь большее влияние, чем родители, независимо от того, бунтуем мы против них или боготворим их. Но даже несмотря на заложенные ими прочные основы, есть те, кто оказывает на нас мощное воздействие во взрослой жизни, направляет нас к осознанию наших возможностей так, как мы сами никогда не смогли бы.
Он создал атмосферу праздника
Олег Перваков, гроссмейстер
Моему знакомству с Марком Израилевичем поспособствовал главный редактор «64» Александр Борисович Рошаль. В 1997-м я уже третий год работал в журнале и помню, как Рошаль торжественно объявил редакции, что он помирился с Дворецким и в «64» теперь будет выходить рубрика «Кафедра» с лекциями Марка Израилевича.
Один урок с Марком Дворецким
Юджин Соколовский
Уже более 20 лет назад, в 1996 году, когда занятия в Teaneck Chess Academy только начинались, мне выпала честь быть на индивидуальном уроке у Марка Дворецкого. В то время я имел самый высокий рейтинг в Академии, и Дина Тульман любезно попросила Марка уделить мне час своего времени. Он согласился, и я был счастлив проанализировать с ним партии из матча Каспаров — Ананд. Этот феноменальный урок я никогда не забуду! Марк держал в памяти множество позиций и мог обсуждать их не только как шахматный тренер, но и как психолог. Его проницательные комментарии одновременно показывали мне, что происходило на доске, и раскрывали психологическую драму партии.
Терпение и доброта
Эли Ставски
У меня остались исключительно теплые воспоминания о Марке, он был одним из тех редких людей, с которыми вы встречаетесь и мгновенно очаровываетесь. Прошло много лет с тех пор, как я видел его в последний раз, но по-прежнему живо помню, какие терпение и доброта звучали в его голосе. Он был очень внимателен ко всем своим ученикам, хотя в то время мы были лишь детьми.
Большой дружелюбный гигант
Марк Вайнгриб
Мне бы хотелось лучше запомнить Марка. Мои воспоминания несколько абстрактны, определенные эпизоды связаны с историями, которые часто рассказывала мне моя бабушка. Воспоминания отрывочны: его озорной взгляд, когда мы решали его любимые позиции, забавный смех через нос, невероятный рост (в какой-то момент мне казалось, что одна только его голова была больше меня!). Он был настоящим Большим Дружелюбным Гигантом. Впрочем, возможно, половину из этого я просто выдумываю. Наш мозг неспособен запомнить что-то, не меняя само воспоминание в процессе. Возможно, я вспоминал Марка слишком часто, и его образ понемногу стерся в моем сознании.
Не попасть в книжку
Сергей Карякин, гроссмейстер
В 2012 году я выступал в Суперфинале чемпионата России в Москве, и в партии с Евгением Алексеевым (черные) у нас сразу после первого контроля возникла такая позиция: